Единственное, что нам разрешили, так это брать плату за место.
Шивон огляделась. Лето выдалось сухим, и земля под ногами была твердой. Вдали маячили древние силуэты Холируда и Трона Артура. Слышалось негромкое пение, переборы нескольких гитар, звуки флейты. Детский смех и крики младенца, требующего кормежки. Рукоплескания и говор. Внезапно раздался голос из мегафона, который держал в руках человек в шерстяной шапке, сползшей ему на глаза. На нем были заплатанные шорты и вьетнамки.
— Эй, скорее в большую белую палатку — там такое! Овощи под соусом карри и всего-то за четыре фунта — это помощь от здешней мечети. Всего четыре фунта…
— Может, они как раз там, — сказал охранник.
Шивон поблагодарила, и он пошел обратно на свой пост.
«Большая белая палатка» оказалась просторным шатром, служившим, судя по всему, местом общих встреч. Раздался следующий призыв, приглашавший желающих присоединиться к группе, направляющейся в город, чтобы выпить. Сбор через пять минут под красным флагом. Шивон уже миновала ряд временных туалетов, водоразборных колонок и душевых кабин. За овощами с карри выстроилась стройная очередь. Кто-то протянул ей пластмассовую ложку; она кивком поблагодарила, тут же вспомнив, что уже очень давно ничего не ела. Получив доверху наполненную пластиковую миску, она решила не торопясь обойти лагерь. Люди готовили еду на походных примусах прямо у палаток. Кто-то спросил:
— А мы не встречались в Гластонбери?
Шивон молча помотала головой. И тут же, заметив родителей, радостно заулыбалась. Оснащение у них было как у заправских туристов: большая красная палатка с окошками и дверным пологом, складные стулья и столик, на котором красовались открытая бутылка красного вина и стаканы. Завидев ее, они тут же вскочили, пошли объятия, поцелуи и извинения, что захватили с собой всего два стула.
— Я отлично посижу на земле, — заверила Шивон.
На траве у стола уже сидела какая-то молодая женщина, которая при приближении Шивон не сдвинулась с места.
— А мы как раз рассказывали Сантал о тебе, — сказала мать.
Ив Кларк выглядела моложе своих лет, возраст выдавали только мимические морщинки. А про отца Шивон, Тедди, того же сказать было нельзя. У него появилось брюшко, щеки обвисли. Линия волос заметно сдвинулась от лба к затылку, болтающийся вдоль спины хвост поредел, и в нем стало больше седины. Он с довольной миной на лице разлил вино по стаканам и потом так и не сводил глаз с бутылки.
— Я вижу, Сантал о чем-то задумалась, — заметила Шивон, принимая стакан.
Женщина чуть улыбнулась. Ее светлые, до плеч волосы казались грязными либо от избытка геля, либо действительно были просто немытыми и висели нечесаными космами. Никаких следов косметики на лице, зато в ушах множество пирсинговых колец; такое же колечко украшало одну ноздрю. Темно-зеленый топ открывал кельтскую татуировку на одном плече, голую талию и еще одно колечко на пупке. На шее болталось сразу несколько массивных бус, свисавших так низко, что они почти касались еще одного висящего на шее предмета, похожего на цифровую видеокамеру.
— Так вы и есть Шивон, — чуть шепелявя, проговорила она.
— Боюсь, так и есть, — ответила Шивон и, подняв стакан, показала, что пьет за здоровье всей компании. Еще один стакан, а вместе с ним и еще одна бутылка появились на столе из корзины с едой и посудой.
— Ну куда столько, Тедди? — попробовала остановить мужа Ив Кларк.
— У Сантал стакан не полный, надо долить, — объяснил тот, хотя от взгляда Шивон не ускользнуло, что в стакане Сантал было не меньше вина, чем у нее.
— Вы что, приехали втроем? — поинтересовалась она.
— Сантал присоединилась к нам в Эйлсбери, — отозвался Тедди Кларк. — Мы чуть концы не отдали в этом автобусе, думаю, в следующий раз последуем ее примеру. — Его глаза округлились, и он заерзал на стуле, затем отвернул пробку на винной бутылке. — Бутылка с завинчивающейся пробкой, Сантал. Видишь, у современного мира есть и свои плюсы.
Но та на реплику не ответила, а Шивон не смогла объяснить себе, почему ее вдруг охватила такая жгучая неприязнь к незнакомке. Шивон давно хотелось побыть наедине с родителями. Втроем.
— Сантал выделили место рядом с нами, — вступила в разговор Ив. — А у нас никак не получалось поставить палатку…
Ее супруг внезапно громко расхохотался, наполняя при этом свой стакан.
— Что-то давненько мы не ставили палаток, — качая головой, произнес он.
— По виду она совершенно новая, — заметила Шивон.
— Одолжили у соседей, — вполголоса пояснила мать.
Сантал поднялась с земли:
— Я, пожалуй, пойду…
— Ни в коем случае, — запротестовал Тедди Кларк.
— Там народ собирается в паб…
— У вас хорошая камера, — сказала Шивон.
Сантал, опустив голову, глянула вниз:
— Любой полицейский может сфотографировать меня, а в обмен я хочу фотографировать их. Надо, чтобы все было по-честному, верно? — Немигающий взгляд словно требовал согласиться с тем, что она сказала.
Шивон повернулась к отцу.
— Ты сказал ей, кем я работаю, — констатировала она бесстрастно.
— Вы же не стыдитесь своей работы, верно? — чуть ли не выплевывая слова, спросила Сантал.
— Честно говоря, даже напротив.
Шивон смотрела то на отца, то на мать, но оба вдруг заинтересовались вином, стоящим перед ними, а когда она перевела взгляд на Сантал, то увидела, что молодая женщина наводит на нее камеру.
— Для семейного альбома, — пояснила Сантал. — Пришлю вам фото по электронной почте.
— Спасибо, — холодно поблагодарила Шивон. — У вас необычное имя, верно. Сантал?
— Так называется вид дерева, — ответила за нее Ив Кларк.
— По крайней мере, оно легкое в написании: не приходится диктовать по буквам, — добавила Сантал.
Тедди Кларк рассмеялся:
— Я рассказал Сантал, что с написанием твоего имени всегда возникают проблемы.
— И какие еще семейные тайны вы успели разгласить? — раздраженно поинтересовалась Шивон. — К чему еще мне следует быть готовой?
— А она вспыльчивая, верно? — обратилась Сантал к матери Шивон.
— Понимаете, — замялась Ив Кларк, — мы ведь не хотели, чтобы она стала…
— Мама, ради бога! — вспылила Шивон.
Но вспышку гнева погасили непонятные звуки, вдруг донесшиеся со стороны изгороди. Обернувшись, Шивон увидела охранников, спешащих к тому месту, откуда слышался шум. По ту сторону загородки, вытянув руки в форме нацистского приветствия, стояли несколько подростков. Они были в черных фуфайках с капюшонами и требовали от охранников выставить отсюда «всю эту хиппующую нечисть».
— Революция начинается здесь! — заорал один. — Не прячьтесь за изгородью, подонки!
— Сколько патетики, — свистящим шепотом произнесла мать Шивон.
Но патетикой дело не ограничилось, и в сумеречном небе мелькнули какие-то летящие в их сторону предметы.
— Ложитесь! — закричала Шивон, заталкивая мать в палатку, не будучи при этом уверенной, что парусина послужит хорошей защитой от града камней и бутылок.
Отец шагнул было к загородке, но она оттащила его назад. Сантал, стоя на месте, направила камеру туда, откуда слышались крики.
— Да вы же просто орда туристов! — надрывался какой-то местный горлопан. — Валите отсюда прочь! Пусть рикши, которые притащили вас сюда, везут вас домой!
Хриплый смех, хамские шутки и угрожающие жесты. Шивон увидела своего недавнего знакомого:
