— О, господи, нет, конечно. Я этого терпеть не могла.
Она пронзительно посмотрела на него, прищурившись:
— Я не наркоманка, понятно? Иногда курю травку, но никогда…
— Больше вам ничего не показалось странным в Ронни?
— Это вы о чем?
— Ну, в его состоянии.
— Вы имеете в виду синяки?
— Да.
— Он часто приходил в таком виде. Но никогда ничего не рассказывал.
— Дрался, наверное. Он был вспыльчивый человек?
— Со мной — нет.
Ребус засунул руки в карманы. С воды дул холодный ветер, и он удивился, что девушка как будто не мерзнет. Впрочем, через ее футболку заметнее проступили острые соски.
— Дать вам мой пиджак? — спросил он.
— Только если в нем ваш бумажник, — быстро парировала она, улыбнувшись.
Он тоже улыбнулся и предложил сигарету. Она не отказалась. Сам Ребус от курева воздержался. Он уже почти выкурил свою суточную норму, а вечер еще не начинался.
— Вы знаете, у кого Ронни покупал порошок? — спросил он как бы между прочим, прикрывая ее полой пиджака от ветра. Почти спрятавшись у него на груди, прикуривая от дрожащей в руке зажигалки, она помотала головой. Ветер на минутку утих, и она наконец поймала пламя.
— Я никогда точно не знала, — ответила она. — Об этом он тоже не говорил.
— А о чем говорил?
Она подумала и снова улыбнулась.
— Вообще-то он был не из разговорчивых. Мне это как раз нравилось. Знаете, из-за этого всегда казалось, что у него за душой больше, чем он показывает.
— То есть?
Она пожала плечами.
— Могло быть что угодно, могло ничего не быть.
Работенка оказалась сложнее, чем Ребус думал, и к тому же он уже начинал замерзать. Надо решительнее двигаться к цели.
— Значит, вы нашли его в спальне?
— Да.
— И в доме тогда больше никого не было?
— Никого. До этого кое-кто заходил, но потом ушли. Один из них поднимался к Ронни в комнату, но я его не знаю. И еще был Чарли.
— Вы упоминали о нем по телефону.
— Да. Когда я обнаружила Ронни, я пошла его искать. Он всегда околачивался где-то поблизости. В одном из этих брошенных домов или в городе, выклянчивал деньги. До того странный парень…
— В каком смысле?
— Вы видели стену в гостиной?
— Вы имеете в виду звезду?
— Да. Это Чарли нарисовал.
— Он что, интересуется оккультизмом?
— Да, он на мистике просто помешан.
— А Ронни?
— Ронни? Нет, вы что. Он даже ужастики никогда не мог смотреть. Боялся страшно.
— Но у него же комната битком набита романами ужасов.
— Это Чарли ему подсовывал. Но от них Ронни только снились кошмары. И в результате он еще больше кололся.
— А где он брал на это деньги?
Ребус увидел, как из тумана выскользнул маленький катер. С борта что-то упало в воду, но он не разглядел, что именно.
— Он меня бухгалтером не нанимал.
— А кого нанимал?
Катер развернулся и пошел на запад, в сторону Куинсферри.
— Никто не хочет знать, откуда берутся деньги. Иначе попадешь в сообщники.
— Необязательно.
Ребус передернул плечами.
— Во всяком случае,
— Он никогда не работал?
— Не знаю. Говорил, что хочет стать фотографом. Мечтал об этом с тех пор, как кончил школу. Эту штуку он не отдал бы в ломбард даже чтобы получить деньги на дурь.
Ребус не понял.
— Какую штуку?
— Фотоаппарат. Он копил на него по пенни, наскреб с пособия по безработице.
Значит, все-таки было пособие. Но аппарата Ребус в комнате не видел. Не только убийство, еще и ограбление.
— Мне нужно взять у вас официальные показания, Трейси.
— Это еще зачем?
— Если у меня будет протокол вашего допроса, мы можем попытаться что-то выяснить о смерти Ронни. Вы мне поможете?
Она долго молчала, потом наконец кивнула. Катер скрылся из вида. На воде позади него ничего не плавало. Ребус мягко положил руку на плечо Трейси.
— Спасибо, — сказал он. — Моя машина там.
Записав показания Трейси, Ребус настоял на том, что отвезет ее домой. Они договорились, что она выйдет за несколько кварталов, хотя он и знал теперь ее адрес.
— Не могу обещать, что проживу там еще десять лет, — предупредила она.
Это его не беспокоило: он оставил ей свой рабочий и домашний телефоны и не сомневался, что она позвонит еще.
— Последний вопрос, — сказал он, когда она уже закрывала дверь машины.
Она наклонилась к окну.
— Вы сказали, что Ронни кричал «они придут». Как вы думаете, кого он все-таки имел в виду?
Она пожала плечами — и вздрогнула, вспомнив эту сцену.
— Вы знаете, инспектор, он ведь был не в себе. Может быть, ему мерещились пауки или змеи…
Трейси захлопнула дверь. «Да, — подумал Ребус, — может быть. Если он не имел в виду тех змей, что продали ему порошок».
Когда он вернулся в участок на Грейт-Лондон-роуд, ему передали, что главный суперинтендант Уотсон желает его видеть.
Ребус набрал номер начальника, и секретарша прощебетала, что его ждут.
С тех пор как Уотсона перевели с самого севера сюда, в Эдинбург, Ребус встречался с ним уже несколько раз. Шеф производил впечатление человека рассудительного, хотя, возможно, несколько простоватого. В участке постоянно шутили по поводу его абердинского происхождения и прозвали — за «крестьянские» манеры — Фермером Уотсоном.
— Входите, Джон, входите.
Привстав из-за длиннющего стола, суперинтендант жестом предложил Ребусу садиться. Тот обратил внимание, что на столе у шефа царит идеальный порядок. Бумаги аккуратно уложены в два лотка, под рукой — только новая блестящая папка и пара остро отточенных карандашей. Рядом с папкой — фотография двух мальчишек.
