— Хорошо, что мы не поехали на «мазератти», — проговорил он и, швырнув недокуренную сигарету в люк водостока, поспешно вернулся за руль.
Майк немного задержался. Лишь докурив свою сигарету, он растоптал окурок ногой и снова сел на заднее сиденье.
— Как ты думаешь, по субботам эта передвижная лавочка тоже торгует? — спросил он.
— Вряд ли, — ответил Аллан, включая двигатель. — В выходные дни здесь почти не бывает людей. С кем торговать-то? — Он отъехал от тротуара, но на углу свернул и снова остановился.
— Вот здесь, — сказал Аллан. — Завтра мы начнем отсюда.
— Отличное место, — одобрил Гиссинг. — Отсюда хорошо просматриваются ворота, а охранник нас не заметит.
— И нам будет видно всех, кто приходит или уходит, — добавил Майк.
Аллан развернул машину передом к складу и снова притормозил, желая еще раз убедиться, что место выбрано правильно. Ни одной видеокамеры, направленной в их сторону, они не заметили, к тому же улица заканчивалась тупиком — следовательно, никакого движения по ней не будет. В то же время отсюда прекрасно просматривались ворота. Пожалуй, ничего лучшего нельзя было и желать.
— Вы должны будете припарковаться здесь, профессор, — проговорил Аллан наконец. — Когда мы войдем внутрь, подождите пару минут и начинайте движение.
— К этому времени один из парней Чиба уже будет в сторожке у ворот, — подхватил Майк. — Он откроет вам ворота…
— Я должен буду въехать во двор, развернуться и подать задом к грузовым воротам, — закончил профессор.
— А дальше? — задал Майк проверочный вопрос.
— Дальше ничего. Ждать вас.
— Что вы предпримете, если мы не появимся через четверть часа?
— Брошу вас на произвол судьбы и уеду. — Гиссинг холодно улыбнулся. — Кстати, парня у ворот мне прихватить, или пусть сам выбирается?
— Действуйте по обстановке, — решил Майк. — Ну, у кого-нибудь есть еще вопросы?
— У меня есть пара опасений… — подал голос Аллан. — Во-первых, люди Чиба не знают всех подробностей нашего плана и могут сделать что-нибудь не то…
— Это не будет иметь особого значения, покуда мы знаем, что нужно делать, — перебил Майк. — Я считаю: то, что они не осведомлены о деталях нашего замысла, нам только на руку. — Он немного помолчал. — Что еще тебя тревожит?
— Почему с нами не поехал Уэсти? — спросил Аллан. — Ведь завтра ему придется действовать наравне с нами, и было бы лучше…
— Уэсти слишком занят — ему нужно заканчивать копию Аттерсона, — объяснил Майк. — Но вечером я с ним поговорю, так что не беспокойся.
Аллан кивнул, но Майк, воспользовавшись зеркалом заднего вида, следил за выражением его лица до тех пор, пока не убедился, что его друг действительно полностью удовлетворен.
— Мне до сих пор не верится, что придется отдать этому головорезу одну из картин, — проворчал Гиссинг.
— Тем не менее это так, — жестко возразил Майк. — И вам лучше с этим примириться.
После этого все трое довольно долго молчали. Каждый был погружен в собственные мысли, но не спешил делиться ими с остальными. Майк первым нарушил молчание.
— О'кей… — сказал он. — Единственная оставшаяся проблема — машина, на которой мы будем возвращаться в город. Вообще-то я планировал поставить свой «мазератти» на Марин-драйв, но сейчас я не уверен…
— Лучше взять «ауди», — предложил Аллан. — Он не привлечет столько внимания.
— И ты готов оставить свою машину на Марин-драйв на несколько часов? — удивился Майк.
— Почему нет? — Аллан пожал плечами.
— Надеюсь, она не откажет?
— Я только недавно прошел техобслуживание. — Аллан успокаивающим жестом провел ладонями по рулю, словно «ауди» была живым существом, способным обидеться на предположение Майка.
— Почему бы не взять автомобиль напрокат? — спросил Гиссинг.
— Лишний риск, — пояснил Майк. — Лучше обойтись без бумажек, которые в конце концов могут привести к нам.
— Это сказал тебе твой друг Кэллоуэй?
Майк пропустил шпильку мимо ушей.
— Ладно, поедем на «ауди», — решил он. — А картины поместятся в багажник?
— Да. Можешь сам проверить.
— Хорошо. Когда ты поставишь машину на Марин-драйв — вечером или с утра?
— Рано утром, — решил Аллан после непродолжительного размышления. — Завтра обещали дождь, так что на улице даже собачников не будет.
— Хорошо, тогда встретимся там. Или можно позавтракать у меня, а потом поехать в Грейсмонт.
— Не лучше ли будет, если я сразу приеду в Грейсмонт? — спросил Гиссинг.
— Как вам удобнее, профессор, — сказал Майк.
— Тогда, наверное, я так и сделаю. Возьму такси…
— Только не забудьте расплатиться наличными, — напомнил Аллан. — Кредитка может оставить тот самый бумажный след, о котором мы только что говорили.
— А еще лучше, — сказал Майк, — поезжайте в центр города на автобусе, а уже там ловите такси.
— Черт побери! — проворчал Гиссинг. — Вы прямо как настоящие заговорщики!
— Это потому, что мы и есть настоящие, — напомнил ему Аллан. — А теперь, джентльмены, прошу вас пристегнуться. Марин-драйв недалеко, но мне не хотелось бы, чтобы дорожная полиция остановила нас даже за мелкое нарушение.
16
Уэсти почти выбился из сил, но настроение у него было самое боевое. Перед ним стояла трудная задача, но он с ней справился. Приподнятое настроение несколько портили отсутствие еды в холодильнике и выпивки в буфете, и Уэсти намекнул Элис, что было бы неплохо пополнить запасы. В ответ девушка напомнила, что до ближайшего магазина всего-то пара минут пешком.
— У меня нет ни одной лишней минуты! — завопил Уэсти. — Ты что, не видишь?
— Если бы ты не набивал косяки каждые четверть часа, давно бы уже закончил, — парировала Элис.
— Ты что, забыла? Я тут для тебя стараюсь…
— Как же, как же, конечно!
С этими словами Элис бросилась вон из студии, пинком отшвырнув с дороги пустую картонку из-под пиццы. Коробка приземлилась в углу, при этом она как-то странно загремела, и Уэсти сообразил, что внутри что-то есть. Две засохшие корки со следами томатного соуса… Учитывая обстоятельства, это был настоящий пир.
Кроме пиццы и косяков с «травкой», работать Уэсти помогала музыка: Боб Марли, Джон Цорн, Жак Брель и Пи Джей Харви — все его любимые исполнители. Правда, на одной из недавних вечеринок кто-то использовал диск Бреля в качестве подставки под стакан, поэтому теперь на некоторых дорожках его заедало, но Уэсти это не смущало — французского он все равно не знал. Главным для него были ясно слышимые в голосе певца страсть, томление и мужественная решимость. Казалось, композиции Бреля звучат в унисон с его собственным душевным настроем.
— Мы с этим парнем на одной волне… — пробормотал Уэсти, разминая засохшую кисть об угол
