баллончика написал «help».[28] Так терпящие бедствие подавали сигнал спасателям. На одном здании Лола прочитала надпись «Katrina you bitch».[29]
Она спросила, что означают метки «X» на дверях. Джексон объяснила, что так спасатели отмечали дома, чтобы обозначить продвижение спасательных работ.
— Вблизи можно разобрать даты, когда спасатели обыскивали дома в поисках выживших. И число обнаруженных трупов.
Понемногу пейзаж изменился, улицы постепенно оживали. Лола распознала визг пилы и вой дрели, увидела мужчин в касках и рабочих комбинезонах, занятых восстановлением домов. Она спросила, занимаются ли этим сами жильцы.
— Скорее мелкие предприниматели.
— Почему же?
— Большинство владельцев не желают или не умеют сами приводить свои дома в порядок. Вот они и уступают их за полцены этим парням. А те их отстраивают и перепродают. Они надеются сорвать хорошую прибыль за три-четыре месяца работы. Это спекулянты, любители ловить рыбку в мутной воде.
В больнице тоже орудовала целая армия рабочих, часть холла отгородили и предоставили в распоряжение маляров. Селеста Гулд оказалась полной блондинкой с невозмутимым лицом. И все же она не смогла скрыть удивление при виде сержанта
Джексон и предложила устроиться в кафетерии. Лола возблагодарила небо за такой подарок и поспешила за кофе и чем-нибудь съестным. Хотя она чувствовала себя липкой от грязи, а спина и ноги ныли от усталости, она радовалась за Ингрид. На фоне недавних событий медсестра, обладательница восьмидесяти килограммов здравого смысла, твердо стоящая на земле обеими ногами, обутыми в прочные мокасины на резиновой подошве, и одетая в успокаивающе белоснежную форму, могла внести приятное разнообразие. Сейчас она сообщит им что-нибудь стоящее. Они сосредоточатся на сути дела. На Брэде и его семье. Вернее, на Брэде и его прошлом. С этого и следовало бы начать. Рассказ Селесты оказался захватывающим.
— Джеймс Арсено провел у нас несколько лет. До этого он всю жизнь прослужил в Сен-Бернаре сержантом полиции. Брэд жил в этом квартале и часто его навещал. У Джеймса было больное сердце.
Дамбы прорвало рано утром, хлынула вода. Бедствие застигло наших постояльцев в постели. Семеро утонули. Выживших мы перевели наверх, попытались справиться с паникой. Электричества не было, не хватало питьевой воды и еды, лекарства оказались испорченными. Появление Брэда Арсено потрясло нас. Весь в грязи, с окорябанными руками и лицом, он плыл сюда от самого дома, чтобы помочь отцу. Перед ним открылось жуткое зрелище. Джеймс в шоке. У Эмили Тревис страшный приступ астмы, у Томаса Клайна вывихнуто плечо, Люк Хопкинс бредит, а остальные стонут от страха. Брэд помогал нам их успокаивать. Так мы целых два дня терпели сырость, зловоние и страх. Я не давала старикам выглядывать в окно. По заразной воде плыли трупы. Когда Брэд замечал лодку, он бросался за ней вплавь. Но все суда были переполнены, и никто не хотел останавливаться.
Состояние Джеймса ухудшалось. Он слабел на глазах, но оставался в сознании. Он признался Брэду, что мать ушла от них по его вине. Ей с ним пришлось несладко, он слишком много пил, а бывало, и поколачивал ее. К тому же он солгал. Ирен не бросила сына. Сговорившись со своими товарищами по работе, Джеймс подставил жену, состряпав липовую историю о перевозке наркотиков, чтобы она не смогла вернуться в Штаты. В дальнейшем Ирен писала Брэду, но Джеймс прятал ее письма.
Джеймс скончался на руках сына. Когда прибыли военные, Брэд замкнулся в молчании. Один солдат сказал ему, что в лодке мало места и тело придется оставить. Нас довезли до шоссе. Не знаю, до какого, город был неузнаваемым. Военные разместили нас в автоколонне, следовавшей до стадиона «Астродом» в Хьюстоне. Я думала, что Брэд поедет с нами, но он отказался. И ушел, не сказав ни слова. Тогда я видела его в последний раз.
— И он не сказал, куда идет? — настаивала Ингрид.
— Полагаю, он и сам толком не знал.
Селеста Гулд объяснила, что ее ждут больные.
Пожав руку Ингрид, она выразила надежду, что Брэд выпутается из этой грязной истории. Он не заслуживает тех напастей, которые на него свалились. Прежде чем вернуться к своим обязанностям, она бросила на Джексон взгляд, полный плохо скрытого упрека, но та и бровью не повела.
Вновь оказавшись в «корвете», Лола обратилась к Джексон:
— И это вы называете «не узнать ничего нового»?
— Арсено вырос в неблагополучной семье. Он стал пить, нашел низкооплачиваемую работу у богатенького друга, помолвленного с потрясающей девчонкой. Потом пришла Катрина. Так он узнал, что его отец сам выставил мать за дверь. Что он родился неудачником и останется им до самой смерти. Тогда он снова запил, ограбил своего приятеля и застрелил его. Эта история ничем не отличается от тех, что я слышу годами. И что все это меняет?
— Вот ведь странно. Вы больше не вешаете на него убийство Джулии, — вздохнула Ингрид.
— Нет, потому что Кларк, вероятно, была убита бандой. Она получила пулю в затылок. Арсено мог бы ее убить в припадке страсти. Возможно, он бы захотел посмотреть ей в глаза, прежде чем выстрелить.
— Но пули выпущены из одного пистолета…
— И что это доказывает?
— Паркер думает иначе…
— Откуда вы знаете? Паркер поделился с вами своими теориями? Нет, он задавал вам вопросы.
Женщины помолчали. Лола больше не сомневалась. Сержант Джексон не просто присматривала за ними, слепо выполняя приказы лейтенанта Паркера. Она была настроена не так враждебно, как могло показаться. «И что все это меняет?» Одна эта фраза могла означать, что Камерон Джексон уже пришла к тем же выводам. Она изучила жизнь Брэда в обратном порядке, до самой смерти Джеймса Арсено в Сен- Бернаре. И не желая в этом признаваться, задумалась, не позволит ли ей метод Ингрид переломить ход расследования.
— Вы могли бы раздобыть для нас ключи от Магнолия-холла? — бросила пробный камень Лола.
— Можно попробовать, — ответила Джексон, включая зажигание.
Лола еще не освоилась в городе, но была уверена, что серый «корвет» направился к «Фрэзер Реалити» и мисс Уорнер.
38
Николе дожидался, пока Дюген закончит телефонные переговоры с судмедэкспертом о Залатанном. Этим прозвищем майор наградил типа, напавшего на Арсено, из-за пересекавшего его живот уродливого косого шрама, сизого и неровного. В остальном труп оказался не из болтливых. Отпечатки пальцев и анализ ДНК ничего не сказали. «Токарев» и очки ночного видения действительно были советского производства, из тех, которые албанская мафия продавала на черном рынке по сходной цене и совершенно анонимно. Дюген повесил трубку со своей победительной улыбкой. Таким его уже давненько не видели. Николе почувствовал облегчение. Пора бы уже шефу забыть про угрюмое молчание и вновь стать самим собой.
— По мнению Дювошеля, на Залатанного было совершено нападение при помощи пилы для обрезки деревьев, — пояснил Дюген. — Ране не больше года, и он едва выкарабкался.
Они вышли из машины. Дюген позвонил Мутен. Он приказал ей передать фотографию Залатанного в СМИ и во все комиссариаты полиции, обязательно упомянув про шрам, и выяснить в паре с Фурне, представители каких профессий могут применять подобные орудия.
— А ты пошлешь двух ребят с фотографией порасспрашивать наших артистов. Помнится, я видел такую пилу в инструментах Юпитера Тоби. Может, кто и вспомнит какую-то деталь или возможную связь с Залатанным. Пошевеливайся.
Без дальнейших церемоний Дюген повесил трубку, и Николе легко представил себе выражение лица Мутен. Они вошли в больницу.
