своего компьютера.
Ингрид перерыла содержимое металлического шкафа, но нашла лишь незаконченные партитуры и стопку видеокурсов «Guitare Live» и «Rock & Folk». Она пошарила под матрасами, перевернула старые коробки и разобрала помятый усилитель в поисках хитрого тайника. Прочесала все мастерские. С пустыми руками вернулась в комнату «Вампиреллас», приоткрыла окно и опустилась на матрас. У нее почти не осталось шансов найти договор. И если даже ей это каким-то чудом удастся, что она сможет доказать? Что в группе назревал раздор? Она уже готова была допустить то, в чем прежде у нее не хватало духу себе признаться. Реальный документ дал бы ей повод повидаться с Саша. Посмотри, что я для тебя нашла. И перестань на меня злиться. Да, я вмешалась в твое расследование, и что с того? Что, по-твоему, мне следовало сказать? Брэд погиб. И я зла на тебя. Я на тебя зла, и я по тебе скучаю. По твоему голосу, коже, рукам, губам. Я скучаю по тебе, Саша.
Ветерок коснулся ее лица и шеи, принес с собой ароматы цветов. Она представила, что Саша входит в темную мастерскую и ложится рядом с ней. Ингрид вновь пережила их ласки и незаметно для себя уснула.
Ванон Занд облачился в белый костюм. Оседлав стул посреди сцены, он небрежно держал микрофон и, улыбаясь, пел под фонограмму. До подобной музыки еще никто не додумался. Одновременно металлической и теплой. Алюминиевое море, пронизанное фотонами. Трудно представить, сколько гитар понадобилось, чтобы создать подобный эффект. За спиной у Занда три красотки в узких платьях под леопарда и с литаврами вместо нимба изображали хор. На лбу у них было выжжено клеймо в виде буквы З, и они упивались лучшими в жизни минутами — пели, плача от радости. Что, впрочем, не мешало самой маленькой из них играть на драм-машине, завывавшей как электродрель.
Но где же ударница? — подумала Ингрид. Да она не в себе, эта невидимка! Она бьет невпопад. Она страшно фальшивит. Ванон ее выставит… Занд ее заменит…
46
Ингрид открыла глаза в ледяном сыром полумраке. Она дала памяти и зрению время вновь освоиться в мастерской. За спиной у нее раздавался металлический стук: его-то она и приняла за игру ударных в оркестре из своего сна. Она поднялась, закрыла окно, хлопавшее на промозглом, почти осеннем ветру.
И тут она услышала гитару. И поняла, откуда исходят стенания.
Бумерангом к ней вернулись слова Ванона Занда: «Кармен и Альберта преданы музыке больше, чем сама Лу. Эта парочка и дня не может прожить без игры». Ей следовало бы догадаться, что «Вампиреллас» не испугаются облавы, устроенной Жармоном, и вернутся в мастерские. Другие студии им не по средствам. В Париже не так уж много мест, где можно играть рок, не мешая соседям.
Она проскользнула на лестницу, ведущую в подвал. Музыка все еще звучала приглушенно, но уже достаточно громко, чтобы разобрать, что гитара изрыгает черную ярость. На полпути Ингрид замерла: к ней возвращались знакомые подвальные запахи, картины сражения с громилами. Она вспомнила, как они с Саша стояли лицом к лицу: его черный сосредоточенный взгляд, рубашку, испачканную чем-то похожим на кровь. Она чуть не повернула назад, чтобы позвонить ему, воззвать о помощи. Потом решила, что он отвергнет ее вместе с ее сомнительными теориями. Он отказывался от встречи, не отвечал на ее звонки, так чего ради ему откликаться на этот призыв? Поразмыслив еще, она вынула из кармана джинсов мобильник и набрала личный номер Саша. И услышала начало записи. Серьезный голос, который она так любила. Безликий тон автоответчика.
— Алло! Саша, это я. Я готова все обсудить. Теперь я успокоилась и могу все понять. И у меня для тебя новости. Я в мастерских Жармона. Позвони мне. Неважно, в котором часу… Well, anyway,[32] позвони мне, о'кей?
Сообщение получилось скомканным. Он поймет, что она готова сложить оружие. Вздохнув, она отключилась и прислонилась лбом к металлической двери, ощущая, как в голове отдается музыкальная вибрация. Не сразу, но дверь поддалась, скрипнув ржавыми петлями. Ингрид задержалась на пороге освещенного подвала. Гитара буквально испускала мощные волны гнева. Пробираясь среди брошенных машин и металлического лома, она шла на звуки, пульсировавшие за огромным копром. Ноги запутались в кабеле, она покачнулась, схватилась за скользкие трубы. На миг гитара смолкла, потом игра возобновилась. С удесятеренным ражем, подумала Ингрид, продолжая идти вперед. Она обошла копер.
С перекошенным лицом Кармен била по струнам, двигаясь в такт своей бешеной игре. Гитара была подключена к большому усилителю, наискось установленному на растрескавшемся полу. Черный «гибсон» Лу, подумала Ингрид.
В этих толстых сырых стенах температура была не выше шестнадцати градусов, но с Кармен градом катил пот. При виде гостьи она улыбнулась кровожадной улыбкой и ускорила ритм. Медиатор в ее руке мелькал так быстро, что его почти не было видно, она кусала себе губы, стеная от удовольствия. Ингрид пришло в голову, что она хотела поразить ее своей техникой. Вампирелла заиграла рваную фразу, держа гитару вертикально, напрягая мышцы, и испустила победный клич, отразившийся от стен одновременно с финальными нотами. Ингрид почудилось, как они пронзили ей кожу и вгрызаются во внутренности. Затем все смолкло. Слышна была только мерная капель конденсированного пара, непритязательная мелодия воды, стекающей на изъеденную временем жесть.
— Ты сегодня без своей псины?
— Где Альберта?
— Я тебе про собаку, а ты мне про Альберту. С головой у тебя еще хуже, чем я думала, янки. Как тебе моя вещица? Называется «Обладание», я написала ее сама.
— Для себя или для публики?
— Ты о чем?
— Ванон Занд говорит, что существует большая разница между разрядкой и дарованием. И у него на этот счет есть целая теория.
— Я знать не знаю никакого Занона Ванда, и ты мне уже надоела, — возразила гитаристка, отирая лоб рукавом своего редингота.
Он был испачкан. Как, впрочем, и волосы, сальными прядями свисавшие с одной стороны ее лица. Очевидно, Кармен ночевала где придется, поджидая подходящей минуты, чтобы вернуться в мастерские и наиграться всласть, утоляя свою страсть к гитаре Лу и прочие терзавшие ее подавленные желания. Она присела на четвереньки рядом с усилителем, чтобы отключить от него гитару. Ингрид подумала, что сейчас самое время отступить, захлопнуть металлическую дверь и позвать на помощь. Но Кармен вырвала кабель, рывком распрямилась и в два прыжка настигла ее. Внимание Ингрид привлекла нелепая деталь: зубы рокерши что есть силы сжимали красный медиатор. Кармен швырнула «гибсон». Как только могла гитаристка портить подобный инструмент? Когда музыкантша набросила кабель ей на шею, Ингрид выгнулась, пытаясь освободиться. Но Кармен оказалась сильной, как мужчина.
— Я дам тебе перевести дух, а ты расскажешь все, что меня интересует. Поняла, янки?
Ингрид качнула головой. Рокерша ослабила хватку. Ингрид упала на колени, икая, пытаясь отдышаться. Кармен связала кабель как поводок и ударом ноги в живот повалила ее на пол. Американка не
