назад: культура битвы в обществе, которая «впечатывает» в ДНК черты, свойственные левшам, вынуждает и следующие поколения быть леворукими, потому что так они могут куда лучше сражаться… Причина изменений ДНК — коллективная память… Ева выдвигала МОЮ гипотезу, Ева была в точности как я. — Он распустил пояс на своей военной форме и показал широкий рубец в паху. — Пять лет назад я чуть не погиб. Нолан хотел тогда пойти дальше — чересчур далеко. Когда они с Тернэ обнаружили этот вирус и уточнили способ его действия, Нолан заговорил о проекте громадного масштаба, а если вы его знаете, то должны понимать, что означают такие слова в его устах. Речь в этом случае пошла бы уже не о нескольких смертях, а о внедрении живого вируса в генофонд человечества. Представьте себе удесятеренный с точки зрения могущества ВИЧ, который делает генеральную уборку мира! Я намеревался противостоять, и тогда он решил меня убить. С тех пор я и не высовываю носа из джунглей.
Он привел в порядок одежду, снова выпил. Люси старалась запомнить то, что он говорил… хотя бы отдельные слова: вирус… Нолан… Ей приходилось бороться с туманом, который ее обволакивал, пожирал мысли, стирал воспоминания.
— Когда Лутц добилась встречи со мной, у меня появилась идея. Мне захотелось узнать… узнать, проявились ли уже первые симптомы вируса у молодых людей мужского пола. То есть выросли ли некоторые юноши жестокими сверх всякой меры, подтвердились ли таким образом гипотезы Тернэ и Нолана. Ну и я подумал, что студентку можно использовать. И попросил ее, побывав в тюрьмах, составить списки очень молодых заключенных — левшей, страдающих приступами неуравновешенности и совершивших преступление с особой жестокостью. Ей просто надо было привезти мне список с именами и фотографиями. Тогда я понимал, что встречу в этом списке внуков уруру и что в таком случае все теории Нолана оправдались, а когда девушка не вернулась, понял, что она зашла дальше намеченного и что одержимость в научном поиске стоила ей жизни. Нолан убил ее…
Люси барахталась в тумане. Образы продолжали роиться в ее голове. Все там мешалось, и, когда послышались женские вопли, Люси показалось, что исходят они из самого центра костра… В шуме и гаме настоящего можно было различить голоса из прошлого… Закричали, идя в наступление, полицейские, и дрожащая, вся взмокшая Люси вдруг ясно увидела себя в рядах борцов за правопорядок. Вот они взламывают дверь, Люси идет за всеми, вот Царно — на полу… Она взлетает по лестнице, пахнет горелым… Вот дверь, вот комната… Вот другое тело — с открытыми глазами…
Это Жюльетта лежит здесь мертвая, лежит прямо перед ней, и глаза ее широко открыты.
Люси рухнула куда-то вбок, закрыв руками лицо, и пронзительно закричала.
Она царапала ногтями землю, слезы ее смешивались с этой древней землей, а там, впереди, окровавленные руки предъявляли небесам младенца, вырванного из утробы его матери. В последнем проблеске сознания она увидела, как Шимо склоняется над ней и шепчет, обдавая ледяным дыханием:
— А теперь я выпью вашу душу…
Нолан говорил спокойно, мелкими точными движениями стирая иногда со лба капли пота.
— Феникс вышел из утробы Эволюции и заразил тридцать тысяч лет назад целые поколения кроманьонцев. Думаю, исчезновение неандертальцев было каким-то образом связано с геноцидом со стороны кроманьонцев, подцепивших вирус, но это уже другая история, и мне нет до нее дела. Есть вот до чего: когда началась «гонка вооружений» между вирусом и человеком, таким, каков он был в зарождающихся западных обществах, преимущества были на стороне человека, и с течением веков вирус стал бессильным, превратился в «мусор», в ископаемое внутри ДНК. Зато на территории уруру он продолжал существовать, лишь слегка мутируя в ритме медленной эволюции этого изолированного племени, сохранившегося с доисторических времен почти в полной неприкосновенности. В западных странах культура развивалась слишком быстро, она вела за собой гены, ориентировала их, она брала верх над природой. Там — да, но не в джунглях же! В джунглях гены всегда сохраняли превосходство по отношению к культуре.
— Как он работает, этот вирус?
— Для того чтобы ребенок оказался заражен, достаточно, чтобы носителем вируса был один из родителей, все равно — мужчина или женщина. Феникс укрывается в хромосоме номер два, рядом с геном, который отвечает за леворукость: его наличием и обусловливается то, что человек рождается левшой. Однако для того чтобы пробудиться и начать размножаться, Феникс нуждается в ключе. Этот ключ… вернее, держатель такого ключа — любой самец с этой планеты, имеющий половую хромосому Y, ибо в ней ключ и хранится.
Шарко вспомнил, что книга Тернэ так и называется «Ключ к замку». Никаких больше сомнений: в названии содержится намек на вирус по имени Феникс. Еще один его ловкий трюк.
— Когда я инсеминировал больше сорока лет назад здоровых женщин, — продолжал между тем генетик, — они производили на свет зараженных детей. Это было поколение G1. Первое поколение — потому что вирус они получили от сперматозоида уруру, а стало быть, первыми должны были передавать его в наследство своему потомству. Предположим, что ребенок из поколения G1 родился не девочкой, как на самом деле случилось трижды, и обратим особое внимание на… на Жанну, мать Корали. — Он говорил о той, кого все считали его дочерью, хотя она не получила в наследство ни единого «отцовского» гена, как о чужой для него девочке, как о результате научного эксперимента, не более. — Жанна — носительница вируса. Когда, двадцать лет спустя после рождения Жанны, ее яйцеклетка при оплодотворении соединилась со сперматозоидом мужчины-европейца, будет ли эмбрион мужского пола или женского, решил случай. И Жанна родила сначала девочку, Корали, и только потом — мальчика, Феликса. Двое детей, зараженных вирусом, второе поколение, G2. В случае Корали отец-европеец передал будущему ребенку половую хромосому X, и замок остался запертым, потому что Жанна не смогла его открыть. Но это не помешало Фениксу угнездиться в хромосоме номер два плода, обеспечив дальнейшую генетическую передачу вируса… Иное — с Феликсом. Тут-то как раз отец передал для оплодотворения свою хромосому Y, и эта хромосома, попав к Жанне и приняв участие в строительстве плаценты, сильно повлияла на весь ее организм. С момента проникновения отцовской хромосомы в матку замок, запиравший вирус, открылся, отчего спавший до тех пор в теле матери вирус стал активно производить белки и множиться с единственной целью: обеспечить себе выживание, а потом и размножение в другом теле. Экспансия вируса выразилась прежде всего в гиперваскуляризации плаценты, сопровождавшейся — в противовес — резким ослаблением других жизненных функций и ресурсов матери. У вируса были, так сказать, на руках все козыри: убивая свою носительницу, он размножался при посредстве плода и гарантировал себе таким образом дальнейшую жизнь… Продолжение вам известно. Феликс вырос, стал взрослым мужчиной, возможно, имел с кем-то сексуальные отношения. А значит, он мог, в свою очередь, передать вирус будущим детям. Потом с ним произошло то же, что в принципе произошло с его матерью из поколения G1: в организме Феликса — на этот раз в определенных зонах мозга — вирус размножился и в конце концов убил своего носителя. Схема воспроизводится в любом случае одинаково. Зараженные мать или отец, новорожденные мальчик или девочка — и Феникс, который применяет свою стратегию точно так же, как это делает любой вирус или паразит. Стратегию, выражающуюся в трех словах: выжить, размножиться, убить. То, что Фениксу удалось выжить в племени уруру, объясняется довольно просто — тем, что здесь и человеку, и вирусу было куда легче преодолевать помехи и избегать нежелательных последствий. Племя, состоящее из молодых крепких людей, эволюция замедленная, величина племени регулируется сама собой, и все нужды уруру сводятся к тому, чтобы выжить и произвести на свет себе подобных. Остальное — особенно старение… это просто… просто излишки.
Он вздохнул, возведя глаза к потолку. Мог бы Шарко — своими бы руками прямо сейчас его придушил.
— Я все фиксировал в документах — с мельчайшими подробностями и с анализом. Последовательности мутировавшего Феникса, затем — немутировавшего, того, возраст которого тридцать тысяч лет. Вы и представить себе не можете, насколько важным было это открытие: когда год назад нашли в пещере кроманьонца. Человек, который в одиночку истребил целую семью неандертальцев… Да еще этот рисунок вверх тормашками… Я получил благодаря этому запись оригинальной формы вируса, о существовании которого знали в мире только трое, вируса, над которым мы корпели долгие годы. Стефан
