— Знаете… — Она сделала глубокий вдох, удивившись внезапной врачебной откровенности вопроса. Потом быстро удостоверилась, что их никто не подслушивает из-за лилий. — Знаете, да. И это меня очень беспокоит!
Энн казалось, что она уже видела лицо Конни — может быть, в рекламе.
— Он должен как можно скорее показаться урологу, лучше завтра же, и сделать компьютерную томографию.
— Как раз этого он и не хочет…
— Ему придется себя заставить.
Конни яростно закивала, глаза у неё были мокрые; похоже, она совсем забыла о вечеринке.
— Откровенно говоря, в этом ведь нет ничего особенного, — сказала Энн. — Вы женщина, вы знаете, как в наши тайны проникают гинекологи.
— Я ему говорила.
— Он никогда не проходил обследование?
— Ни разу.
Энн кивнула:
— Боится?
— Да.
— Вам действительно надо с ним побеседовать.
— Да. У него все такое чувствительное в этом месте, внизу.
— Ему надо завтра же пройти обследование.
Голос Конни стал плачущим:
— Доктор, а вы… вы проводите такое обследование?
— Почти каждый день.
— И мужчины… они не обращают внимания на то, что вы…
— На то, что я женщина? Нет. Принимают как должное.
Конни посмотрела на нее, и в ее больших прекрасных глазах, казалось, затрепетал вопрос.
— А вы, вы бы… вы бы могли это для него сделать?
— Конечно. Он может позвонить мне…
— Нет-нет, завтра он на четыре дня улетает в Германию, за ним приходит машина в шесть утра… нет-нет, я имела в виду — если бы вы… не могли бы вы… здесь, сейчас?
Здесь. Сейчас. Хочешь не хочешь, а ее обязанность, ее всегдашний долг — помогать. Конни провела ее по коридору в роскошную спальню с Пикассо на каждой стене; внизу, с двух сторон, раскинулся Манхэттен, его было отлично видно из окон. «Большие деньги, — мысленно прошептала Энн. — То, чего хочет Том».
— Вам что-нибудь нужно?
— Да, — ответила Энн.
Конни кивнула. Взяла телефон, нажала одну кнопку. Одного из слуг отправили в круглосуточную аптеку за резиновыми перчатками и лубрикантом «Кей-Уай».[15]
— Сейчас я его приведу, — сказала Конни. — Пожалуйста, подождите…
Но вот прошло уже больше чем несколько минут. Интересно, Том недоумевает, куда она подевалась? Не обязательно. Скорее всего, он с головой нырнул в беседу, которая шла на другом конце комнаты, такое с ним бывает. Она уселась на обитую материей скамью, взяв в руки свою сумочку, где лежала маленькая аптечка.
— …сделать это, Билл, я категорически настаиваю.
В дверях появилась Конни.
— Он считает, что делает мне одолжение.
В комнату вошел хмурый Марц:
— Так и есть.
— Я ему сказала, что это займет всего одну минуту.
Конни передала Энн белый пакет из аптеки и плотно закрыла дверь.
— Ну что ж, доктор…
— Пожалуйста, зовите меня Энн, — поправила она. — Поскольку я у вас в гостях.
Марц дежурно кивнул; по выражению его лица было видно, что он понятия не имеет, кто она такая.
— Где вы практикуете?
— У меня свой кабинет и эксклюзивная практика в «Бет Израэль».[16]
— Сколько осмотров подобного рода вы уже провели?
— Не знаю. Думаю, несколько тысяч.
Марц поглядел на нее; глаза его, пожелтевшие от десятилетий игры в гольф, широко раскрылись. Она не могла понять, то ли он счел ее привлекательной, то ли дело в чем-то другом. Может быть, он возненавидел свою жену за то, что она попросила его это сделать, а может быть, он возненавидел Энн за то, что она согласилась. Но скорее всего, он пытался разглядеть в ней какие-то знаки, которые позволили бы ему понять, что она в нем видит. Типично для пациентов: обследуют врача, который обследует их самих. Вблизи она заметила, что ему удаляли десятки крошечных раковых опухолей кожи, в том числе с внешнего края нижней губы. Маленькая выемка на губе — от затянувшейся раны; похоже, этот человек пренебрегал опасностью.
— Я сказала вашей жене, что сделаю это, — заметила Энн, — но, разумеется, решение остается за вами.
— Давайте сделаем. Тогда она от меня отстанет.
Марц спустил брюки.
— Наклонитесь и положите руки на стол, — сказала она.
— Как она вас нашла?
— Мы разговорились.
— Подходящая тема для разговора.
— Вы же знаете, что такое женщины, — ответила она, смазывая пальцы лубрикантом. — Болтаем о чем угодно.
— Я не со всеми знаком, — проворчал он, стараясь вежливо поддерживать беседу. — Вы приехали с?..
Она вошла внутрь одним твердым движением, указательным и средним пальцами, сжатыми вместе. Он крякнул. Все они крякали, кроме мужчин, с которыми прежде занимались анальным сексом: те ожидали этих ощущений и они им нравились. Она двинула пальцы вверх по прямой кишке и ощупала боковые стенки и заднюю стенку, ища каловые массы. Затем у передней стенки она нащупала простату и стала бродить по ней пальцами, определяя гладкость, консистенцию, вздутия, асимметрию и размеры.
Там была большая опухоль, скверная опухоль.
— Что, простите? — отозвалась она. — Ах да. Я пришла с Томом Рейли. Я его жена.
— Ах вот как. — Марц напрягся, в буквальном смысле сжав задний проход. — Рад об этом узнать, доктор. Очень… а-а… информативно. Я хотел бы, чтобы вы точно узнали, от чего мне станет… лучше, что уменьшит мои затруднения.
Обычно она предпочитала, чтобы пациенты не ставили себе диагноз самостоятельно. Они неизбежно ошибались, причем в самую невыгодную сторону. Однажды к ней пришла женщина с жалобами на онемение ступней, требовавшая, чтобы ее обследовали на предмет выявления множественного склероза, однако, как выяснилось, все дело было в том, что она носила слишком тесные туфли.
— …самая благотворная профилактика, которая изменит мою жизнь, — это если ваш…
Она почти не обращала внимания на его слова, тщательно ощупывая пальцами бугристую поверхность простаты, мягко надавливая в разных местах, выясняя, причиняет ли это боль. Главное правило здесь — нажимать не сильнее, чем вы бы нажимали на глазное яблоко. Она отвела согнутые пальцы на край простаты, чтобы понять, удастся ли ей лучше оценить форму опухоли, охватывает ли та обе
