определенной цене в определенное время. Поскольку цена «пута» составляла лишь малый процент от реальной стоимости акций, то за небольшую сумму можно было сколотить неплохое состояние. — Покупай.
— А я что делаю, Чарли,
На секунду голос ее прервался. Он только что истратил больше миллиона долларов на приобретение права продать 1,6 миллиона акций «ИТ» по 66 долларов за штуку.
— Ты уверен, Чарли?
— Это мой звездный час, Джейн.
— Жизненно-важная сделка?
— Угадала.
Из окна такси он заметил красный «роллс-ройс», мягко прокативший мимо. По номерным знакам можно было определить, что его хозяин — офицер Народно-Освободительной армии Китая — НОАК, опасной, умной и вездесущей организации. Она богатела и всюду порождала коррупцию. Гонконг не был исключением.
— Поняла меня? — спросил Чарли.
— Не вполне. Объяснишь мне, в чем фишка, Чарли?
— Когда завершим сделку, Джейн.
— Через минуту-другую получим подтверждение.
Надо ж, помер на толчке, в который раз вспомнил Чарли о нелепой кончине миллиардера. Ничего особенного — такое может случиться с кем угодно. И с Элвисом Пресли, между прочим, такое случилось.
— Чарли?
— Да.
— Получили твой опцион. На один и шесть десятых миллиона акций «ИТ», по цене шестьдесят шесть долларов за штуку. — Он услышал кликанье клавиш. — А
— Скажу, — ответил Чарли. — Только сначала дай мне словесное подтверждение для записи.
Пока она повторяла цену и объем биржевой трансакции, он поглядывал из такси на дорогу, торопя время. Впервые он попал в КИК, когда был в отпуске в 1970 году. Тогда клуб был забит пьяными журналистами — от газет и телевидения, людьми из ЦРУ, военной разведки, британскими адмиралами в отставке, перенявшими местные нравы, из-за чего их не жаловали в собственных клубах. Заходили смурные техасцы, занятые военными поставками, репатрианты, одинокие и жаждущие разговоров по душам. С тех пор весь Гонконг уж не раз был застроен, снесен и отстроен заново, но КИК спокойно себе стоял, затерявшись на одной из боковых улочек.
— Так, теперь надо сверить часы, — сказал Чарли Джейн, когда она закончила. — Сейчас в Гонконге начало девятого вечера, вторник. Который час в Лондоне?
— Начало третьего дня.
— Лондонская биржа будет открыта еще целый час?
— Да, — сказала Джейн.
— Нью-Йорк начнет торговать через полчаса?
— Да.
— И я смогу наблюдать за курсом отсюда, Джейн?
— Да.
— Но ты будешь мне нужна в офисе для работы с Нью-Йорком.
Она вздохнула.
— Мне еще сына надо из школы забирать.
— Хочешь новую машину?
— Всем нужна новая машина.
— Так потерпи, побудь в конторе еще пару часов, Джейн. А завтра можешь выбирать себе «мерседес» — счет предъявишь мне.
— Ты душка, Чарли.
— Я вполне серьезно.
— Ну ладно. А теперь ты мне скажешь,
Конечно, скажет, и не для того только, чтобы она смогла слегка нажиться на акциях сама, сколько для того, чтобы поползли слухи.
— Сэр Генри Лэй только что скончался. Всего пятнадцать минут назад.
— Сэр Генри Лэй…
— Миллиардер, заправлявший игорным бизнесом Макао, еще он вел серьезные переговоры с «ИТ»…
— Так-так! — воскликнула Джейн. — Ты уверен?
— Да.
— А это не просто слух?
— Джейн. Ты имеешь дело со мной, с Чарли.
— Так откуда у тебя эта информация?
— Джейн, ты что — не доверяешь старине Чарли Равичу?
— Чарли, ну пожалуйста, у меня еще есть время сделать свою игру на этом!
— Я видел своими собственными…
— Черт, черт, черт!
— … глазами, Джейн. Он умер у меня на глазах.
— Цена падает! Ого! Уже шестьдесят четыре! — воскликнула она разочарованно. — Вот оно! Куплено девяносто тысяч акций! Уже кто-то распустил слух! Шестьдесят три, и — господи, Чарли, ты опередил всех буквально на минуту.
Он сказал, что позвонит позже, вылез из кеба, стараясь не потревожить спину, и вошел в клуб, место настолько демократичное, что служитель приветствовал его простым кивком. Народ толкался здесь целый день. Напитки можно было получить в главном баре, — квадратной комнате со множеством знаменитых черно-белых фотографий «Ассошиэйтед Пресс» и «Юнайтед Пресс Интернешнл». Это были фотографии из жизни Мао в Пекине, обнаженной вьетнамской девочки, бегущей прямо на камеру, — а на заднем плане ее деревня пылает от напалма; буддийского монаха, сжигающего себя в знак протеста; Никсона на Великой китайской стене. В баре сидело несколько десятков мужчин и женщин, дымя сигаретами и выпивая. Многие из этой братии были американскими и британскими журналистами, прочие — мелкими местными бизнесменами, которые давно уж стали алкоголиками, перегорели, опустились и никаких надежд, тем более перспектив, не имели.
Чарли заказал виски и уселся напротив ящика Блумберга, настраивая его, пока не добрался до нужного меню актуальных лондонских биржевых активов. Он уже нажил свои миллионы, а Нью-йоркская биржа еще не открывалась.
Возможно, все так и произойдет. Он заказал еще виски, потом набрал номер Джейн.
— «ИТ» упали на пять пунктов. Нью-Йорк вот-вот откроется.