— Хорошо. Очень хорошо.
Ингвар покопался в пакете, вытащил плитку шоколада. Разорвал обертку, предложил Уоррену.
— Нет, спасибо. В самом деле, она была самой старательной и умной моей студенткой.
Ингвар взглянул на шоколадку. Снова завернул ее и сунул в пакет.
— У Ингер Юханны все хорошо, — повторил он. — Зимой прошлого года у нас родилась дочка. Замечательное здоровенькое существо. А в остальном нам бы лучше оставить эту тему, Уоррен.
— Вот как? Она по-прежнему…
Ингвар снял темные очки.
— Да. Вот так. Я не хочу говорить с вами об Ингер Юханне. Это было бы совершенно непорядочно. Да и неохота мне. Согласны?
— Конечно. — Американец слегка поклонился и виновато махнул рукой. — Самая моя большая слабость. — Он натянуто улыбнулся. — Женщины.
Ингвар не нашел что сказать. И начал сомневаться в своей затее с прогулкой. Часом раньше, когда Уоррен неожиданно явился в офис Петера Салхуса, без предупреждения и, собственно, без каких-либо новостей, Ингвар подумал, что нарушение рутины, возможно, поможет им снова разговориться. Но говорить об Ингер Юханне он решительно не желал.
— Знаете, — продолжал Уоррен, — иной раз, когда ночью лежу без сна и думаю об ошибках, какие совершил в жизни, я сам удивляюсь, что все они связаны с женщинами. Вот и сейчас: если президент Бентли не найдется живой-здоровой, моей карьере конец. Женщина держит в руках все мое существование. — Он нарочито вздохнул. — Женщины. Не могу их постичь. Они неотразимы и непонятны.
Ингвар заметил, что скрипнул зубами. Сосредоточился, стараясь взять себя в руки, но тщетно. И чтобы расслабиться, провел ладонью по щекам.
— Вы со мной не согласны, — с коротким смешком сказал Уоррен.
— Нет. — Ингвар резко выпрямился, повторил: — Нет. Неотразимыми я нахожу лишь очень и очень немногих, и понять их в большинстве очень легко. Не всегда, конечно, но в общем и целом. Хотя, — он развел руками и посмотрел в сторону, — для этого нужно считать их равноправными людьми.
— Touche,[66] — сказал Уоррен и широко улыбнулся, глядя на солнце. — Весьма политкорректно. Весьма… по-скандинавски.
Резкий звонок распорол птичий щебет и плеск реки. Ингвар принялся хлопать себя по карманам в поисках телефона. Наконец нашел и тявкнул в трубку:
— Алло!
— Ингвар?
— Да.
— Это Петер.
— Кто-кто?
— Петер Салхус.
— А-а. Привет.
Ингвар хотел было встать и отойти от скамейки, но сообразил, что Уоррен не понимает по- норвежски.
— Есть новости? — спросил он.
— Да. Строго между нами, Ингвар. Я могу на тебя положиться?
— Конечно. Так в чем дело?
— Не вдаваясь в детали, могу сказать, что мы… В общем, мы хорошо представляем себе, что происходит в американском посольстве. Если можно так выразиться.
Пауза.
Вы их прослушиваете, подумал Ингвар и схватил полупустую банку колы, но пить не стал. Прослушиваете, черт побери, дружественное посольство на норвежской территории. Что, черт возьми…
— Они думают, что президент жива, Ингвар.
Дыхание слегка участилось. Он кашлянул, попытался сделать непроницаемое лицо. И на всякий случай отвернулся от Уоррена.
— И где же она?
— В том-то и весь фокус, Ингвар. По их мнению, президент заходила на интернет-сайты, которые без спецкодов недоступны. Либо на сайты заходила она сама, либо те, кто выудил из нее эти коды. Если верно последнее, то все равно она определенно жива.
— Но… Я не вполне понимаю…
— Они отследили ее до IP-адреса твоей жены. Но, к счастью, им это неизвестно.
— Инг…
Он осекся. Не хотел называть при Уоррене ее имя.
— Они отследили IP-адрес компьютера, который принадлежит университету. И сейчас ругаются с тамошним руководством, допытываясь, кто именно пользуется машиной. Нам кажется, можно их малость помурыжить, но не особенно долго. Но я подумал… Я, конечно, попрошу Бастесена послать патруль к тебе домой, на всякий случай. Если слухи о самоуправстве ФБР хотя бы отчасти правдивы… И на твоем месте я бы тоже немедля поехал домой.
— Да… конечно… спасибо.
Ингвар закончил разговор, причем у него даже мысли не мелькнуло, что патруль надо бы послать совсем в другое место. Ингер Юханна не дома. Они с Рагнхильд во Фрогнере. Точного адреса он не знает.
Ингвар стремительно встал.
— Мне надо идти, — сказал он и зашагал прочь.
Пластиковая сумка и непочатая банка колы-лайт остались на скамейке. Уоррен недоуменно поглядел на все это и бросился вдогонку.
— Что случилось? — спросил он, настигнув Ингвара.
— Я высажу вас в городе, ладно? Мне надо кое-что выяснить.
Грузно раскачиваясь, он побежал к машине. Едва оба сели, как зазвонил телефон Уоррена. Он отвечал короткими «да» и «нет». Через полторы минуты закончил разговор. На секунду оторвав взгляд от дороги и глянув на американца, Ингвар обомлел. Лицо Уоррена подернулось пепельной бледностью. Он сидел, полуоткрыв рот, глаза запали, грозили провалиться в череп.
— Они думают, что нашли президента, — без всякого выражения сказал он и сунул телефон в нагрудный карман.
Ингвар переключил скорость, вырулил на Фрюшавейен.
— Кое-что говорит за то, что она вместе с Ингер Юханной, — все тем же тоном продолжил Уоррен. — Мы едем к тебе домой?
Черт, с отчаянием подумал Ингвар. Уже выяснили! Неужели нельзя было помурыжить их подольше?!
— Я высажу вас в городе, — сказал он. — А там как знаете.
Держа одну руку на руле, он гнал по Маридалсвейен. Попробовал позвонить Петеру Салхусу. Бесконечные гудки. Потом включился автоответчик.
— Петер, это Ингвар. Немедленно перезвони мне. Немедленно, понимаешь?
Лучше всего, наверно, рвануть по кольцу к Сместаду. Пробираться в этот час по городу займет массу времени. Он свернул на круговую развязку над третьим кольцом и прибавил скорость, направляясь на запад.
— Послушайте, — тихо сказал Уоррен. — Открою вам один секрет.
— Давно пора, — буркнул Ингвар, особо не прислушиваясь.
— У меня контроверзы со своими. Причем серьезные.
— Ну об этом вы можете говорить с кем угодно, только не со мной.
Он поменял ряд, чтобы обогнать грузовик, и едва не налетел на маленький «фиат», который занял не свою полосу. Чертыхнулся, обогнул «фиат» и еще увеличил скорость.
