причастности первых лиц команды к темным делишкам годичной давности…
– Опа, – слышу дробный стук по металлу. Мимо окна пролетают крошки белой краски.
За парочкой длинных очередей следует взрыв гранатометного заряда где-то между трубой и застывшим на вершине наклонного стапеля спасательным ботом. Отскакиваем от окна и видим, как на полу волчком вертится осколок, пробивший продолговатую дырку во внешней стене.
Дизели сбавляют обороты, танкер стопорит ход.
– Что, пуля над ухом прожужжала?! Глазки от дыма слезятся?! В штанишки наложили и в ботиночках захлюпало?! – кричит в окно Стасик. – Вас бы к нам в бригаду – на Северный Кавказ, зассанцы!..
– Ты еще про фээсбэ расскажи! – оттаскиваю разговорчивого балбеса.
– Пардон, – виновато гундосит он, – погорячился…
«Тристан» по инерции взрезает форштевнем воду. Стрельба затихает, скорость движения падает с каждой секундой. Два катера жмутся к борту, третий остается в сторонке.
Прислушиваюсь к происходящему на судне у приоткрытой двери. Спрашиваю Стаса:
– Что на корме?
– Ничего. Вообще ничего. Пошли к выходу.
Двумя бесшумными тенями просачиваемся в коридор и приоткрываем правую дверцу. Теперь впереди товарищ, а я присматриваю за тылами.
– Два ублюдка висят на леерах, – докладывает Величко. – Третий лезет… Залез, спрыгивает на палубу. Курчавый, крепкий, длиннорукий, похож на орангутанга. О, четвертый! Пятый. Шестой…
– Вооружены? – оглядываюсь на противоположный выход из коридора. Там все спокойно.
– Калаши. У курчавой обезьяны пулемет – древний «ПК». Лентами обвешан, как матрос с «Авроры». Мля, Глеб, они даже не черные. Они баклажановые!
– Ты поживи тут под их солнцем.
– Опа! У трапа самолета делегацию африканских друзей встречают: капитан Кравец, старпом Скобцев и боцман Шмаль.
– Хлеб-соль притащили? – мрачно шучу я.
– Забыли. Или испечь не поспели.
– Встречей довольны? Улыбаются?
– Ты знаешь… нет. Вялый какой-то базар. Словно впервые друг дружку видят. Мало того – наших орлов заставили поднять руки. Обыскивают… Что будем делать, Глеб?
Занятный поворот событий. Получается, первые лица команды с пиратами незнакомы? Вряд ли. Скорее делают вид. Комедию ломают, как выражается старпом. Не в одиночку же затеял рисковую игру товарищ радист.
– Что делать? Нас же ознакомили с материалами следствия. Помнишь, как было с захватом сухогруза?
– Помню, – отзывается приятель. – Вахту оставили в рубке под присмотром пятерых козлов, остальных заперли в двух внутренних подсобках.
– Видишь, какая у тебя замечательная память. Стало быть, планчик у них отработан, и скоро нас рассортируют по камерам…
И действительно, все происходит именно так: вначале в надстройку возвращается старпом в сопровождении двух темнокожих архаровцев и приказывает по трансляции собраться всей команде на главной палубе.
Молча повинуемся.
Нагловатые вооруженные парни, что-то выкрикивая и беспрестанно сопровождая слова нервными жестами, для «знакомства» обыскивают и считают нас по головам. В карманы к пиратам перекочевывают часы, зажигалки и все то, что случайно оказывается при нас. Затем пленников строят в колонну по одному и отправляют в кормовую надстройку…
Скучаем в одном из нежилых помещений. Оно расположено внутри первого «этажа» надстройки, поэтому ни окошечка, ни дырочки, сквозь которые маячил бы клочок синего неба. Дверь снаружи заперта, к тому же ее охраняют два босых сомалийца.
Здесь очень тесно и душно для одиннадцати человек. Да, именно для одиннадцати, поскольку старпом с дежурившим на руле Торбиным так и остались в ходовой рубке. И туда же отправился капитан, ведомый под белы рученьки несколькими сомалийскими парнями…
Тоска. Безысходность. И дышать с каждой минутой становится труднее. Из расположенного под потолком вентиляционного отверстия немного поддувает, но для такого количества взрослых мужиков этого недостаточно.
Мы с Великом помалкиваем, хотя и держимся рядом. Моряки поначалу переговариваются – разбившись на мелкие группки, обсуждают последние события: появление пиратов, обстрел, захват… Некоторые оценивают шансы, другие слушают и озадаченно морщат лбы.
Внимательно всматриваюсь в лица в надежде найти признаки фальши…
Не выходит. Кругом недоумение, растерянность, страх… Нет, не похоже, чтобы кто-то из них заранее знал о появлении пиратов. Даже второй помощник с радистом и электромехаником выглядят не лучшим образом, и я скорее готов поверить в их искренность, чем в наличие театрального таланта.
Только один человек ведет себя так, словно ничего не случилось. Это Шмаль. Неудивительно – у боцмана не лицо, а сплошное клеймо уголовника.
Позже, устав от перенапряжения, народ замолкает и чутко вслушивается в каждый звук, доносящийся из коридора. А доносятся оттуда быстрые шаги, стук дверей, отрывистые фразы, смех и крики. Видно, новые хозяева судна самозабвенно предаются банальному мародерству – любимому занятию нищего сброда, не ведающему, что делать со случайно свалившейся на их головы победой.
Наконец, все стихает, а внизу оживает машина. Тело «Тристана» сотрясает еле различимая вибрация.
Судно снова набирает ход…
Часть IV
Провал в столице Пунтленда
Глава первая
Через час дверь в нашу «камеру» распахивается. На пороге стоит Торбин, из-за его широкой спины выглядывает баклажановый черт с пулеметными лентами, метко окрещенный Стасиком «матросом с Авроры». Хорошенько разглядеть черты его лица на фоне коридорного полумрака не удается, зато отлично угадывается неплохое телосложение, видны грозно бегающие глазные белки и ряд огромных неровных зубов.
– Двух помощников капитана и одного рулевого матроса просят подняться в ходовую рубку, – мрачно заявляет остолбеневшей публике Валерка.
В гробовом молчании звучат робкие вопросы:
– А что там?
– Чего хотят-то?..
– Вахту сменить, – проталкивается он сквозь толпу.
Попустив его, к выходу устремляются помощники Равиль Ишкильдин и штурман Владимир Липинский; за ними увязывается один из матросов, допущенных к вахте на руле.
Дверь закрывается, гремят запоры, в коридоре стихают шаги. И Валера на некоторое время оказывается в центре внимания.
– Куда идем-то?
– Сколько их?
– Что говорит капитан?.. – сыплются со всех сторон вопросы.
Он спокойно и обстоятельно отвечает, делится впечатлениями и всем тем, что удалось узнать за прошедшую вахту…
Мы с Величко внимательно слушаем товарища, не встревая в допрос. К чему? Позже он поделится с
