трупа, вот объяснение слову «тварь». Все сходится.
Остается объяснить одну маленькую деталь: зачем ему прятаться у нее? Можно было выбрать другое место, например, дачу. Впрочем, на даче его наверняка искали. Когда все улики соберут, а они и сейчас против Нины, Глеб выйдет из подполья, заявит, что ездил в срочную командировку, об убийстве жены впервые слышит. Да, Нина подходит ему по всем статьям. И мотив есть: Глеб ее бросил, Нина подгадала подходящий момент, наняла киллера и прикончила соперницу, мечтая заодно досадить бывшему жениху. Он постоянно лжет. Такая мелочь – салат, но Глеб и тут наврал. Ведь не в Леню запустила салатом Надежда, а Валентина в Глеба. Не Леня с садистскими наклонностями, а Глеб. Таинственный Р. сделал Нине огромный подарок, предупредив, чтоб не верила бывшему жениху. А почему он не сказал прямо: убил Глеб?
Последний вопрос разбил всю теорию в пух и прах.
– Стоп! – сказала себе Нина. – Так я не буду верить даже достоверным фактам. Он сказал, как посчитал нужным, а я ищу всяческие доводы, способные из Глеба сделать невинную овцу. Как мне быть? Я должна знать точно – он или не он убил. Надо дать ему последний шанс. Если он откажется встретиться со следователем, тогда убил он.
Она положила весь перевод в ящик стола, повертела в руках дневник Валентины, написанный на английском языке, и бросила в сумочку. Закрыв дверь черного хода, Нина сделала несколько шагов в сторону «копейки». Краем глаза увидела метнувшуюся в сторону тень. Вся кожа Нины покрылась мурашками.
– Кто здесь? – крикнула она, отступая спиной к машине.
Никто не ответил. Тень человека – а это был человек – притаилась у въезда во двор. Нина судорожно открыла машину, плюхнулась на сиденье и вставляла ключ в зажигание, глядя в то место, где притаился человек. Руки тряслись, но ключ вставила быстро. Сейчас как полоснет фарами и увидит, кто за ней подглядывает. Мотор завелся, пора свет включить. Нина осветила выезд… никого! Показалось? Не может быть, она пока не сумасшедшая, которой мерещится чертовщина. Нина нажала на газ и вылетела со двора.
– Наконец-то ты со мной! – обнял ее Глеб.
«Меня целует убийца, – думала Нина. Она слегка отстранилась от него, заглянула в глаза. Глаза были полны «безумной любви», как пишет в своих романах Долька. – Что же мне делать? Я не смогу с ним переспать, а он будет настаивать. Как мне вывернуться? Не отдамся ему после сегодняшней жаркой встречи – заподозрит, что я догадалась. Сначала шанс, потом подумаю. Нет, сначала подумаю, потом шанс».
Он снова прильнул к ее губам. Губы, руки… руки, которые убили Валентину ножом… Нина оттолкнула его. Он удивленно уставился на нее.
– Прости, – натянула она подобие улыбки. – Прости, я хочу вымыться. От моих вещей пахнет тюрьмой… от меня тоже.
– Нинка, это неважно, – протянул он к ней руки.
Черт, нельзя же так внезапно меняться. Нина обняла его, но целовать себя не дала:
– Все, все! Я пошла в ванную.
Она схватила полотенце, бросилась к двери, вернулась:
– Возьми дневник Валентины. Я не могла его принести раньше, хотя получила давно. Сам понимаешь, меня посадили почти в тюрьму…
Под душем придумала отговорку: месячные. А он в ответ: мне плевать, я изголодался. А она скажет: мы с тобой давно не были вместе, я отвыкла от тебя, не могу и что-нибудь еще. Что, что еще? Чуть не забыла: у нее же есть «друг»! Она не может предать человека за его спиной, это нечестно, гадко. Только переговорив с ним и расставшись, она полностью будет принадлежать Глебу, а иначе нельзя, невозможно. Так, эта проблема, считай, ликвидирована. Нина вернулась в комнату, стала готовить ужин, стараясь не выдавать волнения. Да и шутка ли – она прячет убийцу.
– Рассказывай, Нина, – он говорил, уже не таясь, и спокойно курил.
– Да, собственно, нечего рассказывать, – сказала она, придавая голосу беззаботный тон. – В твоем доме нашли мою клипсу. Представь, прямо в спальне нашли клипсу. А кто-то анонимно позвонил следователю, сказал, что я была в твоем доме в ночь убийства. Меня и задержали. Я подозреваемая. (Перебор. Выдать столько радости по поводу задержания – это никуда не годится.) Потом Долли нашла адвоката, заплатили залог, меня выпустили. Я там чуть с ума не сошла.
– Ничего не понимаю, – проговорил Глеб. – Как попала клипса в дом?
– Я потеряла ее там. Когда доставала носовой платок, она, видимо, зацепилась за него, ну и выпала. Выпить хочешь? У меня где-то есть…
Нина ринулась к шкафу, достала бутылку коньяку, которую наполовину выпили с Долли месяца два назад. По сути, она ушла от пристального взгляда Глеба, он явно не понимал, с какой стати она веселится. Впрочем, она тоже не смогла бы объяснить, почему ведет себя так глупо. Нина вернулась к столу, поставила рюмки.
– Ну, все позади. Я так рада… – оправдала свое странное поведение.
– Радоваться нечему, – хмуро произнес Глеб. – Тебя отпустили, но дело-то завели. Прости, я не думал, что ты пострадаешь. Меня беспокоит анонимный звонок. Кто же мог видеть нас?
– О тебе речь не шла, только обо мне. (Это разумный тактический ход. Если звонил Глеб, то он знает, что говорил Рыкову.)
– Мы же были там вместе, – пробормотал он, недоумевая. – Раз аноним видел тебя, он видел и меня. Почему же он назвал только тебя?
Здорово играет, очень натурально. Но момент настал. Сейчас Нина окончательно выяснит, Глеб убил или не Глеб.
– Глеб, – начала она, заметно разволновавшись. Очень не хотела, чтобы он отказался от ее предложения. – Я там много передумала. Пойми, мы только путаем следователя. Я предлагаю встретиться с ним и рассказать все, что нам известно.
– А что нам известно? – не сказал он ни «да», ни «нет».
Ей-то многое известно, например, чем занималась Валентина в его отсутствие. И потом, в случае невиновности Глеба у Нины есть другая версия того, что произошло в доме, – эту версию она построила в камере. Только бы согласился на встречу…
– Надо рассказать все с самого начала. Мы топчемся на месте, потому что не понимаем в работе детективов ничего. И будем топтаться. (Глеб молчал, кусая кулак. Остался последний довод.) Рыков считает, что я в опасности.
– Почему? – очнулся он.
– Тот человек, который ему звонил, имеет свой бесспорный интерес спихнуть убийство на меня. Рыков так и сказал: «бесспорный интерес».
– Так он не думает, что это ты убила?!
– Пока не думает. Но скоро передумает. У них есть главная улика – клипса. Они знают, что это моя клипса… (Есть еще и дневник Валентины, первые страницы нашли здесь, а треть в кабинете.) Ты забыл спрятать страницы из дневника, следователь забрал их. Естественно догадался, что писала твоя жена, ведь догадаться нетрудно. И звонок анонима… Понимаешь, что это значит? Я убила ее из мести.
– Нина, давай еще немного подождем.
– Чего? Хорошо, ты не хочешь ему сразу открываться. И не надо. Я позвоню Рыкову, скажу, что мне срочно нужно с ним увидеться. А когда он приедет на место встречи, появишься ты. Потом уйдешь первым. Он не будет знать, где ты прячешься.
– А если он придет на свидание не один? Нина, они все прикидываются добренькими. Я не могу пойти на встречу.
«Не верь Глебу, не верь…» – сдавило мозг.
– Ты делаешь большую ошибку, – сказала она, упав духом. – Из подозреваемой я попаду в убийцы.
– Ниночка! – Глеб присел перед ней на корточки, взял за руки. – Дай мне еще немного времени. Я должен подумать. В случае если ситуация выйдет из-под контроля, обещаю: я сам пойду к следователю. («Ситуация уже вышла из-под контроля, – думала она. – И ты, дорогой, пальцем не пошевелил».) Нина,
