«Лучше не рисковать. Возможно, настало время для небольшого шантажа. Вряд ли Деклан Брокхарт переживет вторичную потерю старшего сына».
Конор был готов к полету. Он закончил с шитьем. Возможно, двойной шов был бы надежнее, но у него совсем не осталось ниток. Ну что получилось, то получилось. Со Стены Большого Соленого доносились звуки шумного веселья. Там пели, смеялись, топали ногами. Собралось множество народу; в свете ламп мелькали тысячи лиц. Конор представил себе огромную толпу, с нетерпением ожидающую начала фейерверка. Казалось, тюремные стены подрагивают, хотя пленников от пирующих отделяло пространство океана.
Возбуждение, связанное с коронацией, охватило и тюрьму; многие заключенные улюлюкали, высунувшись в окна, или протягивали маленькие чашки сквозь прутья решетки. Удивительно, но большинство пленников проявляли монархистские наклонности, несмотря на то что сидели здесь от имени и во благо ее величества. Нестройный хор, исполняющий «Защитим Стену» — государственный гимн Соленых островов, — эхом отдавался от стен и просачивался в камеру Конора. Незаметно для себя он и сам стал негромко подпевать. Было странно слышать вместо «король Николас» слова «королева Изабелла».
«Как ты могла поверить лживым выдумкам Бонвилана? Почему не послала за мной, Изабелла?»
От царящего вокруг беспорядка голова начала гореть, мозг затуманивался, ощущения путались, накладываясь одно на другое. Вид, прикосновения, запахи. Глубоко въевшаяся грязь на лбу. Казалось, дверь камеры сотрясается. Пот, сырость, дурные запахи. Он закрыл глаза, глубоко дыша через нос. Один из трюков Виктора, привезенный с Востока.
«Дыша холодным воздухом, ты прочищаешь мозги».
Конор отбросил всякие мысли об Изабелле. Сейчас нужно сосредоточиться. Снаружи послышались шаги Биллтоу. Итак, последняя проверка.
«Спина у меня грязная?»
Да. Засохшая грязь ощущалась даже под воротником. По крайней мере, хоть какая-то польза от влажных стен. «Всегда есть польза от всего, — говорил Виктор. — Даже от боли».
«Устройство надежно спрятано?»
Конор сунул руку под просторную куртку и потянул спрятанный на груди прямоугольный пакет. Потянул так сильно, что веревки затрещали. Они были самодельные — сплетенные из лоскутов и обрезков, скрученных вместе и пропитанных свечным воском, — и потому далеки от совершенства.
«Клинышек для наручников?»
У него в ладони. Неровно отломанный костяной конус, размеры которого подбирались путем подсовывания его со стороны ладони под наручники, когда Биллтоу снимал их. Этот клинышек — старый трюк цирковых артистов, срабатывающий только для наручников с одним запором и слегка расшатанными шурупами; однако наручники Биллтоу были настолько стары, что могли бы принадлежать Моисею, и Конор уже полгода расшатывал их шурупы. Теперь они держались достаточно свободно. Когда Биллтоу будет защелкивать наручники, Конор быстро вдвинет в отверстие костяной клинышек. «Собачка» замка не сработает, хотя наручники будут выглядеть запертыми.
«Грязь, устройство, клинышек! Безумный план».
План, которого никто и вообразить не может. Конор решительно отбросил всякие сомнения и колебания. На них больше не было времени. Он либо освободится, либо умрет, но и то и другое предпочтительнее долгих лет в этой проклятой камере.
Ключ Биллтоу заскрипел в старом замке — он поворачивался с трудом. Охранник, как всегда, с ворчанием открыл плечом дверь, не забывая держать руку на пистолете.
— Ангел, вот кто я такой! Вынужден заниматься вами, болванами, когда такого человека, как я, с радостью приняли бы в любом приличном обществе. Я мог бы быть принцем, знаешь ли, Финн. Или, осмелюсь сказать, императором. Но я торчу здесь, чтобы ты имел возможность сообщить мне, что мой двенадцатизарядный револьвер еще не готов.
— Он готов, — выпалил Конор, изображая волнение и страстное желание угодить своему тюремщику. — У меня есть чертеж.
Биллтоу был достаточно хитер, поэтому продолжал сохранять настороженность. Человек поглупее потерял бы голову, сначала в переносном, а потом и в прямом смысле проломленного камнем черепа, но у Артура Биллтоу был чрезвычайно силен инстинкт самосохранения.
— Где этот чертеж? Не надейся, что я наклонюсь или полезу куда-нибудь в темный угол.
— Нет. Он лежит на столе. Отдать его вам?
Биллтоу задумался, отхаркнув очередную порцию табака и освободив рот для новой.
— Нет, солдатик. Я предпочитаю, как обычно, надеть на тебя наручники, а уж потом поглядеть на чертеж.
Конор, выражая полную готовность подчиниться, вытянул перед собой руки.
— Но я получу свою прогулку, мистер Биллтоу? Вы обещали.
Биллтоу с улыбкой защелкнул наручники, одним глазом косясь на стол.
— От твоей бороды меня смех разбирает. Жалкая поросль. Рано еще тебе бороду отращивать. Нужно подстригать ее, тогда она будет гуще. «Убойные бараны» не станут подчиняться приказам недоросля с жиденькой бороденкой. Поговорим по дороге, после того как я рассмотрю чертеж.
Биллтоу двумя грязными пальцами взял со стола листок.
— Знаешь, я побеседовал кое с кем из своих товарищей. Похоже, немцы уже делают двенадцатизарядные револьверы.
Демонстрируя неудовольствие, он сплюнул табачный сок на плитки.
— Но маленького калибра, — возразил Конор. — Приноравливаясь к пулям. На этом чертеже цилиндр на самом деле представляет собой винт, и поэтому пули могут быть такого размера, как пожелаете, и вес распределяется более эффективно, поэтому система годится и для ружей.
Чертеж был абсурдный и абсолютно невыполнимый на практике, но на бумаге выглядел хорошо.
— Не знаю, не знаю, — проворчал Биллтоу. — Винт, говоришь?
— Изготовьте один. Как с воздушными шарами. Чтобы испытать его.
Биллтоу небрежно сложил листок и сунул его в карман.
— Так я и сделаю, господин Финн. И если он окажется фантазией придурка, в следующий раз ты увидишь дневной свет, когда я сброшу тебя с южной стены.
Конор угрюмо кивнул, надеясь, что его волнение не сверкает в глазах, точно свет маяка. Биллтоу допустил ошибку. В своем стремлении лучше разглядеть чертеж револьвера, он не заметил ловких манипуляций Конора с наручниками, в результате которых тот отвел «собачку» замка в сторону. Теперь его руки были свободны, но время воспользоваться этим еще не пришло.
— Это не фантазии, мистер Биллтоу, это наше будущее. Вы сможете зарегистрировать патент на свое имя, а потом дать кому надо взятку, Чтобы вызволить меня отсюда.
Биллтоу изобразил крайнее негодование.
— Взятку! Взятку, ты говоришь. Я глубоко оскорблен.
Конор сглотнул — как человек, старающийся справиться с волнением.
— Давайте поговорим начистоту, мистер Биллтоу. Если вы не вытащите меня отсюда, я останусь в этой дыре на всю жизнь. Я не рассчитываю вырваться на свободу немедленно…
Биллтоу рассмеялся.
— Рад слышать это. Я уж подумал, что ты собираешься давить на меня. Немедленная свобода или никакой сделки. Но ты не рассчитываешь вырваться на свободу, значит, беспокоиться не о чем.
— Но мне хотелось бы перейти в камеру на поверхности. Или хотя бы чуть ближе к ней. Неплохо бы и товарища заиметь. Маларки, к примеру, подойдет.
— Спорю, что подойдет. Так отлично, так удобно — два «барана» вместе. Не умасливай меня сейчас, Финн. Сначала я закажу модель, и, если она не взорвется мне в лицо, тогда поговорим.
— Но, мистер…
Биллтоу вскинул руку.
