убийству, в то время как Бонвилан рассматривал убийство в качестве освященного веками эффективного политического инструмента.
Маршал наклонился к уху Султана Арифа:
— Возможно, нам предстоит отравление. Приготовь свои снадобья.
Султан кивнул, теребя пышные усы.
— Да, маршал. Могу я поинтересоваться, кто именно, возможно, будет отравлен?
— Я сам, к сожалению.
Султан, казалось, не удивился.
— Надо полагать, будут и другие?
— О да, — подтвердил Бонвилан, устремив взгляд вдаль. — Будут и другие.
В камере Конора Финна и впрямь находился пленник, но это был не Конор Финн.
— Ну и кто это? — спросил Бонвилан, кивая на жалкого человека, скорчившегося в темном углу, куда не падал свет лампы.
Биллтоу понял, что его хитрость не удалась.
— Не убивайте меня, ваша честь. — Он рухнул на колени и вцепился в край накидки Бонвилана. — Пожалуйста, пощадите! Я не знаю, как сбежал этот негодник. Только что он был здесь, а потом вдруг исчез. Это какая-то магия. Может, он загипнотизировал меня.
Бонвилан любил, чтобы перед ним пресмыкались, и не стал сразу отталкивать его.
— Пока мне неясно, Артур, был ли ты сообщником Финна. Помогал ему сбежать, налаживал контакты с контрабандистами. А?
— Нет, сэр, — затараторил Биллтоу. — Я никогда не участвовал ни в каких заговорах. Для этого у меня мозгов маловато.
— Не знаю, не знаю… То, как ты додумался подменить узника… Может, ты уже не первый раз такое проделываешь? Просто сейчас тебе не повезло.
— Вот именно, мне просто не повезло, сэр. А с узником я никак не сотрудничал, что вы!
Бонвилан решил продемонстрировать вполне уместный в данной ситуации гнев; все-таки здесь присутствовал Султан.
— Ты лгал мне, Биллтоу! — взорвался он, и его голос загрохотал в тесной камере. — Ты воровал мои алмазы!
Маршал вырвал накидку из рук Биллтоу и нанес ему мощный удар ногой, перебросивший охранника через койку. При этом пласт грязи на стене треснул и упал. Биллтоу лежал, словно мешок, из которого вывалилось белье.
— Прекрасный удар, маршал, — заметил Султан. — Прямо в челюсть. Он покатился кувырком. Добить его?
— Нет, — ответил Бонвилан. — Здесь нужно что-то более поэтичное, так я бы сказал. Нашему другу Артуру требуется время, чтобы обдумать свои промахи.
Внезапно его внимание привлекло странное мерцание в глубине камеры. При ударе лбом Биллтоу сбил со стены часть засохшей грязи, и на камне проступили призрачные каракули. Любопытствуя, Бонвилан подошел поближе и наклонился, разглядывая их.
— Коралл, по-моему, — пробормотал он. — Вполне в духе старины Бродячего Черта.
Но нет, пометки были сделаны человеческой рукой. Схемы и уравнения. Кто-то пытался замазать их грязью, однако грязь не слишком хорошо держалась на влажной поверхности. На стене можно было явственно различить планер. Бонвилан прикоснулся к нему пальцем.
— Привет, Летчик, — прошептал он. — Видишь? Я обеспечил тебя лабораторией.
Вытащив из-за пояса пистолет, он легко постучал по стене рукояткой. Еще один участок засохшей грязи пошел трещинами и упал; стало ясно, что планер взлетает с крыши башни.
— И ты оставил мне сообщение о своем местонахождении. Не удивлюсь, если тут есть и более ценные секреты.
Лежа на полу, Биллтоу застонал.
— Какая меня ждет судьба, сэр? Казнь?
— Не сейчас. — Бонвилан выпрямился. — Ты мне еще пригодишься, Артур Биллтоу. На данный момент твоя судьба состоит в том, чтобы отчистить эти стены, а потом переписать и зарисовать все, что обнаружишь под грязью.
— Ох, благодарю вас, сэр. — Слезы облегчения закапали с носа Биллтоу. — Я сейчас же приставлю к этому делу одного из заключенных. Самого лучшего.
— Ты меня не понял, Артур. — Зажав в кулаке отвороты куртки охранника, Бонвилан содрал ее и толкнул его в глубину камеры. — Ты не надзирать будешь, а сам выполнишь эту задачу. Как заключенный.
Бонвилан повернулся к молодому человеку, почти год занимавшему эту камеру.
— Как тебя звать, парень?
— Клод де Виль Монтгомери, ваше высочество, — с готовностью ответил тот. — Хотя близкие зовут меня Спог.
Бонвилан прищурился: жизнь никогда не скупится на сюрпризы.
— Старина Биллтоу велел отвечать «Конор Финн», если кто-нибудь, в особенности вы, будет спрашивать. Он вообще хотел отрезать мне язык. Но как видите…
Спог широко открыл рот, обнажив два зуба и серый язык.
— Спасибо тебе… мм… Спог. Скажи-ка, мистер Биллтоу плохо обращался с тобой?
Казалось, все лицо Спога выразило неодобрение.
— Чертовски плохо, этакий подонок. Бил, и плевался, и таскал за волосы. Ужасно невоспитанный, правда?
— Ну, теперь у тебя есть шанс отомстить. — Бонвилан бросил Спогу куртку Биллтоу. — Теперь ты тюремный охранник, а он пленник. Делай с ним что хочешь.
Спог воспринял это известие с полнейшим спокойствием, как будто такая резкая перемена судьбы совершалась с ним чуть ли не каждый день.
— Я ваш человек, ваше высочество. — Он изобразил что-то вроде салюта. — Как вы относитесь к пыткам тех, кто раньше был охранником?
— Целиком за, — ответил Бонвилан. — Это закаляет характер.
Спог улыбнулся. Его зубы напоминали стойки ворот.
— Вы будете гордиться мной, ваша милость.
Маршал подмигнул ему.
— Давай лучше придерживаться просто маршала, а?
— Да, сэр, ваша милость.
Мысли Биллтоу кружились, словно духи в колдовском котле, и все же суть происходящего он уловил.
— Я… Я теперь заключенный?
Тяжело дыша, он потащился к койке.
Бонвилан похлопал Спога по плечу.
— Займись своим узником, мистер Монтгомери. Я не общаюсь напрямую с преступниками.
Глаза Спога мстительно вспыхнули.
— Да, сэр… ваша милость. Со всем моим удовольствием. Может, вам лучше отвернуться?
Бонвилан сложил на груди руки.
— Может быть. Но не прямо сейчас.
Биллтоу попятился от своего нового тюремщика, все глубже и глубже в камеру, пока не уперся локтями в стену, сбивая с нее грязь и обнажая целые куски схем и вычислений. Зеленое мерцание коралла высвечивало зарождающееся на его лице выражение ужаса. Страдания, которые он причинял многим другим, теперь ожидали его самого.
Бонвилан подмигнул Султану.
