— Ну, я же сказал — что-то гораздо более поэтичное.
Вследствие бурной ночной деятельности — не один полет, а целых два — Конор спал не больше часа. И ему без конца снились тюремные охранники с кинжалами вместо рук и алмазами вместо глаз. Было, правда, и что-то еще, мелькало на заднем плане, требуя внимания. Воспоминание о том, как в девятилетнем возрасте Конор вместе с отцом пересекал на веслах залив Фулмар.
«Следи за лопастью весла, — учил его Деклан Брокхарт. — Смотри, как оно разрезает воду. Твоя задача — зачерпывать воду, а не скользить веслом по волнам».
Потом во сне Деклан произнес то, чего Конор никогда не слышал в реальной жизни: «То же самое применимо к лопастям пропеллера. Благодаря этому твой аэроплан сможет оторваться от земли».
Мгновенно проснувшись, Конор сел на постели. Что это было? Какая мысль мелькнула в сознании? Сон уже распадался на фрагменты. Весло. Что-то о веслах. Как может весло помочь аэроплану лететь?
На самом деле ответ был очевиден. Ведь весло, как и пропеллер, имеет лопасть.
«Смотри, как оно разрезает воду…»
Конечно! Весло ударяет воду не плоско, а под углом, чтобы уменьшить торможение и усилить толчок. Тот же древний принцип следует применить и к пропеллеру. В конце концов, он и есть вращающееся крыло. Когда аэроплан полетит, пропеллер должен будет, поглощая энергию двигателя, преодолевать сопротивление воздуха. К нему следует относиться как к крылу и, значит, придать соответствующую форму.
«Плоские пропеллеры бесполезны, — рассуждал Конор, торопливо натягивая одежду. — Они должны иметь угловой наклон и лопасти такой формы, чтобы обеспечить подъем».
К тому времени, когда Линус поднялся по лестнице с беконом, хлебом и кофе, Конор вырезал уже вторую лопасть своего нового пропеллера.
— А-а-а, — протянул Линус. — Новый пропеллер.
Конор замер.
— Мне казалось, вы слепой. Откуда вам знать, что я делаю?
Линус поставил поднос с завтраком на скамью.
— Я обладаю мистической силой, мальчик. К тому же весь последний час ты разговаривал сам с собой. Подъемная сила, сопротивление воздуха, толчок и прочие интересные вещи в том же духе. Знаешь, слепой — не значит глухой.
Ученый в душе Конора жаждал продолжить работу, однако изголодавшийся юноша оттащил его от драгоценного пропеллера к восхитительному завтраку. Линус с удовлетворением слушал, как он ест.
— Свежий хлеб я купил в городе. Тамошние люди в смятении из-за рассказов о Летчике. Говорят, нынешней ночью он убил на острове двадцать человек.
— А я слышал, он трехметрового роста, — откликнулся Конор с полным ртом.
Линус сел на скамью рядом с ним.
— Это не шутка, Конор. Теперь ты в опасности.
— Не стоит беспокоиться, Линус. Краткая карьера этого Летчика окончена. Больше никаких ночных полетов в личных интересах. С этого дня полеты только с научной целью.
Линус стянул у него кусок бекона.
— Может, тебе стоит поискать девушку? Ты уже совершеннолетний, знаешь ли.
Конор не мог не вспомнить об Изабелле.
— Когда-то у меня была девушка, или, по крайней мере, так мне казалось. Буду снова думать о девушках, когда мы окажемся в Америке.
— Когда ты окажешься. Я собираюсь остаться здесь и устроить заговор против Бонвилана. У меня есть единомышленники.
— Вы не отказались от своих намерений, — с грустью констатировал Конор. — А я надеялся, что вы передумаете.
— Нет. Я потерял друзей. Мы оба потеряли друзей.
Конор не имел ни малейшего желания ворошить уголь этого не единожды повторявшегося спора.
— Хорошо. — Он отодвинул тарелку. — Башня ваша и немалые деньги тоже. Но я ухожу. В Америке есть такие летчики, как я, — рвущиеся в небо.
— Понимаю. И когда ты уедешь?
— Собирался сегодня, но сейчас мне не терпится испытать новый пропеллер. Красивый, вы не находите?
Линус Винтер похлопал по бархатной маске, прикрывающей глаза.
— Верю тебе на слово. Эту маску мне прислали из «Савоя». Я тебе говорил, что когда-то останавливался там?
— Давайте заключим соглашение, — сказал Конор. — Сегодня я перевезу аэроплан на побережье Карраклоу. Два дня уйдет на сборку и испытания. Когда я вернусь, мы отправим мое снаряжение морем в Нью-Йорк, а сами сядем на паром и поплывем в Лондон. И, как короли, поживем неделю в «Савое», ни словом не упоминая о восстании и науке. А потом еще раз проанализируем ситуацию.
— Соблазнительное предложение, — признался Линус. — В некоторых номерах есть пианино. При мысли об этом у меня пальцы подергиваются.
— Ну так соглашайтесь. Одна неделя исключительно для собственного удовольствия, а потом обратно в реальный мир. Можно и по отдельности, но мне хотелось бы вместе.
— Мне тоже.
— Значит, договорились. «Савой».
Линус протянул Конору руку.
— «Савой».
И они скрепили свой договор рукопожатием.
Бонвилан и Султан сошли на берег инкогнито, затенив лица широкополыми шляпами. Военная форма Соленых островов на материке не давала им никакой власти, и в гражданской одежде они меньше привлекали внимания.
Местные хулиганы скорее затеяли бы стычку с чужеземными военными, чем с незнакомцами весьма угрожающего вида. На самом деле некоторые килморские парни превратили это в спорт — дразнить солдат Соленых островов, которым было строго-настрого приказано не отвечать. На Бонвилана и Султана подобного рода приказы, конечно, не распространялись. Никаких откровенно враждебных поступков они не совершали и вообще были сама вежливость, однако у местных парней в гавани сложилось впечатление, что шутить шутки с этой странной парой может оказаться накладно, поскольку немедленно обернется продолжительными неприятностями.
Они прошагали по пристани и углубились в дымные недра «Деревянного дома».
— Я побывал в тавернах по всему миру, — сообщил Хьюго Бонвилан, наклоняясь, чтобы пройти в дверь. — И всех их объединяет одно.
— Пьяницы? — спросил Султан Ариф, перешагивая через спящего моряка.
— Это тоже. Информация на продажу — вот что я имел в виду. К примеру, тот жалкий мерзавец…
Он кивнул на сидящего в стороне от других мужчину, который пристально смотрел в пустой стакан, упираясь локтями о стойку.
— Прекрасный кандидат. Душу продаст за еще одну порцию спиртного.
Маршал подсел к человеку и, окликнув трактирщика, заказал бутылку виски.
— Я вас знаю? — спросил трактирщик.
— Нет, — живо ответил Бонвилан. — И мой вам совет: пусть так будет и дальше. А теперь оставьте бутылку и идите займитесь своими делами.
У любого, самого миролюбивого трактирщика вырабатывается чрезвычайно чуткий инстинкт касательно клиентов и того, что от них можно ожидать. Этот не был исключением. Он не стал больше
