— За границей старался, а тут прорвало!
— Димка завёлся с полуоборота и на эту бабу накинулся: «Манда такая-сякая!»
— Я решил сразу уровень накала поднять. Чего рассусоливать? — пояснил Димка.
— А она ему: «Козёл! Щас муж придёт, он тебя посадит!» — продолжила Юлька.
— А Юлька ей: «Да какой у тебя муж?! Кто тебя такую жирную и волосатую е###ь станет?!»
Тут я всё-таки оказался в неловкой ситуации,) Подавился. Даже не знаю, чем, я ведь перестал есть. Покраснел весь, глаза выкатились. Из-за стола вскочил и стал истошно воздух ловить. А-а-а-п, а-а-а-п!
— Похлопать?!
Я утвердительно затряс головой. Меня несколько раз хорошенько огрели по спине. Скорее для успокоения, чем для пользы. Спазмы прекратились, и, помогая утереть слёзы и сопли, меня усадили обратно за стол.
[10] — Уф... Когда-нибудь я насмерть подавлюсь... И что? Ты ей так и сказала? Кто тебя такую жирную станет?.. — Я восстановил прерванный мною же рассказ.
— Так и сказала, — скромно потупилась Юлька, оправляя розовую пышную юбку с кружевами.
— Бабища, надо сказать, опешила, — сказал Димка. — Не ожидала она такого от моей девочки.
— Нечего перед городскими пальцы гнуть! — заявила Юлька.
— Короче, бабища нокаутирована. Мы с шофёром спокойненько привязали коробку сверху, сели, и тут она Юльке кричит. Неуверенно так, но достаточно громко...
— Шмара! — перебила Юлька. — Она меня шмарой назвала!
— А чё, нормальное слово.
— Я выскакиваю из машины и начинаю её стегать кабелями. Продавец кабели забыл в коробку сложить, и я их просто в руку взяла. Переходники всякие, антенна портативная. За Родину, за Сталина, за шмару, за быдло, за шоканье, за башку её пергидрольную нечёсаную!
— Вы бы это видели! — смеялся Димка. — Юлька хлестала эту бабу, как Христос, изгоняющий торговцев из храма.
— Она из сумочки освежитель воздуха достала и хотела мне в лицо пшикнуть. Сучка. Тут Димка подоспел.
[11] —Я у неё баллончик вырвал и ей же в морду, в морду...
Юлька жестами показала, как Димка полил тётку освежителем воздуха. Как муравьев на грядке травят.
— Не сдержался я. Даже стыдно, — потупился Димка.
— Любопытно на тебя серфинг подействовал, — сказал я, — уже три года катаюсь, и ещё никогда по возвращении не хотелось чужую тётку освежителем воздуха запшикать.
— Освежитель, кстати, здесь. — Юлька зашла в туалет и вышла с баллончиком-трофеем, наполненным ароматом морской свежести.
— Можете больше на море не ездить. Зашёл в туалет, пшикнул, глаза закрыл... — предложил Поросёнок.
— Надо ещё ракушку к уху приложить. Шум волн, — добавил я.
— Короче, наши победили! — подытожил Поросёнок и поднял бокал. Мы чокнулись калифорнийским красным и крикнули «ура».
Поросёнок слизал остатки соуса с тарелки.
— Возьми ещё, — предложила Юлька, пододвигая стеклянную миску-аквариум с салатом. Выглядело, будто мы рыбок вместе со всем их подводным царством нашинковали, приправили и наворачиваем.
Переключились на недавнюю поездку. Поговорили о шопинге, музеях, нравах. Юлька [12] продемонстрировала купленные за океаном наряды.
— А в одном ресторане я пепельницу спёрла, — похвасталась она, показав тяжёлую пепельницу розового стекла.
— Красивая. — Поросёнок взвесил пепельницу на ладони.
— Я Димке говорю: «Бери, пока официант не видит». А он: «Нет, я воровать не умею». Пришлось самой.
— Не умею я воровать, это моё проклятие! — патетически посетовал Димка. — Ни воровать, ни доносить, ни изменять!
— Праведник ты мой! — Юлька нежно поцеловала Димку, а мы с Поросёнком ухмыльнулись.
Однажды на Димкином дне рождения в последних классах школы его дед, перед тем как уйти с родителями к родственникам и оставить гостей одних, рассказал историю. Дело было в начале девяностых, понадобилось несколько кирпичей — заложить дыру, оставленную строителями после замены труб. Кирпичи купить было негде и не на что, зато неподалёку строился дом. Поздним вечером Димкин дед, высокий старик, командир пулемётной роты, кавалер ордена Славы, отправился вместе с десятилетним Димкой воровать кирпичи. Они выбрали из огромной кучи десяток, погрузили на саночки и отвезли под покровом темноты домой. Димкин дед, смеясь, признался: больше всего тогда беспокоился, что подаёт внуку дурной при[13]мер, мол, тот вырастет вором и всё такое. Это в те времена, когда люди тырили миллиарды. Дурной пример не подействовал, Димка не ворует, как и вся его семейка.
— Тебе... вам книжки писать надо, — обратился я сначала к Димке, а потом объединил его с Юлькой. Она всё-таки тоже в рассказе участвовала. Обидится ещё, что я её таланты не замечаю. В гости звать перестанет, она ведь у них главная.
— Да я записываю кое-что, но толку-то, — ответил за себя Димка и разлил остатки вина по бокалам.
— Надо попробовать издать, — посоветовал я. — Других же издают, а у них рассказы не такие интересные.
Прощаясь поздно вечером в дверях, когда Юлька уже ушла спать, Поросёнок дышал на Димку ьинно- водочными парами и горячо убеждал:
— Димка, надо издаваться! Мы ж не тупые, если нам понравилось, значит, и другим понравится!
Я кивнул. В смысле не только тому, что мы не тупые, но и тому, что Димкины записки вполне могут снискать заслуженную любовь читателей. Хотя мы, разумеется, не тупые. Это я тоже поддерживаю.
— Ты сможешь. Вон, виндсерфинг освоил! Нельзя зарывать талант, — Поросёнок вдруг зашептал, чуть не касаясь губами Димкиной шеи. — А то всю жизнь в журнале просидишь...
— Чего это ты ко мне прижимаешься?!
[14] —Меня вся эта история так завела, малыш... — с комической страстностью признался Поросёнок. Он любит подурачиться.
— Да отвали ты! — заржал Димка, отпихивая Поросёнка.
***
Через несколько дней Димку сократили. Кризис. Он в журнале работал, концепции продвижения журнала в массы придумывал. А с кризисом актуальность продвижения в массы снизилась. Массы стали неплатёжеспособны. И Димку уволили.
Чтобы Димка не закисал, Юлька позвала его с собой на юбилейный корпоратив, устраиваемый агентством недвижимости, где она риелтором. У риелторов дела тоже не ахти, но праздник решили не отменять. Да и не получилось бы отменить при всём желании, агентство заранее арендовало на два дня большой коттедж в Малаховке, а назад деньги никто сейчас не вернёт. Кроме сотрудников, пригласили нескольких вип-клиентов. Праздновать начали в шесть вечера. Выпивали, играли в групповые игры, в монополию, в пантомиму, в мафию. Лично я терпеть не могу все эти групповые игры, мне сразу скучно становится. Может, это потому, что я индивидуалист? Впрочем, какая разница: нравятся мне групповые игры или нет, меня-то на празднике не было. Меня вообще на та[15]кие праздники редко зовут. Наверное, потому, что я групповые игры не жалую.
Очень скоро Димка обратил внимание, что Юлька особенно бойко шутит с одним из випов,
