II. Коренной переворот, который совершился в убеждениях народов относительно смертной казни, нигде не проявляется в таком ясном свете, как в истории палача. И чем незаметнее, чем независимее от всяких теоретических соображений и влияния так называемой интеллигенции происходила перемена народных взглядов на обязанность и личность палача, тем сильнее она говорит о коренной перемене взгляда народов на смертную казнь.
Румье в своем сочинении о смертной казни, преизобилующем риторическою декламациею, так говорит о личности палача: «Во все времена палачи были предметом всеобщего омерзения, от которого власть не в состоянии была их оградить, или, лучше, она сама всегда избегала их нечистого соприкосновения, как отвратительной проказы. Всеразрушающее время не могло стереть с них того великого позора, который их покрывает. В отдаленные века невежества и варварства, когда их ужасная обязанность считалась законною, ужас и отвращение, ими возбуждаемые, не были меньше ныне существующего». Мнение Румье о всеобщем позоре палачей и об отвращении, которое будто бы во все времена народы питали к их обязанности, обличает малое знакомство автора с жизнью народов. История всех народов, напротив, свидетельствует, что даже в первое время господства общественной власти обязанность и личность палача не только не были покрыты позором, напротив, пользовались еще столь высоким уважением, что быть палачом не гнушались самые высокопоставленные в обществе лица.
В древних монархиях Азии исполнение обязанности палача нередко брали на себя цари. В одной надписи царь персидский Дарий рассказывает, как он казнил Фраорта, возмутившегося царя мидийского. «Он (Фраорт) был взят и приведен ко мне. Я отрезал ему нос, уши, губы и вывел его. Я его содержал скованным в моих палатах. Потом я велел его и сторонников его повесить на кресте в Экбатане». На островах Тонга предводители племен нередко сами исполняют обязанность палача. В Марокко цари в XVIII столетии были сами палачами своих подданных. Новейшие путешественники рассказывают, что в государствах, лежащих на западном берегу Африки, до сих пор цари собственноручно исполняют обязанность палачей, по крайней мере, в важнейших случаях, когда казнь совершается как жертва в честь бога или умерших предков. Но не на одном Востоке цари исполняли эту обязанность. То же было и в Европе. Телемак, сын Одиссея, царя Итаки, собственноручно повесил 12 слуг, обесчестивших жилище его отца. Можно думать, что первоначально и в новейших европейских государствах короли не чуждались собственноручно казнить виновных. У Occиана остманский викинг Миркур, взявший в плен детей семинского короля, собственноручно собирается их казнить. В Poccии подобные обычаи не были неизвестны. Так, в 1076 г. в Новгороде князь собственноручно убил волхва, волновавшего народ против епископа. Изяслав, изгнанный киевлянами, по возвращении «иссече тех, иже высекли Всеслава, 70 муж, а другия слепи, а иных погуби же не испытав». Иван Грозный не раз собственноручно казнил тех, кого он считал виновными, и принимал деятельное участие в больших казнях. 30 сентября 1698 г. Петр Великий в Преображенском собственноручно отрубил головы пятерым стрельцам.
Чаще обязанность палача исполняли первосвященники и жрецы: в те времена, когда все народы приносили преступников в жертву богам, обязанность палача была неотъемлемою принадлежностью жреческого звания. В древних монархиях Азии эта обязанность возложена была на одного из высших духовных сановников двора, который носил титул grand sacrificator: этот титул ясно указывает на то, что обязанность палача была соединена с званием великого жреца. По возвращении с горы Синай Моисей повелел казнить главных виновников поклонения золотому тельцу; вследствие этого повеления в один день руками левитов казнено было 3 тыс. человек. В Риме понтифекс-максимус даже в исторические времена собственнолично приводил в исполнение смертные приговоры: так был засечен насмерть великим понтифексом Сантилий (scriba pontificis) за плотское сношение с весталкою. Очевидно, что юстиция великого понтифекса в историческое время Рима была только обломком той обширной судебной власти, какою эти верховные жрецы пользовались в Риме в доисторическое время, когда принесение в жертву преступников практиковалось в обширных размерах и когда, следовательно, они имели частые поводы являться в качестве исполнителей смертных приговоров. В Галлии друиды собственными руками умерщвляли того преступника, которого они приносили в жертву. В Скандинавии жрецы Одена и во главе их великий жрец Упсалы Дрот, а в Мексике великий жрец тоже исполняли обязанность палача, принося в жертву преступников.
Когда власть жрецов ослабела и юстиция секуляризировалась, обязанность палача перешла к тем лицам, которые участвовали в отправлении правосудия. У евреев смертный приговор приводили в исполнение следующие лица: царские отроки и высшие военные сановники; обвинитель и свидетели; родственники убитого, иногда же вообще народ. В Египте до сих пор судья — кади — сам исполняет свой приговор. Аристотель причисляет палача к числу греческих магистратов, чего бы, конечно, он не сделал, если бы в его время должность палача не пользовалась почетом. У Платона, в его трактате о законах, магистраты бросают камни на голову трупа отцеубийцы и таким образом очищают целое государство. В Риме, в первое время Республики, первые магистраты, как то: консулы, трибуны и др., собственнолично исполняли смертные приговоры: так, трибуны бросили с Тарпейской горы Манлия. Позднее обязанность палача исполняли специальные чиновники — ликторы и триумвиры capitales, должности которых нисколько не считались бесчестными, ибо ликторы с секирою и розгами были неразлучными спутниками консулов, а должность триумвиров была первою ступенью, чрез которую молодой римлянин проходил, чтобы возвыситься до высших степеней. В новейших западноевропейских государствах было то же самое. Обязанность палача исполняло само общество или его представители. В некоторых странах Германии исполнение смертного приговора возлагалось на самого молодого человека кантона; в Stieden'e — на последнего поселившегося в месте суда, в Франконии — на последнего женившегося. Иногда же обязанность эту исполняли: один из судей, самый младший из присяжных, родственник убитого или убийцы. Даже тогда, когда должность исполнителя казней сделалась ремеслом, палач пользовался почетом: в некоторых местах Германии палачи получали дворянский титул и привилегии; во Франции они принимали участие в религиозно-торжественных процессиях, причем они занимали место во главе шествия; самое название их: Maitre des hautes oeuvres — указывает на то почетное положение, которое они занимали в средневековом обществе. В России, в Новгороде, народ сам постановлял смертный приговор и сам приводил его в исполнение. Судя по некоторым примерам, можно думать, что и в других областях смертные казни приводимы были в исполнение или руками народа, когда он принимал участие в суде, или руками чиновников, имевших влияние на отправление юстиции. Так, в XIV столетии два боярина по повелению княжескому убивают одного крамольника. При Иване Грозном принимали на себя обязанность палача по политическим делам такие лица, как князь Черкасский, Малюта Скуратов — любимец царский, князь М. Темгрюкович, шурин царский, и т. п. Кошихин говорит: «А в палачи на Moскве и в городе ставятся всякого чину люди, кто похочет». Известно, какое непосредственное участие в казнях Петра I принимали его приближенные. «В Преображенском происходили кровавые упражнения: здесь 17 октября (1698 г.) приближенные царя рубили головы стрельцам: князь Ромадановский отсек четыре головы; Голицын, по неумению рубить, увеличил муки доставшегося ему несчастного; любимец Петра Алексашка (Меншиков) хвалился, что обезглавил 20 человек». Долго в России сохранялся обычай брать на помощь палачу кого- нибудь из зрителей; взятые должны были заменять подставки; на спины их вскидывали осужденных к наказанию кнутом. Сначала принятие на себя зрителем обязанности помощника палача было вполне добровольное. В последствие времени, когда в народе стали пробуждаться иные инстинкты, начали вербовать для исполнения этой обязанности силою: ловятся, сказано в указе, насильно из зрителей подлые разного состояния люди не только солдатами и десятниками, но и палачами, не делая иногда отличия и самого честного состояния людям, хотя и подлым. И вот для предупреждения происходящих от этого неустройств и обид гражданам (слова указа) 28 апреля 1768 г. (N 13108) издан был Указ, запрещающий это делать и повелевающий брать для исполнения сей должности преступников. Замечательно, что судьи не чуждались брать на свою долю часть движимости казненного: во Франции лошадь, кираса и другое имущество упадало на долю судьи; то, что выше пояса, — huissier; шпага, нож и все то, что пониже пояса, доставалось палачу. Так, и одежду Христа Спасителя разделили по жребию.
Трудно определить время, когда народы стали смотреть на палача как на существо гнусное и бесчестное. Одно только можно сказать, что процесс такой перемены начался очень давно, длился очень долго и совершился мало-помалу, незаметно, и что в настоящее время в Европе перемена эта является совершившимся фактом, которого никто не может отрицать. Ныне никто не станет оспаривать того, что для европейского жителя обязанность палача составляет предмет ужаса и отвращения; а сам палач есть лицо
