кусочек, я отсюда никуда не двинусь.
Довольный половой разлил водку по граненым рюмкам из толстого стекла, от чего они покрылись испариной, и ушел с глаз долой.
— И пить будете? — спросил Авдеев.
— А то! Смотреть что ли на нее проклятую?
— Ваше здоровье, — сказал Авдеев и опрокинул содержимое рюмки в рот.
— Лихо, — оценила Юлия, сделав глоток, она поморщилась, и было, поставила рюмку на стол, но Авдеев сказал, повторяя слова известного кино героя.
— Тостуемый пьет до дна.
Юлия улыбнулась и осушила рюмку. Взяла огурец, блаженно вдохнула его укропный аромат и немедленно съела.
— Странная здесь посуда, — заметила она.
— Это солдатские миски, — объяснил Авдеев, — хозяин этого заведения бывший армейский прапорщик.
— Как я люблю это в людях, — восхищенно сказала Юлия, — фанатичная преданность своему призванию. Помните в фильме 'Мери Поппинс, до свидания' — бывший моряк живет в доме в виде подводной лодки.
— В армии он был заведующим столовой, — продолжал Авдеев, — уходя на пенсию, прихватил с собой весь столовый инвентарь, благо часть расформировали. Когда его в этом попрекают, он отвечает, что армия ему еще должна осталась, за загубленную молодость.
— Вот все-то вы норовите опошлить, — упрекнула Юлия.
— Я говорю правду.
— Кому нужна ваша правда, я так красиво все вообразила, а вы все испортили.
— Я больше не буду, по- детски сказал Авдеев, — простите меня.
— Ни за что.
— Чем я могу искупить свою вину?
— Кровью.
Авдеев с любопытством посмотрел на Юлию, глаза ее блестели, на щеках появился румянец.
— Я вас спрошу о чем-то, а вы ответьте правду, и тогда мы будем квиты.
— Договорились?
Раздался телефонный звонок, Юлия извлекла из сумочки телефон.
— Да, милый? Мы обедаем, уже погуляли, присоединяйся к нам, очень жаль, до вечера, пока, целую.
К столу приблизился половой и наполнил рюмки.
— Ваше здоровье, — сказал Авдеев и выпил.
Юлия сделала глоток и поставила рюмку.
— Ничего вы водку хлещете, как сапожник.
— Сын, — выдохнул Авдеев.
— Что сын?
— Мой папа был сапожник.
— То-то я и смотрю, гены значит.
— Они проклятые, ничего не могу с собой сделать, как водку увижу, не успокоюсь, пока всю не выхлестаю.
Юлия посмотрела на штоф, в котором явно было больше полулитра, затем с опаской на Авдеева, но, распознав усмешку в его устах, сама улыбнулась.
— Вы шутите!
— Каюсь, — сознался Авдеев, — но выпить люблю, скрывать не стану.
— А какая здесь кухня? — спросила Юлия.
— Не знаю, я туда ни разу не заходил, — простодушно сознался Авдеев.
— Я не в этом смысле, а в смысле национальной принадлежности.
— А, вон вы в каком смысле, кухня здесь советская, иначе говоря, Союз нерушимых республик свободных, отовсюду понемногу.
— Так ведь Союза то больше нет.
— Не могу с вами не согласиться, Союз действительно больше нет, но люди то никуда не делись.
— А кем вы раньше работали?
— Не скажу.
— Скажите, пожалуйста, я не буду смеяться.
— А смешного ничего не было в моей трудовой деятельности.
— А что было?
— Много воздуха, облаков.
— Как это воздуха?
— Я, видите ли, прекрасная Юлия, летал.
— В каком смысле?
— В прямом, я был военным летчиком.
— Вы летали на истребителях?
— На них.
— На СУ-24?
— Этого я не могу сказать, военная тайна.
— А сейчас?
— Уволен в запас в чине майора.
— Так вы майор? — восхищенно спросила Юлия.
— Майор, — гордо ответил Авдеев.
— А почему вы в запасе, вы еще молодой.
— Кончились запасы энтузиазма, мадам.
— Опять вы за свое.
— Извините, — зарплату не платили месяцами, воровать было нечего, все было украдено прапорщиками, надо было на что-то жить, на самолетах летали по праздникам, потому что не было керосина, ну и так далее. Я написал прошение, и меня отпустили.
— А сейчас занимаетесь бизнесом?
— Так точно.
— А мой муж был барменом.
— Я знаю, это первое, что он сообщает о себе при знакомстве, зато сейчас у него персональный водитель. У каждого свой путь.
— Это что ирония? — подозрительно спросила Юлия.
— Ни, Боже мой, здоровое чувство зависти, хотя лично я ездить пассажиром не могу, укачивает.
— А каков ваш путь?
— Мой путь домой пора, однако.
— Как это домой? — возмутилась Юлия, — напоили девушку, а теперь в кусты, нет уж, и не надейтесь, шоу продолжается. Так легко вы не отделаетесь, развлекайте меня.
— Пожалуйста.
Авдеев повернул голову и сказал:
— Цып, цып, цып.
Тотчас послышалось легкое цоканье, и в комнате появился огромный петух, вытягивая ноги, он сделал несколько шагов, и оказался у стола; вытянул голову, то и дело приосаниваясь, стал смотреть на Юлию. На петушиной спине была черная шелковая накидка с карманчиками на манер седла, или скорее — хурджина.
— Это кто? — восхищенно спросила Юлия.
— Метрдотель, — невозмутимо сказал Авдеев, — Петр Петрович.
— А почему он так смотрит на меня?
