начале его была детская площадка — песочница, железные качели, горка, на которой всегда копошилось около десятка детей и столько же родителей присматривало за ними. Как я уже сказала, была весна, и поле было покрыто цветущими одуванчиками, для тех, кто основательно залил глаза водкой, я тебя имею в виду, Шилов, и не может сейчас представить, как выглядит цветущий одуванчик, я напоминаю — белые лепестки, желтая серединка.
— Роберт, — сколько же ему было тогда лет, в прочем все мы в ту пору находились в одном возрасте — от двадцати до двадцати пяти. Прекрасная пора, — мечтательно произнесла Галя, — время надежд, хорошо про это время сказал поэт — 'Сладкоголосая птица юности'. Я вот сейчас смотрю на молодых, какие они все расчетливые, и, главное, вечно всем недовольны, все у них есть, а они недовольны. А как я им иногда завидую, оттого что они такие раскованные, сидят, где придется. Пьют пиво, и плевать хотели на прохожих; я завидую их беззаботной жизни, в их возрасте я думала о том, как выжить в Москве, но кажется, меня опять понесло не в ту сторону. Итак, Роберт, который сидя на скамейке, приглядывал за своим сыном, увидел женщину, гуляющую в поле, среди одуванчиков. Ее ребенок собирал цветы, а сама она задумчиво брела за ним. Роберт обратил на нее внимание из-за ее белого платья, которое было удивительно уместно на бело-желтом поле, затем, переведя взгляд на ее малыша, он с улыбкой отметил, что ребенок одет в желтый костюмчик.
Когда они вернулись на детскую площадку, Роберт поздоровался с женщиной, она кивком ответила ему.
— Это было очень красиво, — сказал он.
Молодая женщина удивленно подняла брови.
— Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду вас на этом поле, вы с ребенком были похожи на один большой, разделившийся одуванчик, лепестки отдельно, сердцевина отдельно, которому надоело стоять он решил прогуляться.
Женщина на мгновение задумалась, потом согласилась.
— Да действительно, я в белом, а сын в желтом, как вы правильно заметили, но мы не специально так оделись.
— Даже если и специально, это было здорово, хорошо смотрелись.
— Спасибо, — вежливо сказала женщина.
Она опустилась на корточки и принялась одергивать на спине ребенка желтую курточку.
— Меня зовут Роберт, — представился.
— Дина, — в свою очередь сказала женщина.
— Я тоже со спиногрызом, — продолжил разговор Роберт.
— Дина пожала плечами.
— Я тебя раньше не видел, — переходя на ты, сказал Роберт, — ты живешь в этом доме?
— Да, над вами.
— В каком смысле.
— В прямом, вы на восьмом этаже, а я на девятом, причем в той же комнате.
— Ну, раз мы соседи, говори мне ты.
— Хорошо, буду говорить вам ты. Кстати, я помню такой фильм 'Его звали Роберт' со Стриженовым в главной роли, помнишь?
— Ну, как же, мне ли не помнить этот фильм: я родился сразу после выхода фильма на экран; вот мама и назвала меня Робертом. Но мой герой другой Роберт, из 'Трех товарищей' Ремарка, помнишь?
— Нет, не читала.
— Многое потеряли.
— Может быть. Между прочим, меня назвали в честь Дины Дурбин.
— Здорово.
Они еще немного поболтали о том, о сем и разговор иссяк.
Улыбнулись друг другу и разошлись.
Дина понравилась Роберту сразу, внешностью неброской, и как это ни банально звучит какой-то не сразу заметной красотой, которая вдруг проявляется в особенной улыбке, в неожиданном распахе глаз, опять же банальные ямочки на щеках, появляющиеся при улыбке. До того, как он увидел Дину, Роберт сидел и мрачно размышлял о том, что его отношения с собственной женой за прошедшие два года исчерпали себя полностью и о том, как жить с ней дальше, всю оставшуюся жизнь. К тому же, жена его была некрасива, потому он с завистью подумал о том, что как повезло тому, кто живет с такой милой женщиной.
На Дину же внешность Роберта особенного впечатления не произвела, но весь день она вспоминала его поэтическое сравнение. А ведь всем известно, что женщины любят ушами. Что интересно, — муж Дины как-то болезненно отреагировал на ее улыбку.
— Что ты весь вечер улыбаешься, как идиотка? — спросил он. Видимо, он что-то почувствовал, в этой отрешенной улыбке, какую-то опасность для себя. Семья Дины была вполне благополучной, единственное, что ее расстраивало в их отношениях с мужем, — его грубость. Муж ее любил, она не сомневалась в этом, но никогда не был ласков с ней, напротив: нарочито груб. Например: дай чаю, без «пожалуйста», или 'хватит перед зеркалом сидеть, — все равно красивей не станешь'.
Хотя Дина знала, что она привлекательна, а иногда, когда подолгу смотреть в зеркало, и красива.
Всю следующую неделю, Роберт и Дина, сталкивались друг с другом буквально на каждом шагу: в подъезде, в магазине, на автобусной остановке. В этом есть какая-то закономерность, ибо, как было сказано выше, Роберт даже не знал, что Дина живет с ним в одном доме, но как только у него появился интерес к ней, он стал часто встречать ее, на первый взгляд совершенно случайно, хотя, на самом деле это не так. Между людьми в подобных случаях, когда они чувствуют влечение друг к другу, возникает энергетическая связь, и они неосознанно стремятся друг к другу, и легко находят друг друга, словно у обоих включаются биологические передатчики, сигналы которых помогают двигаться в направлении друг друга. Каким образом развивался их роман, я не берусь вам рассказать, не сумею, могу только предположить, Якобы случайные встречи, в автобусе, по дороге домой или на работу, эти, полные тайного смысла, но ничего незначащие для постороннего уха, слова, первые прикосновения, это волшебное чувство зарождающейся любви, сладостные поцелуи в зыбкой темноте кинотеатра. Как вы понимаете, это было единственное, что они могли себе позволить: во-первых, потому что для близости у них не было никаких условий, во- вторых, потому, что Дина долго не могла переступить черту.
Тайные встречи, поцелуи, украдкой переданные записочки, все это по ее разумению не было изменой, так, легкий флирт. Кстати говоря, так многие думают: у меня есть замужняя подруга, очень красивая, которая постоянно с кем-то встречается: ходит по ресторанам, принимает подарки, страстно целуется, даже позволяет погладить себя по попке, но при этом ног никогда не раздвигает. Но я так же знаю женщин, которые думают иначе, для них духовная измена страшней, чем физическая, ибо физическую они относят к таким же физиологическим потребностям, как, например еда, или чистка зубов. Лично для меня безнравственно и то, и другое, но это к делу не относится.
В начале лета приятель Роберта уехал с семьей в отпуск, оставив другу, ключи от шикарной двухкомнатной квартиры, условием было то, что Роберт будет кормить кота и поливать цветы. Как только Дина переступила порог этой квартиры от ее благих намерений — послушать музыку молдавского композитора Антона Кирияки, выпить бокал шампанского и ограничиться легкими поцелуями, не осталось и следа, она только успела поздороваться и сделать несколько шагов, осматривая квартиру, как тут же оказалась распятой на жесткой семейной софе. Интересно, что, когда она поднялась с нее, примерно так минут через сорок, и когда Роберт собирался просить у нее прощения, она заявила со странной улыбкой на устах: 'Господи, какая же я дура, почему я не сделала этого раньше'? И весь вечер она возвращалась к этой теме, говоря: 'Боже мой, оказывается, это может быть так хорошо'!
— Как я уже говорила, у Роберта были плохие отношения с женой, поэтому он, никому ничего не объясняя, совершенно свободно прожил в этой квартире весь месяц. Дина приезжала к нему каждый день. И они очень хорошо проводили время: Музыка Кирияки, шампанское, или, распространенный в то время шипучий напиток «Салют», стоивший вдвое дешевле шампанского и, конечно — постель, до изнеможения.
