сердись на старую, но я кое-что о тебе знаю.

Я обреченно вздохнула. Сырники сырниками, но нельзя забывать, что неожиданное ведьмино гостеприимство — всего лишь увертюра к неприятному предсказанию.

Я склонила голову — точно перед топором палача — и вздохнула:

— Валяйте, что уж там…

— Любишь ты мужчину, Глашенька, — медленно выговорила баба Зина, — высокого, темненького, смешливого.

От неожиданности я поперхнулась чаем.

— Что?

— В обиде он на тебя, в большой обиде, — покачала седой головой она. — Ты уж решила, что все у вас кончено. Но это не так.

— Вы… о ком?

— Тебе ли не знать? Я вижу лишь образы, а уж разгадывать их — твое дело.

Наверное, она просто видела меня с Донецким на Арбате. Как и все остальные, кто меня подначивал и поддразнивал. Как малые дети, честное слово.

— Вот что я должна была тебе сказать. Вот почему подошла.

В горле стоял горьковатый комок — стоял и никак не мог проглотиться.

— Но… А как же…

— Все пустое, — спешно заверила баба Зина, — то, что я смерть предсказываю, глупости. Вернее, предсказываю, но не всем. Хотя, если очень попросишь, могу, я ведь…

— Не надо! — нервно перебила я. — Моя подруга и так едва на тот свет с вашим предсказанием не отправилась.

— Ну не отправилась же, — хохотнула гадалка, — я же предупредить ее хотела. Красивая ведь девушка, жалко.

В голове всплыл образ Маринки — такой, какой видела я ее в последний раз. С распухшим от синяков лицом, красным носом, от рыданий принявшим неблагородную картофелевидную форму, с неряшливыми паклями волос, то тут, то там прорастающими из полулысого черепа.

— Могли бы уж до конца предупредить, раз жалко, — вырвалось у меня.

Баба Зина недовольно поджала губы:

— Она должна была обжечься, нимфоманка эта. Знаю, любишь ты ее, а вот, честное слово, не стоило бы. Не ровня она тебе, как и вторая потаскушка… Впрочем, ей все хрен по деревне, такая разве одумается?

— Уже одумалась, — буркнула я.

— Ага, жди… Ну а теперь пора тебе, красавица. То, что ты должна была узнать, тебе сказано.

— Постойте, но почему вы решили, что я его люблю? Я и не знаю, что такое любовь. Ничего такого со мною никогда не было.

— Значит, теперь знаешь, — без улыбки ответила старуха, — и учти, времени у тебя не так много. Сейчас еще можно отыграть обратно, но завтра — кто знает? Может, он другую встретит и ничем не хуже тебя?

Наскоро одевшись — а то вдруг вредная старуха передумает и все-таки атакует меня нежеланной информацией? — я покинула квартиру бабы Зины. Мне было грустно и досадно — потратила вечер, взбудоражила осевшую на дно грусть о бабушке и о Донецком, а в качестве награды не получила ничего. Кроме ванильных сырников.

Откуда мне было знать, что новая жизнь начнется следующим же утром? И начнется она с Ленкиного бодрого голоса, материализовавшегося в моей телефонной трубке. Голос был еле слышимым и хрипловатым от помех.

Видимо, откуда-то издалека звонила.

— Гланька? Это ты? У меня мало времени! — она орала как буйнопомешанная, мне даже пришлось отстранить трубку от уха.

Я мельком посмотрела на часы и ужаснулась: половина одиннадцатого. Ничто не заставило бы мою подругу, ведущую убежденно совиный образ жизни, подняться в такую рань. Ничто, кроме масштабной неприятности.

— Ленка… Что случилось?! Где ты?!

— Я на острове Маврикий, — прокричала Лена.

— Где?!

— На острове Маврикий! С Пупсиком.

— С Пупсиком? — растерянно повторила я. — Разве вы не…

— Мы женимся, — перебила Лена, и голос ее был торжественным и счастливым. — Пупсик заказал церемонию на пляже, я в купальнике и ожерелье из цветов. Правда, купальник необычный, он расшит брильянтами, представляешь? Если скажу тебе, сколько он стоит, не поверишь!

— Я и так не верю своим ушам, — после паузы подала голос я. — Лен, что ты наделала?! Ты же твердо решила…

— Мало ли что я решила. Я была не в себе и пьяна. И вообще — это все гормоны. Я поговорила с Пупсиком, и он записал меня к своему психотерапевту. Мировая тетка! Сказала, что волноваться мне не о чем, поскольку все невесты чувствуют накануне свадьбы то же самое.

— Но…

— Глань, я надеюсь, ты не обиделась, что вас с Маринкой не пригласили? Просто Пупсик был вне себя! Я рассказала ему, что ты уговаривала меня уйти. Если честно, он чуть не нанял киллера, я его еле отговорила.

— Ты рассказала ему… что?

— Ой, да ладно тебе! — Она пыталась придать своему тону оттенок легкомысленности, но я знала, что ей не по себе. — Давай не будем морализаторствовать. Пупсик — это мое будущее. Мне теперь не надо ни о чем волноваться!

— А мы — твое прошлое, да? — вырвалось у меня.

— Что-то я не слышу, тут такие помехи! — в два раза громче завопила Лена. — Ладно, Гланька, увидимся, когда я вернусь. Раз ты такая бука, привезу тебе засушенного морского ежа. А теперь мне пора.

— Постой! А кто же у тебя подружки невесты?

— Ну как кто? Лола и Анфиса, само собой. Пупсик купил им по цветастому платью Cavalli. Обе счастливы… Ладно, Глашка, он идет! Если узнает, что я тебе звонила, мне конец!

— Подожди, но как же ты собираешься общаться со мной в Москве, если Пупсик… — начала было я.

Но Len'a (crazy) уже бросила трубку.

И так грустно стало мне — не передать словами. С ногами забравшись на свой продавленный диван, я прихватила фотоальбом. Разглядывать улыбающиеся Ленкины физиономии для меня было подобно удару под дых. Вот мы на пляже, в Серебряном Бору. Ленка загорает топлес, но почему-то в безразмерных мужских боксерах с пчелками. Смутно припоминаю: она на спор сняла их с какого-то дремавшего в песке выпивохи, а потом долго носила как военный трофей.

А вот мы на Арбате — кажется, это мой самый первый арбатский год. На мне дурацкое старушачье пальто с лисьим воротником, на Ленке — потрепанный кожаный плащ и бандана в черепах. Распахнув рот навстречу мутному московскому небу, она ловит языком мерцающие снежинки. Счастливая и шальная.

А вот мы в каком-то кабаке. Набравшаяся черного рома Ленка пытается, перегнувшись через барную стойку, обняться с молоденьким барменом, тот испуганно отстраняется и прикидывает, что ему будет за посылание по известному адресу клиента, который оставил в заведении значительную сумму. Забегая вперед, могу сказать, что бармена того Len'a (crazy) все-таки соблазнила, влюбила в себя, потом бросила, а он еще много месяцев дежурил под ее окнами, вызывая вероломную сердцеедку на полуночный тет-а-тет. Она всегда получала, что хотела, наша Ленка.

Я захлопнула альбом и позвонила Марине:

Вы читаете Сидим, курим…
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату