— Тогда можно понять, почему тело так хорошо сохранилось. Радиация, — проговорила Гекати. — А что за растраты?
Я пролистал файлы.
— Похоже, какие-то фонды «Гаврииловых щитов». А «Гаврииловы щиты» — это какая-то исследовательская группа… В ней два партнера: Валери ван Скоп Райн и Максим Ельцин Шриви.
— Шриви.
— Обанкротились в 2091, когда Райн исчезла с деньгами компании.
Я поднялся.
— Гекати, мне нужно выйти поточить коньки. Ты можешь почитать эти материалы или вызови досье на Максима Шриви.
Гекати удивленно на меня посмотрела, потом рассмеялась.
— Я думала, что уже слышала все выражения на эту тему. Идите. Потом выпейте еще воды.
Я дождался, пока из кабинки рециркулятора выйдет какая-то женщина, и вошел внутрь.
Когда я вернулся, у Гекати на дисплее кое-что было.
Когда твое тело одолевают достаточно серьезные недуги, разум тоже начинает сдавать. Поэтому не стоило чересчур пристально анализировать странности поведения этого старика.
Я ввел ключ, давший мне доступ к следующему досье.
За спиной Гекати по-прежнему резали мертвую женщину. Я понял, почему вскрытие производилось без обычных предосторожностей. Останки погибшей на Луне превратились в мульчу, их невозможно было использовать в качестве трансплантатов. Гекати слушала непрерывные комментарии, но никаких следов заражения или болезни найдено не было — она бы немедленно мне об этом сказала.
Валери Райн не сгнила, потому что радиация испекла все бактерии в ее теле. Она могла пролежать в таком виде миллион лет, миллиард, если бы я не помешал.
Я вернулся к Максиму Шриви, к тому моменту, когда тридцать шесть лет назад он зарегистрировал «Шриви девелопмент». На снимке он стоял с шестью другими основателями, одной из которых была Джеральдин Рэндал. Шриви был еще молод, но уже выглядел нездоровым… или просто смертельно усталым, словно работал на износ. Да, это один из способов обогатиться. Отдать все своей мечте. Через шесть лет, в 2097 году, он выглядел чуть лучше, а его партнеры получили патент на первый активный щит.
Быть может, луняне стареют быстрее? Я тронул Гекати за плечо. Она обернулась, и я спросил:
— Сколько вам лет, Гекати?
— Сорок два.
Он взглянула мне в глаза. Старше меня на год и наверняка сильнее, похожа на гимнастку. Лунный врач, с которым встречалась Таффи без меня, совсем не выглядел на свои шестьдесят.
— Шриви, по-моему, болен, — сказал я. — Ему нет девяноста. Что у него за болезнь?
— А в досье нет данных?
— Я ничего не нашел.
Гекати заняла мое место и принялась вводить виртуальные ключи.
— В досье были внесены исправления. Граждане не обязаны сообщать частные данные, Гил, но… он наверняка спятил. Возможно, он получал медицинскую помощь, а записей об этом не осталось.
— Может он спятил, а может — преступник.
— Думаете, он что-то скрывает?
— Позвоните ему, — сказал я.
— Немедленно, Гил? Максим Шриви один из самых влиятельных людей на Луне, а я пока не собираюсь менять род деятельности.
Гекати взволнованно посмотрела на меня.
— Вы хотите просто припугнуть его в надежде, что он нам что-то расскажет?
— По-моему, довольно ясно, что случилось.
— Вы полагаете, он ее убил и забрал деньги? Посадил корабль в кратере Дель Рей и вытолкнул ее наружу, живую? Почему тогда в кратере нет отпечатков корабля и никакой предсмертной записки?
— Все не так. Вам известна только половина.
Гекати в отчаянии сжала губы.
— Ладно, что у вас за теория?
— Первое: Модель Двадцать Девять. Вы сказали, что «Шриви девелопмент» стремились изготовить малый щит с тех самых пор, как создали большой. Возможно, Шриви начал как раз с малой версии щита. И таким образом узнал, как она выразилась, о проблеме гистерезиса.
Второе: он не стал действовать как вор, который спешит скрыться с деньгами. Когда Шриви основал «Шриви Инк.», он вел себя как человек, который хочет создать что-то новое и уже почти знает, как это сделать. Мне кажется, что он и Райн все истратили на эксперименты.
Третье: кто-то обдул с утеса часть кратера, и я думаю, что это был Шриви. Поэтому в кратере не осталось никаких следов его пребывания, за исключением следов Райн, но мы знаем: что-то там было кем- то стерто.
Четвертое: Почему именно кратер Дель Рей? Для чего понадобилось лететь к самому радиоактивному кратеру на Луне?
Гекати молчала, глядя в пространство.
— Они хотели испытать прототип шриви-щита, — сказал я. — Вот зачем она вошла в кратер. И мне кажется, я знаю, что Шриви пытался скрыть, когда направил дюзы в кратер.
— Я позвоню Шриви, — сказала она. — Но теория ваша, вам и говорить.
Через минуту Гекати повернулась ко мне.
— Мистер Шриви сейчас не отвечает на звонки. Он в физиотерапии.
— А где «Модель 29»? — спросил я.
— Ее забрали почти час назад.
Она помолчала еще секунду.
— Сейчас «Модель 29» летит к Копернику. Там находится «Шриви Инк.», их лаборатории. Расчетное время прибытия — через десять минут.
— Что ж, неплохо. В кресле-каталке Люка Гарнера есть передатчик, который в случае серьезного осложнения вызывает автодок или даже врача. Что скажете? Лунные кресла тоже способны на такое?
На этот раз она ответила не сразу (я успел налить себе кофе и взять перекусить), сначала ей пришлось разобраться в лунной медицинской сети.
— Шриви в движении. Едет в сторону кратера Дель Рей. У меня есть номер телефона в его кресле, Гил.
— Класс! Я всегда попадаю в яблочко.
— Позвонить ему?
