предлагалось приготовиться к смерти или поспешному бегству. Однако бандиты оказались не настолько сообразительными, чтобы понять намек.
Услышав очередное предположение о том, как можно приятно провести время, если вместо одной девушки их одиночество будут скрашивать две, жрица решила не вступать с ними в дискуссию и, коротко рявкнув мужчине, имя которого так и не удосужилась узнать:
-Уведи их в дом! - метнулась навстречу разбойникам, чувствуя, как в душе поднимается уже знакомый яростный азарт, напрочь смывающий последние воспоминания о гуманизме и ценности человеческой жизни, которые упорно вбивали в голову девочке по имени Снежана. Жрица Снеара не собиралась тратить время на подобные глупости. Первым ей под руку попался главарь и тут же покатился по жесткой лесной траве, пятная ее кровью из пробитой груди. Следующая парочка бандитов подвернулась под меч Снеары весьма удачно и дружно рухнула на землю, лишившись голов.
Дальнейшее напоминало жрице необременительную тренировку, она легко уклонилась от слишком медленно летящего ей в шею клинка, подрубила ноги оказавшемуся в пределах досягаемости очередному противнику. Девушка блокировала выпад в спину, ударила локтем назад и, услышав сдавленный хрип излишне предприимчивого бандита, констатировала, что еще одним преступником в Сиали стало меньше, поскольку с ребрами, вдавленными до позвоночника, люди обычно не живут, а если живут, то очень и очень недолго.
Бой, если это мероприятие по поддержанию законности в отдельно взятом лесу можно было назвать боем, закончился очень быстрой и несомненной победой меча богини, но это не стало для жрицы неожиданностью. В конце концов, среди людей для нее достойных противников нет, и не предвидится. Девушка убедилась, что последний из разбойников мертв, а значит, никакой опасности для ее подопечных больше не представляет, и только после этого повернулась к хижине...
В следующее мгновение ее ожидал неприятный сюрприз, Светлана и дети не спрятались за толстыми стенами в относительной безопасности, как им было велено, а остались стоять перед открытой дверью вместе с их гостеприимных хозяином, который то ли не услышал требование Снежаны увести всех в дом, то ли не счел нужным ему подчиниться.
Жрица встретилась взглядом с замершей, словно статуя Светой, расширенными глазами наблюдающей за побоищем, развернувшимся на поляне, и почувствовала, что на нее накатывает запредельная усталость, и ноги начинает дергать просто нестерпимо.
Во взгляде Светланы девушка увидела страх и поняла, что свою единственную подругу она потеряла. Впрочем, винить Свету в том что девушка отказалась от их дружбы Снежана не собиралась. Это было более чем закономерно, Светлана выросла в мире, где подобные бойни в лучшем случае являлись эпизодом в сводке новостей, но никак не повседневной реальностью обычных граждан и вряд ли смогла бы нормально общаться с человеком, способным порубить на части с десяток себе подобных. Если жрицу вообще можно назвать человеком...
Девушка сердито отмахнулась от последней мысли, и решительно направилась через поляну к хижине, стараясь не смотреть на людей, которые ее там дожидались, и не обращать внимания на все нарастающую боль в еще неокрепших ногах. Все-таки при всех возможностях жриц такое понятие как реабилитация после тяжелых ранений никто не отменял, и ей теперь придется восстанавливать форму. А заодно решать, как быть со Светой.
Кончено существовала возможность, что при помощи местных магов, ей удастся отправить девушку домой. Это, несомненно, было бы лучшим вариантом в данной ситуации, но меч богини давно уже приучила себя при любых обстоятельствах рассчитывать на худшее, поэтому заранее прикидывала, сможет ли обеспечить нормальное существование в средневековье для избалованного благами цивилизации человека из двадцать первого века. И что будет, если она все-таки этого сделать не сумеет. Конечно, психологи ее родного мира называли подобный подход к жизни пессимизмом и советовали надеяться на лучшее, а не готовиться к худшему, но жрица не собиралась меняться в угоду новомодным идеям. Так ей было легче бороться с трудностями...
- Снежана! Ты не ранена?!! - испуганный возглас заставил жрицу оторваться от невеселых размышлений и поднять голову. Н-да вот этого она никак не ожидала.
Света стояла в странной позе, словно собираясь броситься к ней и отчего-то не решаясь, прижав руки к груди в защитном жесте и обеспокоенно обшаривая ее взглядом. Нала на взрослый манер сердито поджала губы, неодобрительно качая головой, а Лара и приютивший их охотник светились от восхищения.
- Со мной все в порядке. - Снежана поспешила успокоить девушку, кажется все еще остающуюся ее подругой, не смотря на то, что она стала свидетелем весьма малоприятных способностей жрицы, и без перехода добавила, вспомнив еще об одном своем упущении. - Как твое полное имя, охотник?
- Сашин, госпожа жрица. - Мужчина вежливо поклонился, давая понять что больше он о себе ничего не скажет. - Позвольте выразить вам свое восхищение, я никогда не видел более мастерского владения мечом.
- Спасибо, но восхищаться пока особо нечем, мои наставницы мной до сих пор не довольны. - Снежана усмехнулась, представив, что сказала бы Тенира по поводу ее неуклюжести, но решила не посвящать в свои мысли окружающих. Внутренние дела жриц - это внутренние дела жриц и никого больше они не касаются.
- Снеа, а меня ты так драться научишь? - Лара сердито показала язык сестре, явно собирающейся ее остановить, и, подбежав к девушке, собралась привычно со всего размаха уткнуться ей носом в живот. Снежана... 'Снеара' - поправила сама себя жрица, - 'ты в мире Сиали изволь заново привыкать к своему имени здесь'. Едва успела перехватить малышку, после ее вынужденной разминки тунику нужно было стирать заново.
- Научу, конечно. - Она улыбнулась ребенку, уже успевшему стать ей родным и бесконечно дорогим, и добавила, глядя на мгновенно надувшуюся сестренку маленькой воительницы. - И Налу научу врачевать, насколько смогу. В конце концов, вам обоим это необходимо.
Девушка резко оборвала себя, поняв, что от облегчения, накатившего на нее после того, как она поняла, что самые близкие ей люди не отвернулись от нее, увидев, что жрица может сотворить с живым созданием, чем-то не угодившим ей своим существованием, начинает болтать лишнее. В конце концов, как бы ни был честен Сашин, хотя понятие честность в отношении охотников за редкими растениями и животными может применяться весьма условно, нельзя предсказать, как он себя поведет, услышав всю историю жрицы, которой помог. Лучше не рисковать.
Снеара встряхнула головой, отгоняя незаметно подкравшуюся усталость и тоску, она терпеть не могла все эти интриги, сон в полглаза и многоходовые операции по приобретению надежных друзей и союзников с попутным уничтожением особо мешающих врагов, однако судя по всему именно это и будет составлять ее жизнь всю отмеренную ей вечности. Неприятно, однако, не смертельно. Жрица решила, что вместо того, чтобы заниматься ерундой, сожалея о несбывшемся, стоит окончательно избавиться от иллюзий навеянных прежним воспитанием и приниматься за работу. В конце концов, у нее оказалось трое беспомощных детей на руках, при этом одна из этих детей прекрасно понимает неправильность происходящего вокруг нее и вполне способна сойти с ума от несоответствия того, что ее окружает с теми догмами, которые ей вбивали в голову всю ее сознательную жизнь. Неподходящее время для рефлексии.
- Сашин. - Жрица аккуратно попыталась одернуть подол живописно заляпанной кровью туники. - Я вынуждена просить вас об одолжении. Мне нужна одежда для путешествия по лесу и вообще что-нибудь, чтобы прикрыть наготу.
- Я принесу свои запасные вещи. - Охотник на мгновение замялся. - Они будут вам, скорее всего, велики, но у меня ничего другого просто нет.
- Сойдет, что угодно. - Снеара улыбнулась человеку и задумчиво добавила. - Я понимаю, что злоупотребляю вашей добротой, но не могли бы вы унести покойников в ближайший овраг. Это не то зрелище, которое стоит долго показывать детям. Да и вообще подобное не стоит им показывать.
- Вы правы. - Кивнул Сашин, стремительно разворачиваясь и исчезая в хижине с весьма решительным выражением лица. Вслед за этим раздался характерный удар и из глубины дома донесся его приглушенный голос, поминающий Темных богов и различные предметы домашнего обихода в весьма изобретательных сочетаниях.
