Ночью он плакал. О чем, все равно.(Многое спутано, затаено.)Ночью он плакал, и тихо над нимЖизни сгоревшей развеялся дым.Утром другие приходят слова,Перебираю, что помню едва.Ночью он плакал… И брезжил в ответСлабый, далекий, а все-таки свет.* * *Один сказал: «Нам этой жизни мало».Другой сказал: «Недостижима цель».А женщина привычно и устало,Не слушая, качала колыбель.И стертые веревки так скрипели,Так умолкали, – каждый раз нежней! –Как будто ангелы ей с неба пелиИ о любви беседовали с ней.* * *Но смерть была смертью. А ночь над холмомСветилась каким-то нездешним огнем,И разбежавшиеся ученикиДышать не могли от стыда и тоски.А после… Прозрачную тень увидалОдин. Будто имя свое услыхалДругой… И почти уж две тысячи летСтоит над землею немеркнущий свет.* * *Патрон за стойкою глядит привычно, сонно,Гарсон у столика подводит блюдцам счет.Настойчиво, назойливо, неугомонноОдно с другим – огонь и дым – борьбу ведет.Не для любви любить, не от вина быть пьяным.Что знает человек, который сам не свой?Он усмехается над допитым стаканомОн что-то говорит, качая головой.За все, что не сбылось. За тридцать лет разлуки,За вечер у огня, за руки плече.Еще, за ангела… и те, иные звуки…Летел, полуночью… за небо, вообще!Он проиграл игру, он за нее ответил.Пора и по домам. Надежды никакой.– И беспощадно бел, неумолимо светелДень занимается в полоске ледяной.* * *Под ветками сирени сгнившей,Не слыша лести и обид,Всему далекий, все забывшийОн, наконец, спокойно спит.Пустынно тихое кладбище,Просторен тихий небосклон,И воздух с каждым днем все чище,И с каждым днем все глубже сон.А ты, заботливой рукоюСюда принесшая цветы,Зачем кощунственной мечтоюСебя обманываешь ты?* * *