– Комиссар и Суля.
– Как же ты к ним попала, дурашка?
– Не ваше дело!
– И как тебя зовут – тоже не мое дело?
– Не ваше! – Через несколько секунд сквозь плеск воды прорвалось неуверенное: – Вообще-то я Варя.
– А я Громов.
– У вас какая-нибудь одежда найдется, Громов?
– Старое платье моей дочери. Устроит?
– Вполне... Давайте его сюда. Только не вздумайте оборачиваться! Закричу!
– Раньше надо было кричать. – Громов наугад протянул Варе платье. Оно было выхвачено с такой поспешностью, что он едва не остался без пальцев.
– Эти подонки обещали убить моего папу. Или засадить нас обоих в тюрьму.
– Ну, это вряд ли, – откликнулся Громов, вовсе не испытывая той убежденности, которая прозвучала в его голосе. – Кстати, твой отец кто?
– Так называемый простой человек, над которым сегодня позволено измываться всем, кому не лень. Он на стройке работал, у этих сволочей.
– Ванька? – осенило Громова. Он вдруг понял, кого смутно напоминает ему девчушка.
– Почему это – Ванька?! – возмутилась Варя. – Иван Сергеевич он... Все, можете поворачиваться.
Громов пересел и, бросив взгляд на забрызганный пол, неодобрительно покачал головой. Как и следовало ожидать, смутившаяся девчушка пообещала все за собой убрать, а он бросил короткое: «Надеюсь». Чтобы вывести человека из шока, лучше всего загрузить его бытовыми проблемами, не давая сконцентрироваться на своем горе. Это все, что мог сделать Громов для Вари, – не мешать ей делать вид, что ничего не произошло, и даже подыгрывать ей. Довольно легкая задача, учитывая, что Суля благополучно подох без его участия, а Комиссар исчез в неизвестном направлении.
– Куда тебя отвезти? – сухо спросил он.
– Никуда, – ответила Варя.
– Разве ты не собираешься домой?
– Собираюсь. Но я доберусь сама.
– Как хочешь, – буркнул Громов.
– Надо же, какое благородство! – воскликнула Варя. – А я уж решила, что отныне должна делать только то, что требуют от меня всякие... – Она запнулась и прикусила губу. – Извините.
– Ничего. Просто там, у ворот, в последнее время дежурят дебилы вроде соседских охранничков, – начал было Громов, но договорить не успел.
– Поэтому я должна обходить их десятой дорогой? Не дождетесь!
Громов поднялся с табурета и подошел к Варе, застывшей на пороге его дома.
– Я хотел сказать совсем другое, – сказал он. – Ну, например, что если тебя обидят, то ты знаешь, к кому обратиться.
– Спасибо. – Она опустила голову.
– Но главное не в этом, – продолжал Громов. – Может быть, ты не помнишь, но не так давно всякая мразь пряталась от порядочных людей, а не наоборот, как это происходит сейчас. Так вот: это время обязательно вернется. Надо только перетерпеть.
– Само собой вернется?
– Нет. Но это не твоя забота. Ты просто верь, что так будет.
– Хорошо, – согласилась Вера, – я постараюсь.
Когда она ушла, Громов вдруг почувствовал себя настолько одиноким, что обрадовался бы даже возвращению Сани. Однако лишь чужой пес дожидался его снаружи. Такой же неприкаянный, как сам Громов.
– Тоскливо тебе одному? – спросил он у Рокки.
– Угум, – откликнулся тот.
– Тогда пойдем со мной. Попробуем найти одного глупого мальчика, который вздумал играть в мужские игры.
Пес в два прыжка догнал человека, пристроился рядом и перешел на важное шествие с высоко поднятой головой и выпяченной грудью. Хоть медаль на такого красавца навешивай. Или его законный трофей – драгоценную стрекозу.
Они на пару прогулялись по поселку, а потом – вдоль ставка, но Сани нигде и в помине не было. Стоя на берегу, Громов машинально швырял в воду камешки, наблюдая за расходящимися кругами. Так разрастаются события, вызванные мелкими на первый взгляд причинами. А потом пересекаются и сталкиваются, меняя направление. Круги на воде.
Очередной брошенный камешек заставил Громова насторожиться. Он породил не только всплеск, но и приглушенный звук совсем другого рода. Цвиньк! Прямо напротив Громова находилась цистерна затонувшего бензовоза – та самая, которую вчера оседлал Саня.
Взгляд Громова переметнулся к воротам в дачный поселок. Там заступили на пост новые охранники, и так будет продолжаться, пока сидит на своем троне Итальянец, отдающий приказы. А револьвер, которым можно было угомонить его навсегда, исчез. Есть только ключи от чужого джипа.
Между сведенными бровями Громова проступили две горизонтальные морщины. Некоторое время он оцепенело смотрел на рябь, бороздящую поверхность ставка, а потом присел рядом с Рокки и потрепал его по загривку.
– Порядок, – пробормотал он. – Теперь обойдусь без «Мистера Смита».
Треугольные уши пса сделали вопросительную стойку, но тут же опали бестолковыми лопухами. Он не понимал. Точно так же, как осиротевший джип, который дожидался своей участи, не подозревая, что она уже решена. Могучий вездеход, весящий чуть меньше трех тонн. Японский внедорожник, способный преодолевать самые крутые откосы. Выбраться на таком из поселка окольными путями, минуя пост у ворот, – раз плюнуть.
Громов проник на соседский участок и, направившись прямиком к этому чуду техники, обошел его вокруг, оглаживая лакированные бока. Джип должен был сослужить свою службу ночью, а пока незачем ему мозолить глаза прохожим и охранникам.
Волшебный брелок разблокировал двери джипа. Забравшись внутрь, Громов обнаружил документы на традиционном месте – за солнцезащитном козырьком. А в заднем кармане джинсов у Громова хранилось отличное средство для отпугивания придорожных милиционеров – строгая корочка сотрудника ФСБ, которую у майора не удосужились изъять. Пока. Все шло к тому, что его карьера подошла к логическому завершению. Странное дело, но это его совершенно не волновало. Как незапертая дверь дома. Как пропавший Саня. Громов наметил для себя одну – самую важную, самую определенную – цель и больше не хотел отвлекаться на посторонние задачи.
– Садись, Рокки, – предложил он, похлопав по соседнему сиденью, – прокатимся.
Пес потупился и остался на месте. Его большая голова понуро свисала между широко расставленными передними ладами. Видимо, хозяйский джип пробудил в нем кое-какие воспоминания... и угрызения совести.
Громов медленно достал сигарету, медленно прикурил, не спеша включил зажигание. Ровно полминуты было дано псу на размышления. Потом передняя дверца захлопнулась, и джип сорвался с места.
Рокки, изменивший решение на тридцать первой секунде, долго гнался за джипом, но, наглотавшись пыли, отстал и прилег в тени. Его бока ходили ходуном, алый язык болтался, как лист на ветру. Надеясь, что человек с глазами цвета зимнего неба еще вернется, он твердо решил, что в следующий раз лучше умрет, чем оставит его одного.
