Полковник покачал головой:
– Мои ребята осмотрели «Мерседес». Говорят, его умышленно покурочили.
Не усидев на месте, Руднев вскочил на ноги и принялся мерить шагами почти пустую комнату. Тут было где разгуляться. «Не то что в общей камере следственного изолятора, куда ты рано или поздно угодишь, – саркастически подумал полковник. – Если доживешь, конечно».
Деньги он уважал, а бандитов терпеть не мог. Это был тот случай, когда любовь сильнее ненависти, хотя и не намного. Сочетание столь противоречивых чувств приводило к тому, что полковник Бурлаев был постоянно преисполнен желчи.
– Кто мог покурочить «Мерседес»? – трагически воскликнул Руднев, остановившись напротив собеседника. – Зачем? И эти пять трупов! – Он раздраженно ткнул пальцем в снимки, разложенные на столе. – Чья это работа? «Конторы»? Каких-нибудь залетных отморозков? Но какого хрена им понадобилось в дачном поселке?
Глядя не на Руднева, а на стену с отставшими обоями за его спиной, полковник заговорил, как бы размышляя вслух:
– Представим себе такую ситуацию. Есть группировка численностью в пару сотен стволов. А ее лидер занят совсем другими делами. Шампиньоны там выращивает или в политику ударился, не знаю. – Пренебрежительный взмах рукой. – Вместо него у власти оказался какой-нибудь барыга, не пользующийся авторитетом. Держать воинство в ежовых рукавицах он не способен...
– Или делает вид, что он сбоку припека, – подхватил Руднев, всем весом обрушившись в кресло.
– Никто к его мнению не прислушивается, – монотонно продолжал полковник, – а потому в группировке начался полный разброд. Вот и мочат друг друга бандиты от нечего делать.
– Или по чьей-то указке, – процедил Руднев. – Барыги, они ох какие ушлые бывают... Вот что. – Он требовательно взглянул на Бурлаева. – «Самсоновский» офис прослушивается?
– И проглядывается... Дело житейское.
Руднев удовлетворенно кивнул, хотя, по идее, милицейское признание должно было произвести прямо противоположный эффект.
– Вот! – воскликнул он. – Генеральным директором АОЗТ «Самсон», как вам должно быть известно, числится некто Губерман. Я хочу знать, чем он дышит сегодня, кто с ним рядом ошивается, о чем разговоры ведутся. Это возможно?
Полковник хмыкнул:
– Кто платит, тот и заказывает музыку. Хоть даже реквием Бетховена.
– Про реквием поговорим особо, – сказал Руднев, устремив взгляд в одну точку. – Вечером надо бы опять встретиться, часиков в шесть. Я у вас, кстати, деньги занимал, вот только запамятовал, сколько.
– Три тысячи, – буркнул полковник с отсутствующим видом.
– Точно, – согласился Руднев, вставая. – Вот вечером и отдам. Только разузнать бы о Губермане побольше. Интересная, оказывается, личность.
В ответ – ни слова, только – тяжелые шаги и грохот захлопнутой двери. Но Рудневу было недосуг учить милиционеров хорошим манерам. Он стремительно нырнул в стенной шкаф, вернулся в свой кабинет, заблокировал запоры и тут же схватился за телефонную трубку. Ему не терпелось услышать голос Губермана, и это произошло уже после второго призывного гудка.
– Слушаю вас.
– Это я тебя слушаю, Боря, – добродушно пророкотал Руднев. – Внимательно.
Злополучный поселок выбрал Губерман, он же им и занимался. Порядком пощипанную бригаду тоже он туда определял. И «Мерседес» вручал Эрику он... Пока что Руднев не мог сложить воедино все факты, но надеялся, что сделает это очень скоро. Прижимая трубку плечом к уху, он намалевал на белом листе финской бумаги схематического человечка в очках. Малюсенькую такую фигурку, возомнившую себя главной на игровом поле.
– Александр Сергеевич? – преувеличенно радостно откликнулся голос на другом конце провода.
Зачем Губерман переспрашивает? Разве не узнал? Руднев помалкивал, а сам продолжал рисовать. На листе возник прямоугольник, оснащенный кружочками-колесиками. Ручка добавила к воображаемому «Мерседесу» кудряшки дыма.
– Адександр Сергеевич! – Теперь голос Губермана звучал так тревожно, словно он заблудился в темноте.
Чует кошка, чье сало съела. Руднев улыбнулся.
– Я слушаю, слушаю, – успокаивающе произнес он. – А ты ничего мне не рассказываешь, Боря.
– Эрик куда-то запропастился, – пожаловался Губерман.
– Вот как?
– Телефон не отвечает, дома никого. И другие пацаны исчезли...
– Какие еще
– Hу да... охранники.
– В поселке кто-нибудь дежурит?
– Трое.
– Трое, – повторил Руднев. Он как раз закончил рисовать пять могильных холмиков с крестиками. Очень наглядно. Восемь минус пять будет три. Все сходится. – Что с заказчиками? – спросил он.
– Один сегодня окончательно созрел, Александр Сергеевич. Деньги приготовил, особняк себе подыскивает. А Эрика нет. Я же не могу сам... – Губерман запнулся.
Конечно, он не мог сам – пытать, убивать. Bсe всегда чужими руками.
Разглядывая изрисованный лист, Руднев сказал:
– Заказчик – это хорошо. Дорога, как говорится, ложка к обеду. Вечером можно будет разыскать этого твоего заказчика?
– Легко.
– Тогда будь на месте, Боря. Из офиса никуда не отлучайся. Я подошлю специалистов, поработаете вместе.
Губерман принялся что-то пояснять своим напряженным, вибрирующим голосом, но Руднев заткнул его одним движением пальца. Положив телефонную трубку, он попытался определить, что за картина у него вырисовывается, и грязно выругался. Бред абстракциониста! Ни в какую логичную схему события последних дней не укладывались.
Рудневская рука яростно смяла лист бумаги вместе с маленьким человечком, изображавшим Борю Губермана.
Шестое чувство не обмануло Руднева – голос главы АОЗТ «Самсон» действительно звучал взволнованно. Хотя причиной тому послужило решение, принятое Губерманом, о котором Руднев пока что ничего не знал.
Мыслей в голове скопилось, как перьев в подушке. Время от времени в кабинет заглядывали сотрудники, что-то докладывали, в чем-то оправдывались, а он их в упор не видел. Якобы выслушивал, деловито кивал и отправлял восвояси небрежным взмахом руки: позже разберемся. В действительности же дела фирмы уже абсолютно перестали волновать Губермана. Он был занят тем, что обзванивал различные банки, трастовые компании и прочие места, куда мало-помалу вкладывал свои капиталы, утаенные от «семьи».
Чем дальше продвигалась работа, тем азартнее посверкивали стеклышки губерманских очков.
Некоторые из Бориных должников пытались оттянуть сроки выплат, ссылаясь на разные глупые обстоятельства, но он четко говорил, куда должны быть перечисленны деньги не позднее 10.00 завтрашнего утра, не ленясь лишний раз напомнить,
На самом деле Губерман отныне работал исключительно на самого себя, горячо уважаемого и трепетно любимого. Вырисовывающаяся итоговая цифра – пять миллионов долларов – придавала ему уверенность в завтрашнем дне. До послезавтрашнего дня Губерман задерживаться в директорском кресле не собирался. Подсунуть Рудневу друга детства, Макса Мамотина, а самому срочно сваливать за границу –
