почти такой же цвет, как краска
Кормчий экспедиции, Никколозо да Рекко из Генуи, разъяснил, отвечая на вопросы, что этот архипелаг отстоит почти на 900 миль от города Севильи. Но, считая от того места, которое теперь называется мысом Сан-Висенти, острова находятся значительно ближе к материку [Европы]: первый из открытых островов — примерно в 140 милях. Это необработанная каменистая громада, изобилующая, однако, козами и другими животными и заселенная обнаженными мужчинами и женщинами, своими обычаями и привычками походящими на дикарей. Кормчий добавил, что он вместе со своими спутниками погрузил здесь большую часть кож и жира, но не отважился проникнуть в глубь страны. Они прошли еще мимо другого острова, который был гораздо больше первого, и увидели там многочисленных жителей, спешивших к берегу им навстречу. Эти мужчины и женщины тоже были почти нагими; некоторые из них, очевидно, повелевали остальными и были одеты в козьи шкуры, выкрашенные в шафранно-желтый и красный цвета. Издали эти шкуры казались весьма изящными и тонкими и были очень искусно сшиты нитками из кишок. Насколько можно судить по поведению островитян, у них есть государь, которого они высоко чтут и которому повинуются. Все эти островитяне жестами давали понять, что они хотят вести торговлю и вступить в сношения с моряками. Однако, когда шлюпки приблизились к берегу, моряки совсем не поняли их языка и не осмелились сойти на сушу. Их язык очень мягок, а речь у них живая и очень торопливая, как у итальянцев. Когда островитяне заметили, что моряки не хотят пристать к берегу, некоторые из них пытались добраться до судна вплавь. Четырех островитян задержали на борту, это те люди, которых моряки привезли с собой.
Когда моряки поплыли вдоль берега, чтобы объехать остров, они нашли, что северная сторона возделана гораздо лучше, чем южная. Они увидели много хижин, фиговые и иные деревья, пальмы, на которых, однако, не было плодов, и еще другие деревья, а также огороды, где росли капуста и прочие овощи. Моряки решили пристать здесь к берегу. На берег высадились 25 вооруженных моряков, они обыскали дома и в одном нашли около 30 совершенно нагих людей, испугавшихся при виде оружия и тотчас убежавших. Моряки проникли в глубь острова…
Остров показался им густо населенным и хорошо возделанным. На нем растут травы, злаки, плодовые деревья, главным образом фиговые…
Отплывая от этого острова, моряки видели много других островов на расстоянии 5, 10, 20 и 40 миль. Они направились к третьему острову, на котором увидели много высоких, поднимающихся прямо к небу деревьев. Затем они прошли мимо другого острова, на котором было множество птиц и отличная вода. Там было также много деревьев и диких голубей, которыми они питались, убивая их палкой или камнями. Голуби были больше наших, однако вкус имели такой же или даже лучший. Моряки видели там много соколов и других хищных птиц. Однако они не пытались сойти на берег, ибо он казался им совсем необитаемым.
Затем они увидели перед собой еще один остров, скалистые горы которого поднимались на огромную высоту и почти все были покрыты снегом. Но та часть острова, которую можно разглядеть при ясной погоде, показалась им очень приятной, и они считают, что она обитаема. Моряки видели еще много островов, из которых одни были населены, другие безлюдны; всего их было 13. И чем дальше плыли моряки, тем больше островов они видели. Море между островами спокойнее, чем у наших берегов, а грунт удобен для якорной стоянки, хотя у этих островов мало гаваней; однако все они хорошо обеспечены водой. Среди 13 островов, на которые они заходили, 5 были обитаемы, но не все заселены одинаково густо. Моряки сообщили также, что язык местных жителей столь странный, что они ровно ничего не поняли, и на островах нет никаких судов. Только вплавь можно добраться от одного острова к другому.
На одном из открытых ими островов моряки обнаружили нечто столь поразительное, что они не высаживались на берег. Они говорят, что на этом острове есть гора, которая, по их расчетам, возвышается на 30 миль, если не больше, и видна на очень большом расстоянии. На вершине горы виднелось что-то белое, и это было похоже на крепость, а вся гора покрыта скалами. На вершине весьма остроконечной скалы установлена мачта такой же величины, как на корабле, а на ней рея с большим латинским парусом. Этот парус, надуваемый ветром, по форме напоминает обращенный вверх щит с гербом, и он быстро развертывается. Сама же мачта то медленно опускается, как на галерах, то выпрямляется, опять запрокидывается и вновь поднимается. Моряки объехали этот остров и со всех сторон видели, как повторялось это чудесное явление. Уверенные, что имеют дело с каким-то колдовством, они не отважились сойти на берег.
Они увидели там еще многое другое, о чем не хотел рассказывать названный Никколозо. Но острова эти, видимо, не богаты, ибо морякам едва ли удастся покрыть расходы по плаванию».[139]
Срок плавания, о котором идет речь в настоящем документе, вполне соотносим с путешествием к Канарским островам. Схоже описание жителей, природы этих островов, в том числе — растений, из которых изготавливали различные красители. Даже пик Тенерифе, покрытый снегом, упомянут вовремя и к месту.
Но последние два абзаца заставляют задуматься о том, что же видели на самом деле европейские моряки. Гору высотой в тридцать миль можно считать преувеличением, но это преувеличение можно было бы ожидать от описания Тенерифе, между тем речь в документе Бокаччо идет о другом острове! Какое природное явление могло настолько поразить мореплавателей, что они изображали его как мачту с треугольным латинским парусом, установленную на вершине горы (только представьте величину этой мачты, если высота горы, по мнению видевших ее, составляла тридцать миль)?[140]
Если жители этих островов были наги и не слишком цивилизованны, то каким образом на вершине удивительной горы могла находиться крепость — опять же явно циклопических размеров?
И самое интересное: куда исчезла эта гора, когда Канары в XV столетии стали активно заселяться испанцами?
Поскольку кормчий этой экспедиции Никколозо да Рекко видел еще что-то, о чем не хотел распространяться, остается предположить, что перед нами очередное свидетельство, которое невозможно истолковать исходя из современных представлений о географии и об истории человеческой цивилизации.
Любопытно, что отчет экспедиции Никколозо был воспринят всерьез и в 1344 году в Авиньоне римский папа Климент VI передал права на новооткрытые земли правнуку великого кастильского государя Альфонса X Луису де ла Серда, названного королем Фортунии — именно такое имя дали новооткрытым территориям. Ниже я привожу фрагмент из письменной клятвы, которую он дал Клименту VI.
«Я, Луис Испанский, владетель Фортунии, сознаю и признаю, что вышеназванные острова, а именно Канария, Нингария, Плювиария, Капрария, Юнония, Эмбронея, Атлантия, Геспериды, Цернент, Горгониды и Галета,[141] со всеми правами и постоянными повинностями я принял от Вас, моего господина Климента VI, папы по Божьему предопределению, для меня и моих католических законных потомков мужского и женского пола до той поры, пока они сохранят почтение к римской церкви в качестве вечного лена Ваших преемников — канонических римских пап. Я получил их и принял в свое владение за ежегодную сумму в 400 монет хорошего, чистого золота флорентийского веса, которую обязан платить Вам, моему господину Клименту VI, папе по Божьему предопределению, Вашим преемникам в римской церкви каждый год на праздник святых апостолов Петра и Павла…»
В следующем году на о. Мальорка начала готовиться экспедиция, имеющая целью вступление в права владыки Фортунии. Однако Столетняя война не дала ей совершиться. В 1346 году Луис де ла Серда,
