Хейзел Филдс
Между двух огней
Пролог
– Не нужно меня будить, – коснувшись губами его губ, сказала девушка. – Давай еще полежим…
– Я бы с радостью, но из кустов прямо на тебя смотрит эму. Боюсь, что под угрозой остатки нашей трапезы, – тихо сказал мужчина.
– Как?! – Она вскочила. Голова у нее спросонья шла кругом. Отгоняя дремоту, девушка глядела по сторонам и наконец увидела крупного эму, который неотрывно глядел на них большими, круглыми, темными глазами. Интерес у него был именно к ним, а не к деликатесам. – Ах ты злодей! Значит, просто так разбудил меня! – в притворном гневе воскликнула она, запустив в своего приятеля пустым пакетом.
Страус грациозно качнул перьями и растворился в зелени.
– А что же, я должен был смотреть, как ты спишь? Пропадает наша прогулка, коалы ждут! – шутливо укорял ее мужчина.
– Коалы?! Тогда пойду ополосну лицо. Вино было изумительным, но пить его в жаркий день – серьезная ошибка. Ты-то и в рот не брал.
– Пойди ополосни лицо. Но сначала…
Он притянул к себе девушку, погладил ладонями ее нежные щеки, шею, а потом прикоснулся губами к ее пухлым от сна губам; не поцеловал, а прикоснулся, будто срывая ртом спелую вишню с веточки.
Но ей эта капля поцелуя подсказала, что самая сладость еще впереди. Удивительно, как легко отвечало ее тело на ласки этого мужчины. Тепло солнечных лучей слилось с жаром чувственности, и от этого она раскраснелась как весенний цветок. – Пойду к ручью…
Девушка вырвалась из его рук. Она не доверяла себе. Кругом ведь люди! Наверняка они заметили их и поняли, отчего пылают ее щеки…
Вода была по-весеннему холодной. Стыли ладони, когда она плескала себе в лицо, а потом набрала воды, чтобы попить. Ледяные капли побежали по шее, по груди, окончательно смывая дремоту. Студеная вода помогла преодолеть разнеженное, кошачье состояние, усиленное вспышкой вожделения. Вернувшись к машине, девушка уже могла болтать и смеяться как ни в чем не бывало.
1
– Первый раз в Канберру?
– Нет, я жила здесь несколько лет.
– У вас английский акцент.
В голосе своего попутчика Ханна Ломбард уловила нотку вежливого любопытства, и это ей польстило.
– Что же вы хотите – восемь лет в Лондоне! – бодро объяснила она. – Кстати, до последнего дня там все обращали внимание на мой австралийский акцент.
Мужчина неопределенно хмыкнул, после чего оба откинулись в креслах и пристегнули ремни: самолет шел на снижение. Возможность прекратить разговор обрадовала Ханну. Бесконечный перелет Лондон – Афины – Бангкок – Канберра оказался для нее тяжелейшим испытанием, и она безумно устала. Однако теперь, когда путешествие близилось к концу, забытые на время тревоги и переживания вновь охватили ее, и ей захотелось остаться наедине с ними.
Идя на посадку, самолет лег на крыло, и в иллюминатор Ханна увидела пеструю мозаику пригородов, зеленые холмы. Отчетливо просматривалась и сама австралийская столица, выросшая и повзрослевшая за эти восемь лет. Ханна уже сверху видела, что центр города стал больше и солиднее, а на окраине, охватившей новые земли, где еще совсем недавно паслись овцы, раскинулось серебристым зеркалом рукотворное озеро.
Да, Канберра изменилась… и я тоже, неожиданно подумала Ханна. Сердце замерло от смутных предчувствий: что ждет ее здесь? Какие сюрпризы готовит город? Какие призраки прошлого поджидают ее? Впрочем, Ханну скорее тяготили лондонские воспоминания… Патрик Лейси, их неудавшийся, с самого начала обреченный роман и последовавшие за этим пустота, боль, обида…
Патрик, Патрик… Ее прошедшее, неожиданно легшее тенью на настоящее: ее возвращение в Канберру было вызвано конкретной, увы, невеселой причиной. Сестра Ханны, Джина Ломбард, дипломированная медицинская сестра двадцати четырех лет, попала в тяжелую жизненную ситуацию, и Ханна не может, не должна допустить, чтобы юная Джина повторила ее ошибки. Эта мысль вновь стегнула ее по нервам. Усталость сняло как рукой.
Самолет приземлился. На посадочном поле гулял сентябрьский ветер. Терминал, багаж, тележка… Ханна искоса глянула на свою поклажу. Все нажитое за восемь лет в Лондоне после продажи крупных вещей и раздачи старых, уже не нужных, сводилось к паре чемоданов и паре сумок. В Лондоне не осталось ничего. Счета были закрыты, долги и кредиты выплачены и получены, имущество продано. Связи прерваны. С Англией покончено. Теперь ее домом должна снова стать Канберра. Надолго ли?
Не стоило мне уезжать так надолго, корила себя Ханна. Надо было вернуться, когда Элис повторно вышла замуж. С Элис, ее мачехой, у Ханны всегда были теплые, однако непростые отношения. Четыре года назад Элис и Рэй переехали в Перт. Вот тогда бы мне и встревожиться за Джину, переживала Ханна. Как же можно было упустить судьбу девчонки?
Да очень просто. Ответ был ясен. Патрик Лейси. Четыре года назад их роман был в самом разгаре. В то время Ханне и в голову не приходило, что разговоры о разводе, о том, что брак Патрика не удался, лишь пустая болтовня. Теперь, будучи уже в состоянии разумно взглянуть на вещи, Ханна ужасалась тому, как она почти четыре года не могла понять простой истины: счастья не получилось потому, что Патрик вовсе не собирался бросать семью и начинать все сначала.
Четыре года надежд, напрасных слез, страданий, потом полтора года пустоты – полтора года, в течение которых она шарахалась от каждого мужчины. Сейчас ей тридцать четыре. Доктор медицины Ханна Ломбард. Если она в двадцать восемь лет была такой наивной дурочкой, что попалась на приманку Патрика, то каково же Джине, которая в лапах этого… как его?.. Хартфилда!
Имя это Ханна процедила сквозь зубы с таким негодованием, что поспешила изобразить на лице улыбку, так как шофер такси был совсем рядом и укладывал в багажник ее поклажу. Но даже самое злобное шипение не соответствовало сейчас буре эмоций, разбушевавшейся в душе Ханны. Месяц назад пришло от Джины то сумбурное, торопливое письмо, от которого можно было впасть в отчаяние. Сестра, как обычно, писала ужасно неразборчиво, так что определенно Ханна узнала только фамилию Хартфилд и занятие – врач. Насчет имени оставалось гадать или обращаться к специалисту-графологу: Стэн? Стив? Может, даже Алан.
Пробежав глазами письмо, Ханна бросилась к телефону. Разница во времени между Европой и Австралией тогда не имела для нее значения. Она готова была бранить сестру, умолять, угрожать ей. Где уж тут до церемоний и вежливых слов! Ханна совершенно не подумала, что по телефону едва ли возможен серьезный разговор. Не верь ему, хотелось ей докричаться до Джины, не верь! Сейчас тебе всюду мерещится счастье, но скоро…
…Ханна не дозвонилась тогда до сестры, не дозвонилась и на следующий день, и через неделю. Шло время, а она даже имени этого негодяя не узнала. Звонок в Перт и разговор с Элис тоже ничего не прояснили. Осторожные расспросы убедили Ханну в том, что Элис ничего не подозревает о похождениях дочери, а огорошить ее таким известием Ханна не решилась. Элис, правда, сообщила, что пару дней назад Джина ей звонила, и что они прекрасно поболтали, и что голос у той был бодрый и радостный. Эти сведения напугали Ханну еще больше. Значит, малышка попалась всерьез.
Раз так, пора возвращаться в Австралию! Решение пришло неожиданно, хотя Ханна уже полтора года подумывала об этом. После разрыва с Патриком ее ничто не держало в Англии. Два месяца назад она даже подала заявку на трудоустройство в Канберре. Правда, в сравнении с тревогой за сестру это казалось мелочью. Тем более раз за такой срок она не получила ответа, значит, вакансий по ее специальности нет,
