С точки зрения З. Фрейда, первой формой замены праотца стало животное-тотем, которому стали поклоняться братья, заключившие между собой союз. Позднейшей формой замены первобытного отца стал Бог, в образе которого праотец вновь обрел человеческий лик. С возникновением отцовского божества не знавшее отца общество превратилось в патриархальное.
В семье как бы восстановилась прежняя первобытная орда, где отец вновь обрел свое могущество. Обновление отцовского авторитета привело к воспроизведению амбивалентных чувств детей, вызвавших к жизни эдипов комплекс. Этот комплекс является напоминанием человеку о тех далеких событиях, когда в первобытной орде было осуществлено убийство праотца.
Давая психоаналитическое объяснение психологии человеческой массы, З. Фрейд сравнивал массу людей с вновь ожившей первобытной ордой. При этом он обращал внимание на два вида психологии: психологию масс и психологию отца, вождя. Их различие состоит в том, что отдельные индивиды массы эмоционально связаны между собой, в то время как отец первобытной орды свободен. По выражению З. Фрейда, на заре истории человечества праотец был именно тем сверхчеловеком, которого немецкий философ Ф. Ницше ожидал лишь в будущем.
Праотец препятствовал удовлетворению сексуальных потребностей своих сыновей, принуждал их к воздержанию. Тем самым он способствовал формированию у сыновей массовой психологии, основанной на эмоциональных связях с ним и друг с другом. Сексуальная зависть праотца и его нетерпимость к сыновьям стали, по мнению З. Фрейда, причиной массовой психологии.
Вождь массы – это своего рода праотец. Он становится идеалом массы. Составляющие ее индивиды идеализируют вождя, стремятся во всем подражать ему.
Праотец как идеал находит свое отражение не только в массовой, но и в индивидуальной психологии. В массовой психологии таким праотцем становится вождь, предводитель, политический или религиозный лидер. В индивидуальной психологии праотец воплощается в идеал-Я или в Сверх-Я.
В идеале-Я каждый человек сохраняет память о праотце; в Сверх-Я – память об эдиповом комплексе. Согласно З. Фрейду, по мере психосексуального развития ребенка его эдипов комплекс уступает место образованию у человека Сверх-Я. Это Сверх-Я олицетворяет собой совесть и родительский авторитет.
Таковы, с точки зрения З. Фрейда, истоки возникновения эдипова комплекса, уходящие своими корнями в первобытную орду и связанные с амбивалентными отношениями сыновей к праотцу. Понимание роли праотца в первобытной орде, возникновения массовой и индивидуальной психологии, специфики эдипова комплекса оказываются нанизанными на одну нить психоаналитического толкования человека, общества, культуры.
Первоначальное представление о переносе сложилось у З. Фрейда до того, как он сформулировал основные психоаналитические идеи. Это представление возникло у него в процессе размышлений над клиническим случаем Анны О., о котором ему рассказал австрийский врач Й. Брейер (1842–1925). При лечении молодой девушки в 1880–1882 годах Й. Брейер столкнулся с непонятным и испугавшим его явлением, когда асексуальная, как ему казалось, пациентка в состоянии невменяемости изображала роды и во всеуслышание заявляла, что ждет ребенка от своего лечащего врача. Шокированный подобным поведением девушки, Й. Брейер сделал все для того, чтобы успокоить пациентку, с которой он общался на протяжении двух лет. Но с этого момента он перестал быть ее лечащим врачом и постарался забыть о неприятном для него инциденте.
В более простой, но не менее щепетильной ситуации оказался и З. Фрейд. Когда однажды его пациента, вышедшая из гипнотического состояния, бросилась ему на шею, он был шокирован не менее, чем Й. Брейер. Но в отличие от Й. Брейера он серьезно задумался над тем необычным явлением, с которым ему пришлось столкнуться во время терапии. Он не считал себя настолько неотразимым мужчиной, чтобы ни с того ни с сего зрелая женщина бросалась ему на шею. В необычном для терапии эпизоде он усмотрел психическое явление, связанное с перенесением на него как на врача интенсивных нежных чувств пациента. Это было открытием того явления переноса, которое с необходимостью возникает в процессе аналитической работы.
В совместно написанной с Й. Брейером работе «Исследования истерии» (1895) З. Фрейд обратил внимание на то, что в процессе анализа у пациентов возникают различные чувства по отношению к врачу, которые могут препятствовать терапии и которые возникают в трех случаях: при личном отчуждении, когда пациент чувствует себя оскорбленным; в случае появления страха, когда пациент настолько привыкает к личности аналитика, что утрачивает свою самостоятельность по отношению к нему; в том случае, когда пациент боится, что перенесет на аналитика мучительные представления, возникающие из содержания анализа. По мнению З. Фрейда, последняя ситуация наблюдается часто, а в некоторых анализах она становится регулярным явлением. «Перенос на врача происходит благодаря неправильному связыванию».
Перенос подобного рода З. Фрейд расценил как сопротивление, которое требуется устранить в процессе анализа. Иллюстрируя данное положение, он сослался на конкретный случай проявления истерического симптома одной из его пациенток, причиной возникновения которого явилось имевшееся у нее многие годы бессознательное желание, чтобы один мужчина сердечно бы ее обнял и насильно поцеловал. Однажды, по окончании сеанса, такое же желание возникло у пациентки и по отношению к З. Фрейду, в результате чего она пришла в ужас, провела бессонную ночь и на следующем сеансе оказалась непригодной для работы. После того как З. Фрейд узнал препятствие и устранил его, аналитическая работа продолжилась дальше. На основании этого он пришел к выводу, что в процессе анализа «третье лицо совпало с личностью врача», у пациентки произошло «ложное соединение» и проснулся тот самый аффект, который в свое время заставил больную изгнать недозволенное желание. «Узнав это, – подчеркнул З. Фрейд, – я могу о каждом подобном посягательстве на мою личность предположить, что это опять был перенос и неверное соединение».
В «Исследованиях истерии» З. Фрейд не только обратил внимание на возникновение феномена переноса в процессе терапии, но и наметил дальнейшее направление работы с ним, вытекающее из признания следующих положений: в каждом новом случае при возникновении переноса пациент становится «жертвой обманчивого впечатления»; ни один анализ нельзя довести до конца, если не знать, как встретить сопротивление, связанное с переносом; путь к этому находится, если взять за правило «устранять этот возникший симптом по старому образцу, как старый»; с обнаружением переноса увеличивается психическая работа аналитика, но если видеть закономерность всего процесса, то можно заметить, что «такой перенос не создает значительного увеличения объема работы»; важно, чтобы пациенты также видели, что «при таких переносах на личность врача дело идет о принуждении и о заблуждении, рассеивающихся с окончанием анализа»; если не разъяснять пациентам природу переноса, то у них вместо спонтанно развивающегося симптома появляется «новый истерический симптом», хотя и более мягкий. Впоследствии все эти идеи о переносе нашли свое дальнейшее развитие и конкретизацию во многих работах основателя психоанализа.
