Словарь-справочник по психоанализу

фантазиях об их избиении одним из родителей или старшими детьми.

З. Фрейд исходил из того, что садизм и мазохизм тесно связаны друг с другом. Пытаясь понять отношения между ними, он высказывал различные суждения по этому поводу. Вначале он полагал, что садизм является первичной формой поведения человека, а мазохизм – вторичной, свидетельствующей об обращении его садистских влечений против самого себя. Такое обращение садизма против собственной личности осуществляется благодаря регрессии от объекта к Я. Подобная точка зрения была выражена З. Фрейдом в работе «Влечения и их судьба» (1915). Она подкреплялась психоаналитическим положением, согласно которому превращение садизма в мазохизм происходит под влиянием участвующего в акте вытеснения чувства вины. Этот аргумент был выдвинут З. Фрейдом в работе «Ребенка бьют»: к вопросу о происхождении сексуальных извращений» (1919).

Позднее, после публикации работы «По ту сторону принципа удовольствия» (1920), в которой основатель психоанализа ввел понятие инстинкта смерти, ему пришлось пересмотреть свои первоначальные представления о садизме и мазохизме. В частности, он выдвинул идею, в соответствии с которой можно говорить о первичном и вторичном мазохизме.

В работе «Экономическая проблема мазохизма» (1924) З. Фрейд описал природу того, что назвал женским мазохизмом, покоящемся на первичном, эрогенном удовольствии от боли. При этом он исходил из того, что изначально сексуальное влечение стремится обезвредить разрушительное действие влечения к смерти. Часть разрушительного влечения ставится на службу сексуальной функции, что и является собственно садизмом. Словом, «действующее в организме влечение к смерти – первосадизм – тождественен мазохизму». Речь идет о собственно эротическом мазохизме, который, с одной стороны, становится компонентом либидо, а с другой – имеет своим объектом собственное Я. В дальнейшем садизм, как разрушительное, обращенное вовне влечение, может быть интроецировано, то есть обращено вовнутрь, результатом чего становится возникновение вторичного мазохизма.

Таким образом, З. Фрейд пришел к мысли об изначальном существовании в человеке «первосадизма» и первичного мазохизма. Речь шла, по сути дела, о признании садомазохизма как такового. Это соответствовало выдвинутому им предположению о равноправности инстинкта жизни и инстинкта смерти, о смешении двух родов влечений в меняющихся пропорциях и их расслоении при тех или иных условиях. Если принять во внимание высказывание З. Фрейда о том, что «садизм Сверх-Я и мазохизм Я дополняют друг друга и объединяются для произведения одних и тех же следствий», то становится еще более понятным его представление о садомазохизме.

Высказанные З. Фрейдом идеи о садизме и мазохизме нашли свое дальнейшее отражение и переосмысление в исследованиях ряда психоаналитиков. Так, Э. Фромм (1900–1980) полагал, что из-за тесной связи между этими феноменами правильнее будет говорить о садомазохистском характере. В книге «Анатомия человеческой деструктивности» (1973) он заметил, что если перейти от психологической характеристики к политической, то садомазохистский характер можно назвать авторитарным, поскольку многие политические лидеры демонстрируют такие черты, как «притеснение подчиненных и подобострастие по отношению к вышестоящим». В социальном плане данный тип характера соответствует бюрократической личности, так как в бюрократической системе каждый человек осуществляет контроль над своими подчиненными и, в свою очередь, контролируется своими начальниками.

САЛЛИВАН Гарри Стэк (1892–1949) – американский психиатр, психоаналитик. Родился 21 февраля 1892 года в небольшом городке штата Нью-Йорк Норвиче. Его предки были ирландцами, эмигрировавшими в США. Его родители были бедными ирландскими фермерами, дети которых, за исключением Гарри, умерли в младенческом возрасте. Его мать, будучи наполовину инвалидом, не отличалась жизнерадостностью и не могла дать сыну необходимого тепла. Она не интересовалась им и испытывала раздражение в связи с нищенским существованием семьи. Его отец был робким и скрытным фермером, редко хвалившим своего сына. С трехлетнего возраста детство мальчика проходило на ферме в сельской общине близ Норвича, где Салливаны являлись единственной семьей католиков. У него не было друзей среди сверстников, их заменяли ему животные на ферме, особенно лошади, пристрастие к которым сохранилось на долгие годы.

Как замечала К. Томпсон, на протяжении многих лет сотрудничавшая с Г.С. Салливаном и являвшаяся его близким другом, в характере Гарри была мистическая, сентиментальная сторона, связанная с историями прошлого, рассказанными ему в раннем детстве. «Одна из этих историй особенно запала ему в душу: кто-то из предков был западным ветром, который в образе лошади скакал навстречу солнцу, чтобы приветствовать будущее. У меня самой есть сомнения, не уверовал ли Гарри своей сентиментальной, полной юмора, ирландской частью души в правдивость этой истории. Во всяком случае пристрастие к лошадям у него было очень сильным, и он всегда рассматривал лошадь как своеобразный символ себя самого».

В школе мальчик не приобрел друзей и чувствовал себя недостаточно комфортно среди сверстников. Он заинтересовался физикой, но со временем решил заняться медициной и поступил в Чикагский колледж медицины и хирургии, который окончил в 1917 году, получив докторскую степень. Во время обучения прошел курс психоаналитической терапии, составлявший более семидесяти часов. После окончания колледжа Г.С. Салливан был призван в армию и служил старшим лейтенантом. После Первой мировой войны он продолжил службу в качестве медика в Федеральном совете профессионального образования, а затем в Службе народного здоровья. В 1922 году он начал работать в больнице Святой Елизаветы в Вашингтоне (округ Колумбия). Работа осуществлялась под руководством ведущего специалиста в области нейропсихиатрии У.А. Уайта – одного из первых приверженцев психоанализа в США. В этот период им был проявлен интерес к проблемам шизофрении и психоанализу как методу лечения психических расстройств. После знакомства с К. Томпсон он инициировал ее поездку в Европу для прохождения личного анализа, чтобы после ее возвращения в США пройти у нее соответствующий анализ. К. Томпсон прошла личный анализ у Ш. Ференци в Будапеште и, возвратившись в США в 1933 году, стала аналитиком Г.С. Салливана.

В 1923 году Г.С. Салливан начал работать в должности психиатра в больнице Щеппарда и Пратта в Балтиморе (штат Мэриленд). В 1924 году он стал членом Американской психоаналитической ассоциации. С 1925 года он стал руководителем клинических исследований и экстраординарным профессором психиатрии на медицинском факультете Мэрилендского университета. В организованном им приемном отделении для больных шизофренией была создана такая атмосфера, которая отличалась от традиционных медицинских стационаров. Медицинский персонал доброжелательно относился к больным и был составной частью не только терапевтического сообщества, но и терапевтического процесса, предполагающего уважение к пациентам и повышение у них чувства собственной ценности. Г.С. Салливан выступал в качестве терапевта, супервизора и исследователя, акцентировавшего внимание на социокультурных факторах возникновения и развития психических расстройств. На протяжении нескольких лет он обследовал более двухсот пятидесяти молодых мужчин, страдающих шизофренией. На основе исследовательской и терапевтической деятельности им было сделано заключение, в соответствии с которым благодаря психоаналитическому лечению у 61 процента пациентов-шизофреников наблюдалось заметное улучшение их психического состояния.

В 1929 году Г.С. Салливан был избран в Исполнительный комитет Американской психоаналитической ассоциации. В 1931 году он переехал в Нью-Йорк, где открыл частную практику. В 1932 году совместно с другими коллегами он основал Вашингтон-Балтиморское психоаналитическое общество, первым председателем которого стала К. Томпсон. В 1933 году он стал президентом Психиатрического фонда У.А. Уайта. В 1936 году Г.С. Салливан основал Вашингтонскую школу психиатрии, в которой изучение психоанализа сочеталось с гуманитарными науками. В 1938 году он возвратился в Вашингтон, где работал