современниками, хотя распространение символики в религии, искусстве, языке несомненно. Это дает основания для завязывания отношений между психоанализом и многими гуманитарными науками – мифологией, фольклором, религиоведением, искусствоведением, языкознанием, психологией народов.
Представления З. Фрейда о символике нашли отклик в работах ряда психоаналитиков, включая К. Абрахама, Э. Джонса, О. Ранка, В. Штеке-ля. Первоначально разделявший идеи основателя психоанализа К.Г. Юнг в работе «Либидо, его метаморфозы и символы» (1912) не только указал на символическую природу снов, но и показал, что язык первоначально являлся системой знаков или символов, обозначающих действительные события или их отзвук в человеческой душе, а «открытая Фрейдом символика оказывается выражением мышления и влечения, мощно влиявших и господствовавших некогда над прошлыми культурными эпохами, выражением, ныне сведенным к сновидению, ошибочному действию и душевному расстройству». Правда, впоследствии он упрекал З. Фрейда за то, что тот не провел различий между знаком и символом и имел дело с семиотическим, а не символическим пониманием бессознательного. Однако именно обращение к символике послужило толчком к выдвижению К.Г. Юнгом концепций коллективного бессознательного и его архетипов.
З. Фрейд использовал термин «символический» при описании различных методов интерпретации сновидений. Так, в работе «Толкование сновидений» (1900) он различал «символическое толкование», основанное на представлении сновидения как некоего целого и замене его другими понятиями, отражающими аналогичное содержание, и метод «расшифровывания», представляющий сновидение в качестве условного шифра, в котором каждый знак может быть заменен при помощи заранее составленного ключа другим знаком общеизвестного смысла и значения.
В более широком плане, выходящем за рамки толкования сновидений, З. Фрейд говорил о символическом применительно к ошибочным действиям и невротическим симптомам. Он не использовал понятие «символическое» при различении неврозов и психозов, «Я-либидо» и «объект-либидо», а также размышлении о «Я-идеале» и «идеале Я», однако по сути дела и в том, и в другом случае речь шла о психоаналитическом понимании отношений между реальностью, фантазиями, воображаемыми представлениями и символическим восприятием их, что позднее стало важным объектом исследования у французского психоаналитика Ж. Лакана (1901–1981), который считал, что весь аналитический опыт разворачивается «на стыке воображаемого и символического».
С точки зрения Ж. Лакана, настройка воображаемого зависит от символической связи между людьми. Символическая связь – это то, что люди определяют себя посредством закона. Каждый человек определяет свое собственное Я, исходя из обмена символами. В конечном счете именно «символическое отношение определяет положение субъекта в качестве видящего» и именно слово, символическая функция, «определяет большую или меньшую степень совершенства, полноты, приблизительности воображаемого». Это означает, что положение человека в структуре воображаемого постигается лишь через осознание того, что направляющая инстанция находится по ту сторону воображаемого, на уровне символического, проистекающего из вербального обмена между людьми.
Ж. Лакан исходил из того, что все человеческие существа участвуют в символическом мире. Они включены в него, переживают его и являются его носителями. Посредством символического регистра происходит конструирование человека как такового. Символическое связано со словом, языком и в этом качестве оно является значимым для психоаналитической теории и практики. На основе подобных представлений о символическом Ж. Лакан вычленил три уровня или три регистра (реальное, воображаемое и символическое), изучение соотношения которых способствует психоаналитическому пониманию желаний человека и возникновения невротических заболеваний, связанных с их реализацией.
В психоанализе речь идет, как правило, о психических, психогенных симптомах. При этом признается существенное отличие симптомов от болезни и считается, что устранение симптомов еще не является излечением, поскольку при психическом заболевании устранение одного симптома может сопровождаться возникновением нового симптома. Так, способность симптомов сдвигаться подальше от своей первоначальной формы является характерной чертой невроза навязчивых состояний.
З. Фрейд уделял значительное внимание рассмотрению природы психических симптомов и механизмам их образования. Он исходил из того, что симптомы представляют собой «вредные для всей жизни или, по крайней мере, бесполезные акты, на которые лицо, страдающее ими, часто жалуется как на вынужденные и связанные для него с неприятностями и страданиями». По его мнению, главный вред симптомов заключается в душевных затратах, которые имеют место у психически больного человека и которые впоследствии приходится осуществлять для их преодоления.
Для З. Фрейда, каждый симптом, как и любое ошибочное действие или сновидение, имеет смысл и связан с переживаниями больного. На смысл невротических симптомов обратили внимание до него такие психотерапевты, как П. Жане и Й. Брейер. Однако в отличие от них основатель психоанализа попытался раскрыть смысл симптомов, исходя из сексуальной этиологии психических заболеваний. С точки зрения З. Фрейда, симптомы – это производное бессознательных процессов, в которых значительную роль играют подавленные, вытесненные сексуальные влечения и желания человека. Такое понимание симптомов сложилось у основателя психоанализа уже на ранней стадии его исследовательской и терапевтической деятельности.
В написанной совместно с Й. Брейером работе «Исследования истерии» (1895) З. Фрейд высказал положение, в соответствии с которым этиологию невротических симптомов следует искать в сексуальных моментах, поскольку «различные в самом общем смысле сексуальные моменты приводят к разным картинам невротических заболеваний». Одновременно он попытался снять противоречие между признанием того, что не все истерические симптомы психогенны, и утверждением, что все их можно устранить психотерапевтическим методом. Решение этого противоречия состояло в том, что хотя часть непсихогенных симптомов является признаками болезни, тем не менее они, по мнению З. Фрейда, делаются практически незаметными, когда сохраняются после упразднения болезни терапией, и кроме того, не являются страданиями в строгом смысле этого слова. В конечном счете непсихогенные симптомы «каким-то окольным путем захватываются психогенными симптомами так же, как они каким-то косвенным путем все же зависят от психических причин».
В «Толковании сновидений» (1900) основатель психоанализа соотнес психоневротические симптомы с осуществлениями желания сферы бессознательного. Вместе с тем он полагал, что «симптом является не только выражением осуществленного бессознательного желания». К этому желанию должно присоединиться еще желание из сферы предсознательного, которое осуществляется при помощи того же симптома, так что последний детерминируется по крайней мере двояко, двумя желаниями, по одному из состоящих в конфликте систем. Таким образом, как считал основатель психоанализа, «истерический симптом образуется лишь там, где в одном выражении могут совпасть два противоположных осуществления желаний, по одному из различных психических систем».
