— Опять ступоришься?
Парень фыркнул и отвернулся. Я спустилась и села на подоконник, около которого стоял Подушка. Вроде уже не психует, нормальный, только на дерево смотрит, как будто голову ему решил открутить. Господи, дереву голову!
— У-у! Вообще разговаривать не будешь? — спросила я. Тишина. — А-а, ну да, — кивнула я. — Да нет, наверное. Скоро придут. Да куда денутся!
Подушка удивленно обернулся.
— Да сам же сказал, телепатически! — пожала плечами я.
Парень покачал головой и снова отвернулся.
— О чем ругались? — спросила я.
Он ответил мне, но на эстонском. Наверное, что-нибудь типа 'О тебе'.
— А-а, стоящий повод, — кивнула я.
Подушка аж на месте подскочил и уставился на меня.
— Чего? А ты все это время думал, что я не знаю эстонский? А ты думал, мы с Сильвером и Даниилом на «Мм» разговаривали?
Подушка похлопал глазами, но на обман не поддался. Потом повернулся и что-то сказал, потом еще что-то, потом что-то спросил. Я его гипнотизировала.
— Ты точно хочешь знать ответ на этот вопрос? — уточнила я. Что же он такое спросил? Может, нужно ли покупать курицу, а может, что посерьезнее типа 'Тебе я больше нравлюсь или Одеяло?'
Подушка заткнулся, снова отвернулся к окну и немного подумал.
— Скорее всего, да.
— Ну и ответ соответственный, — сказала я ушла от греха подальше вниз. А то еще задаст тот же вопрос на русском, и окажется, что он спрашивал далеко не про курицу.
На лестнице я встретила Ирку, ведущая под руку подмоченного Одеяло.
— Это ты откуда его такого мокрого?
— А русским народным методом! По щекам и в бадью! — жизнерадостно ответила Ира.
— Я думал, это раковина называется! — зло сказал Одеяло.
Одеяло посмотрел на меня с жутким выражением лица.
— Я такая страшная? — спросила я. Точно из-за меня спорили! — Или так заметно, что только что прошла трясучка?
— Трясучка по какому поводу? — поинтересовался Одеяло.
Ирка покачала головой. Она-то видела, что Подушка вышел из комнаты.
— По поводу курочки! — ответила я.
— Какой еще курочки? — оторопел Одеяло.
— А гхыр знат че он спросил! — всплеснула я руками и увидела Подушку.
Хорошо, ничего другого не сказала. Но по поводу вопроса никто из эстонцев не задумался, все дружно думали над моей курочкой, причем Подушка решил, что курочкой я назвала перила, на которые он пялился с нездоровым интересом, а Одеяло — что это новое кодовое имя Подушки, на которого теперь уже он пялился с тем же нездоровым интересом. На все это действо с таким же нездоровым интересом взирала Ира.
— Так, кто как хочет, а я в комнату, — сказала я.
Подушка молча повернулся к двери.
— Так, он себя мной возомнил? Вот мания величия-то, блин! — воскликнула я. — Я сказала, что Я пошла в комнату, а не ТЫ!
Я закрыла дверь перед его носом, уселась на кровать и не хуже, чем Одеяло раньше, принялась костерить Подушку всем, что приходило в голову, не говоря при этом ничего вслух, а только хватаясь за все подряд. И вот в самый патетический момент меня что-то схватило за руку.
— А-а-и! — взвизгнула я и уперлась взглядом в Подушку. Тот подскочил на месте и от неожиданности забыл убрать руку. Я погрозила ему пальцем. — Не пугай больше меня так!
Ирка заглянула в комнату.
— Вводим пострадавших от раковины! — сказала она.
— Скорее, от тебя, — мстительно сказал Одеяло.
Я встала с кровати и объявила:
— Ушла в другую комнату ругаться!
Какое-то время было тихо, потом послышался голос Одеяла, и снова на эстонском.
— Да заткнись ты! Ищешь на свою жопу приключений! Или ее тоже надо было замочить в унитазе! — заорала Ирка.
Тишина. О, правильные слова! Я расхохоталась.
— О, Ольга смеется вместо того, чтобы ругаться последними словами! — продолжила Ира. — А где пси…Подушка! Пс… пс… Подушка!
Я вышла из смежной комнаты в коридор и зашла в свою комнату. Одеяло сидел и смотрел в потолок. Вот кто псих, хоть и уже не буйный…
— Что? Паучок раз, паучок два, я спокоен, я спокоен? — спросила я.
— Ыгы, — сквозь зубы промычал Одеяло.
— Ты бы причесался. Ой, нет, не буду тебе давать расческу!
Одеяло еще больше насупился и неожиданно расхохотался.
— Ну вот, другое дело, — сказала Ира подошла ко мне и прошептала. — Ты не представляешь, сколько воды вылилось в туалете.
— Что, правда? Из него? — тихо спросила я.
— Ха-ха-ха-ха! — захохотали мы.
— Что? — спросил Одеяло.
— Ни… ничего! — заверила его я.
— Ну все, я полезла к себе на койку, хоть там спокойно по… по… по…
— Ругаюсь! — закончила за меня Ира.
В комнату вернулся Подушка и снова подошел к журнальчикам.
— Не надо их еще раз перекладывать, — предупредила его действия я.
Он отошел от них и сел на кровать под Лариской, на которой сидела Ира.
— Оль, падать со второго яруса не очень больно? — спросила Ира.
— Ира, ты же на матрасе!
— Надо покрепче в него вцепиться.
Подушка пересел… на кровать подо мной.
— Ира, можно я к тебе пересяду? — спросила я.
Подушка пересел под кровать Иры.
— Ой, я без дома осталась! — посокрушалась Ира.
Подушка пересел на абсолютно левую и неинтересную кровать. Так, хорошо, теперь можно успеть «брейкнуть», если что. Одеяло что-то сказал по-эстонски. Интересно, он сказал 'Ну что, допрыгался?' или 'Давай, что ли, мириться'? Подушка стукнулся головой об верхний ярус и пересел на одноярусную койку.
— Мальчики, нам выйти? — спросила я.
— Если мы выходим, то вы друг к другу не подходите, — тут же сказала Ира. — На расстояние вытянутой руки, или двух. В общем, на близкое расстояние не подходите, да и на дальнее тоже. Ничем не кидайтесь, сидите, как сидите!
Мы уже собрались выйти.
— Вы все равно ничего не поймете, — сказал Одеяло.
— Ну ладно, тогда считай, что мы ушли, — сказали мы и залезли на ее кровать.
— Попкорна не хватает! — тихо сказала Ира.
— Никогда его не ела!
— Что так?
— В кино идут, чтобы фильм посмотреть, а не прослушать половину, пока хрустишь! — нравоучительно сказала я.
