ответил по-эстонски, то ли забывшись, то ли нецензурно.
— Что у тебя с руками? — спросил Одеяло.
Подушка в красках расписал, ЧТО у него с руками, по-эстонски. Это был писец! Я стукнула его по затылку. Так, тихонько, чтобы руку не отбить. Подушка огрызнулся по-эстонски, я стукнула еще раз. Интересно, на какой раз дойдет? Он снова огрызнулся. О-о, это надолго. Спохватился Подушка только когда попытался прикрыть руками голову и задел раны.
— Ты еще на руку обопрись, — предложила я.
Подушка прижал руки к себе, стараясь не задевать ими ничего. Ира снова хрипло набрала воздух. Одеяло даже отшатнулся.
— Она из семейства карррр! — сказала я.
— Нет, из шшшшшш, — покачал головой Одеяло.
— Шшшш — это Подушка! — хихикнула я.
— Фу…. Фу-у-у-у, — Подушка дул на руки.
— На Иру с Одеялом сдуваешь? — спросила я.
— Фу-у-у-у-у! — посильнее подул парень.
— Не сдуешь!
Подушка «ласково» на меня посмотрел.
— А без моего замечания ты бы так и дул, думая, что рано или поздно заживет? — уточнила я.
Подушка собрался мне что-то ответить, но снова сдержался, выдохнул заготовленный воздух и собрался упереть руки в боки.
— Точно! Именно так и сделай! — я положила руки на пояс.
Подушка уже собрался было закончить жест, но спохватился и поднял руки, подумал и решил сложить их на груди, спохватился и снова их поднял. Н-да… беда! И тут он мне поведал что-то на эстонском.
— Я не понимаю, — сказала я, поймав его за предплечья, предупреждая дальнешие действия.
Эстонец удивленно смотрел то на меня, то на мои руки.
— Я предупредила. Я не понимаю! — сказала я, отпуская его руки.
Подушка всплеснул руками и хлопнул себя по лбу.
— А-а-а-р! — взвыл Подушка принялся снова дуть на руки, поскуливая.
Однако он не зря хлопал себя по лбу. Он наконец-то понял одну неизменную истину: 'Я не понимаю по-эстонски', и все, что было записано на мобильник, — постановка. Одеяло мысленно перекрестился и вознес хвалу просветленному уму Подушки.
— Жаль, что я по-эстонски не понимаю, — посетовала Ира. — А то хотя бы узнала, как далеко послал Одеяло Подушку, и что он задумал!
Подушка поперхнулся воздухом, припоминая Одеялкину речь. Одеяло затаился на кровати.
— Подушка, торжественно поклянись, что ничего не сделаешь Одеялу, а то мне на него уже жалко смотреть! — попросила я.
— А вот не буду! — упрямо заявил эстонец.
— И что ты ему сделаешь… больными-то руками! И не надо мне говорить, что еще ноги есть, быстрее покалечишься. Ты даже меня не поймаешь! — сказала я.
— Поймаю!
— Сейчас будет цирк… Шапито! — сказала Ира, пристраиваясь поудобнее на бортике.
Я стояла на месте. Подушка подошел и неловко «поймал» меня, не касаясь кистями рук, но тут разум его отвлекся, и он таки припечатал меня к себе при помощи ободранных кистей.
— А-а-а-ар!
— Ир, дверь закрой!
Скрип.
— Нечестно, я ничего не вижу! — сказал Подушка.
— Почему нечестно? Я тоже ничего не вижу! — ответила я.
— Нечестно, что Я ничего не вижу! — сказала Ира и включила фонарик.
— ИРК! Сейчас поймаю, и будешь знать! — гаркнула я.
Я рванула к Ире, но задела кровать и рухнула на пол. Подушка поймал луч света и крайне удивился.
— Теперь Подушку светим. Ольг, лови! — сказала Ира.
— Маешься! — сказала я, хлопая его по плечу.
— Маюсь, — пробормотал Подушка, прикрываясь от света рукой. Ужаснулся позабытой царапине и прикрыл глаза обеими руками. Чтобы вдвойне страшно было?
— Не, а Ольга где? — спросила Ира.
Я стояла рядом и следила за ними.
— Бо! — гаркнула я.
Подушка отскочил на добрый метр, а Ира стала светить в меня. Я походила в луче света, построила собачку, зайчика, лебедя и вышла.
— Где Ольга? А вот она где! — сказала Ира.
— Переименовали, — констатировал факт Подушка и спрятался за одеялом.
Я встала в луче света, направленном на одеяло.
— Какой странный рисунок! — удивился Подушка, разглядывая мой темный силуэт на одеяле.
Я снова сделала из рук собачку и гавкнула. Эстонец убрал одеяло и заморгал, щурясь на свет. Меня уже и след простыл, а Ира благоразумно выключила фонарик.
— Толку ноль! Кто как хочет, а я спать. Вы тут не сшибайте меня! — сказала Ира.
Я хотела возмутиться, но тут же чуть не попалась в руки Подушке. Мы с Подушкой убежали в смежную комнату, вернулись, и тут кто-то третий зашел в комнату. Я бессовестно выпихнула его вперед и поняла, что Подушка поймал этого кого-то.
— Все, Ольга, я тебя поймал!
Неожиданно-низкий голос, вещающий на эстонском, поверг меня в истерический смех, а Подушку — в истерический ужас. Какой был визг!
— Подушк, я и не знала, что ты умеешь так визжать! — хохотала я. Интересно, чего он больше испугался: что я говорю мужским голосом или по-эстонски? А может быть, что я подросла и сменила пол, а заодно и цвет волос? Цвет мы, правда, увидели, лишь когда открыли дверь в коридор. Это был Даниил! Но тут уже разбуженные воплем Подушки девушки дали о себе знать. Они послали его гораздо дальше, чем Одеяло, и даже дальше, чем Подушка мог себе вообразить. Парень только собрался переспросить у девушек все непонятные фразы, как я заткнула ему рот рукой. Впрочем, он не успокоился и стал что-то планомерно выговаривать сквозь руку. Я убрала ее.
— Убери руку! — внятно сказал он. — А то я тоже приложу к тебе руку, и посмотрим, как я буду орать!
— Мог бы так и сказать, что, мол, завидно, Оль, я тоже хочу махать руками, но снова всех разбужу! — дополнила его слова Ира.
Даниил изрек что-то очень поучительное.
— Это кто тут говорит не по-русски! — возмутились девушки.
Даниил разошелся не на шутку. Интересно, что он лопочет?
— Это еще что? А ты кто? О, новая рожа! — наконец разглядели девушки. — А-а-а-а-а-а-а!
— Вы всю дачу решили перебудить? — спросила я. Тишина и судорожное хватание ртом воздуха. — Воздух вкусный?
— А ты откуда? С красной дачи, да? — спросили у него девушки.
— Нэт! Нэт! Нэт! Нэт! Нэт! А-а-а! Нэт! Нэт! Нэт! Нэт! — сообщил им Даниил изображая визг.
— Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха! — расхохоталась я, уткнувшись лицом к руки и согнувшись в три погибели.
— У него уши нашего визга не выдержали? — удивилась девушки. — Что это он?
— Ольг, ты чего? — осторожно спросил Подушка.
— Он показал, что не нужно орать. Только сейчас доперло! А я раньше сказала! — хохотала я.
Подушка стал о чем-то говорил с Даниилом, постепенно повышая тон.
