– И я не понимаю. Ты подумала о моем предложении? – перешла к другой теме Ада.
– Выйти на свет божий? – скептически усмехнулась Зося. – Ада, меня уже пасут, ты забыла?
– О тебе ничего не знают, Семен им не сказал, вспомни рассказ Даны. Кто ездил за тобой, неизвестно, возможно, тебе действительно показалось. Видишь ли, когда ты появишься с безгрешным личиком, похлопаешь глазками, то поставишь в тупик убийц Семена. Прячется тот, кто виновен, а ты объявишься. Скажешь, ездила к больной сестре, маме, дедушке и тому подобное. Это называется психологический ход…
– Который сведет меня в могилу, – вставила Зося.
– Не сведет, если не будешь дурой. Нам нужна Дана вместе с ключом.
– У меня есть план, как ее найти, сегодня же займусь этим.
– Как знаешь. Учти, времени у нас нет.
– Я возьму твою машину?
– Бери, мне она ни к чему. Зося, все надо сделать быстро и убраться отсюда.
– Конечно, – кивнула Зося, поднимаясь.
Как она жалела, что ввязалась в это дело. Ада права, бог забыл в ее мозги положить ума.
К часу дня дед Даны продал зелень. Свернув тряпичные сумки и перевязав их бечевкой, сунул под мышку и не спеша направился к выходу. Он никогда не пропускает лотки с мелочовкой стоимостью по пять-десять рублей. Все это добро отнято таможенниками на границе с Украиной, которая недалеко, у тех, кто вез товар контрабандой. А товар… дребедень, да и только. Но в хозяйстве пригодится. Тот же сантиметр стоит дороже в магазине, а здесь копейки. Игнат Ефимович купил за пятак деревянную лопатку, а то нынешние сковородки не терпят царапания ножей и вилок, его рассеянный взгляд прошелся по стене, где был выход, да так и застрял. Игнат Ефимович приблизился…
– Е-мое! – вырвался у него возглас удивления, потрясения, и черт знает какие еще чувства охватили Игната Ефимовича. Он воровато огляделся, достал очки и надел их на нос.
На листовке была изображена Дана. Крупным планом! Разыскивается!!! Обалдевший Игнат Ефимович достал мобильный телефон.
– Дед, что случилось? – послышался бодрый голос внучки.
– Ты где? – дипломатично повел он диалог. Хотя и почувствовал некоторое облегчение, ведь, судя по голосу, Данка жива и здорова. Но почему ее разыскивают? Имени не написали, одни приметы.
– Я в отъезде, – ответила она. – Меня отправили…
– Брехуха! – взорвался дед, покончив с дипломатией. – Ну-ка, говори, мерзавкина дочь (мерзавкой он называет собственную дочь, отсюда Дана – дочь мерзавки), чего это тебя повесили?
– Где повесили? Как это? Дед, ты что?
– Я – что?! – вознегодовал он. – На доске у выхода с рынка среди разыскиваемых висишь. Твоя фотокарточка висит, напечатанная на листовке. Твоя, твоя, а не какая другая! Тебя ищет милиция. Висишь вместе с бандитскими харями и пропавшими без вести. Отвечай, паскудница: чего такого натворила, а?
– Дед, ты не ошибся? – взволнованно произнесла она.
– Я никогда не ошибаюсь! – рявкнул он в ответ.
– А что там написано?
– Сейчас. – Он опустил очки со лба на нос. – Читаю: «Разыскивается девушка, рост примерно метр шестьдесят – шестьдесят два, на вид щуплая, волосы черные, глаза карие, особых примет не имеет. Просьба сообщить о месте ее нахождения». И телефон, куда сообщить, поняла?
– И все?
– А тебе мало?
– Скажи, какая на мне одежда на фотографии?
– Одежды тут нет, тут одна твоя фотокарточка в кепке. Данка, ты куда влезла, что тебя милиция разыскивает?
– Дед, я никуда не влезла, это какая-то ошибка. Но если у тебя будут спрашивать обо мне, говори, что не видел меня год, где живу, не знаешь…
– Деда врать заставляешь? Меня, ударника коммунистического труда, врать учишь?! Я предупреждал, я говорил…
– Не звони мне, дед, сама позвоню.
Дана отключилась. Игнат Ефимович в сердцах сплюнул, огляделся и мгновенным движением руки попытался сорвать листовку. Она не оторвалась, но посередине получила значительное повреждение, теперь Данку не узнать. Сокрушаясь, ругаясь, высказывая вслух опасения с предположениями, он шел к машине. Наказал бог не одной дочерью, внучкой тоже!
Глава 15
Бабаджанов вполне доброжелательно встретил следователей в офисе. Если смотреть на табачного капитана непредвзятыми глазами, то он собой хорош – чему полтинник не помеха, и совершенно белая голова его не старит. Вдобавок спортивен, обаятелен, улыбчив, красноречив… тьма достоинств, которые способны оценить в полной мере только женщины. Если же смотреть предвзято, а Катков именно с этой точки зрения его оценивал, то Бабаджанов та акула, которую так и хочется подцепить на крючок. Глеб Аркадьевич перед походом к нему проштудировал биографию табачного капитана, а там сплошная патока. Бабаджанов честный и порядочный человек, бескорыстный меценат, борец (ага, именно борец!) за культурное наследие, деньги кидает к ногам обедневшего класса на ремонты, строительство жилья, в общем, совестливый богач. Катков зависти к нему не испытывал – слишком ленив для этого, – но был убежден, что у больших денег совести нет, абсолютно нет. А что такое табак – не надо и бабке рассказывать, это деньги – живые, наличные и очень много. К тому же, когда прибыльным предприятием, бывшим государственным, владеет один человек, то дело здесь, как показывает практика, нечисто. И как при всей его кристальности объяснить покушение на Бабаджанова, совершенное полгода назад, которое так и повисло в воздухе? Как же быть с нелегальной продукцией, которую случайно «поймали» на автостраде? Случайно, потому что ловили других контрабандистов. Дело не получило широкой огласки, якобы кто-то забыл сопроводительные документы или что-то не так поняли «ловцы», короче, Бабаджанов остался со знаком качества и в почете.
– Позвольте полюбопытствовать, чем обязан, по какому вопросу меня удостоила чести прокуратура? – улыбнулся Бабаджанов, когда Катков и Олег уселись в кресла.
Выспренняя фраза не прозвучала издевкой, однако Каткову она не понравилась, то ли заискивание в ней уловил, то ли надменность – сам не понял. Вальяжная поза табачного капитана, выражение его лица красноречиво говорили: я балдею от себя, потому что прост и доступен, наслаждайтесь общением со мной. Все эти манерные тонкости имели примитивную цель – провести четкую границу между удельным князем Бабаджановым и рядовыми следователями. Но у Каткова тоже есть цель, с нее он и начал:
– Нас интересует Галдин.
– Галдин? – переспросил Бабаджанов, будто запамятовал фамилию. – Меня он тоже интересует. Представьте, на работе не появляется, не предупредил, не позвонил. А чем он провинился перед вами?
– Вина Галдина в том, что его застрелили, а нам поручили расследовать это убийство, – рубанул сплеча Катков.
– То есть?.. – сделал удивленное лицо Бабаджанов, будто впервые услышал, что Галдин убит.
– Галдина убили двумя выстрелами в спину третьего июня в половине двенадцатого ночи. Третьего июня он был у вас в доме…
– Вы хотите сказать, его убили у меня на приеме? – Большие волоокие глаза Бабаджанова стали минимум в два раза больше.
– Я этого не говорил, – сказал Катков уклончиво. – Труп Галдина найден в роще за городом в его же машине. Нас интересуют последние часы убитого.
– Да нет… – протянул Бабаджанов, сканируя следователя глазами, словно подозревал, что тот его берет на пушку. – Нет, вы не то говорите… Галдин убит?! Простите, это какая-то чушь… Он фигура не того масштаба, чтоб его убивать.
Катков, не тратя энергию на слова, достал из кейса стопку снимков, передал Бабаджанову. О! Капитан
