Петровича, а он бы непременно разобрался, чем ребята занимались на вверенной ему территории. А вдруг это не кладоискатели вовсе, а какие-нибудь геологи? Но у геологов должны быть разрешительные документы. А эти смылись без выяснения отношений. Выходит, занимались чем-то незаконным?
Я ломала себе голову до тех пор, пока в висках не заломило от напряжения, но ничего путного так и не придумала. Солнце тем временем пробило туман, сразу ожили краски, проснулись запахи и звуки. Я решительно забросила карабин на плечо и двинулась в сторону тропы, привычно озираясь по сторонам. Вчера я перепрыгнула здесь через ручей, тут содрала ботинком слой мха на камне, а там нырнула под пихтовую лапу и, задев стволом карабина, сломала сухую ветку…
А вот и тропа! Следы копыт двух лошадей вели вниз, и я пошла по ним. И не ошиблась! Выбралась на основную тропу и удивилась, как умудрилась уйти в сторону. Вот же они – знакомые ориентиры, и даже Хан-Таштык показал свою верхушку из-за деревьев. Как я могла заблудиться? Бывалая таежница! Нет, что ни говори, а с тайгой шутки плохи!
Все же настроение несказанно улучшилось. Ноги сами несли меня вниз. Сияло солнце в бездонном небе, выводили рулады на все голоса птицы, и даже крики кедровки меня не раздражали, хотя не любила я эту птицу за скандальный нрав. Но тут заверещала ее товарка ниже по тропе. Я остановилась. Кто-то поднимался мне навстречу. Явно человек, потому что на зверя кедровки кричат по-другому. Я благоразумно сошла с тропы и укрылась за раскидистой елью.
Прошло минут пять, прежде чем я разобрала стук копыт по камням. Значит, всадник! Неужто Шихан вернулся?
Но это был не Шихан. Из леса выехал человек на гнедом жеребце. Я присмотрелась. Вот так сюрприз! Замятин! А в поводу – мой Воронок.
Все могла ожидать, только не этой встречи! Я замерла в укрытии, но все решил за меня Воронок. Вздернул голову и радостно заржал, паршивец! Мне ничего не осталось, как выйти навстречу Олегу.
– Маша! – вскрикнул он радостно и, спрыгнув с коня, бросился ко мне, но остановился за пару шагов, словно на что-то наткнувшись.
– Что с тобой? – спросил он в недоумении.
– А ты не знаешь? – вкрадчиво поинтересовалась я. – Заблудилась и всю ночь провела в тайге!
– Мы тебя искали. Все здесь прочесали на несколько рядов, но ты как в воду канула!
– Шихан с Маркелом нашли, – сказала я сухо. – С ними заночевала, а под утро они смылись незнамо куда.
– А красная ракета? Кто-то в небо ее пульнул, когда мы уже на станцию возвращались.
– Это Шихан, – сказала я, – знак подал, дескать, нашли меня.
– Нашли? – Что-то изменилось во взгляде Замятина. – Если он хотел знак подать, то должен был две ракеты пустить – красную и зеленую. А одна красная означает – никаких следов.
– Что за чушь? – поразилась я. – Зачем ему скрывать, что нашел меня?
– Есть причины, – взгляд Замятина потемнел. – Я как чуял, с утра решил еще раз тропу проверить.
– А почему ты один? Ты ж наших мест абсолютно не знаешь.
– А толку в том, что ты их знаешь! – скривился Олег. – Мальчонка дома, слава богу. Людей, что на поиски поднимали, распустили, так что тебя искали я да мужики с метеостанции. Но вот если б я тебя не нашел, опять бы пришлось поднимать народ. Мы с Батраковым уже договорились.
– Не ты меня нашел. Я сама нашлась.
– С чего ты злишься? – Замятин потянулся ко мне, но я отступила в сторону.
– Не подходи! – и выставила перед собой карабин.
– С ума сошла? – с обидой произнес Замятин. – Объясни, что происходит? Я всю ночь не спал, думал, жива ли?
– Как видишь, жива и здорова! – Я отвела карабин. – Скажи, у тебя был старший брат Владимир?
– Ах, это? – протянул Замятин с видимым облегчением. – Был, но это ни о чем не говорит.
– Не говорит? – Я все же не сдержалась и сорвалась на крик: – А ты в курсе, что он мой отец, а ты, выходит, дядька? Ты со своей племянницей спал!
Я замахнулась, но Замятин перехватил мою руку и насмешливо произнес:
– Разберись, прежде чем кидаться! – И перехватив вторую руку, крепко сжал запястья. – Стой и слушай! Внимательно! Володя мне не родной брат. Мама долго не могла родить, вот и взяли малыша из детдома. Я появился на свет через пятнадцать лет. В тот год Володя поступил в МГУ. Я его почти не знал. Сначала он учился, затем пропадал в экспедициях. Когда он погиб, мне десяти не было. Мои родители даже с его женой, твоей мамой, не успели познакомиться. Они в то время работали на БАМе. Отец строил тоннели. Мама умерла в Тынде. Отца перевели сначала в Омск, затем в Рязань. Но я уже об этом говорил.
Он рывком притянул меня к себе и поцеловал. А я мгновенно забыла, что недавно готова была убить его. Не оттолкнула, не отпрянула, а теснее прижалась к нему, любимому, ненаглядному, кого так долго ждала и уже не надеялась встретить! Я обняла его – и все перестало существовать, кроме теплых настойчивых губ и взволнованного дыхания.
Наконец мы оторвались друг от друга.
– Давай присядем! – Олег ласково погладил меня по щеке. – Честно, ноги не держат!
Очень кстати пришлась плащ-палатка Шихана. Я расстелила ее под деревом, выбрав участок с сухой хвоей. И села, привалившись спиной к дереву. Я сидела и жмурилась, то ли от солнца, то ли от счастья, наблюдая, как Олег привязывает коней поодаль, на лужайке, чтобы те пощипали траву, пока мы заняты более важными делами.
Наконец он устроился рядом, снова обнял за плечи и посмотрел в глаза.
– Сегодня ночью совсем не спал, – сказал он тихо. – Боялся, что с тобой случилось что-то страшное!
Олег провел ладонью по пуговицам куртки, они, словно сами по себе, расстегнулись. Его пальцы проникли под рубаху, коснулись груди… Я застонала от наслаждения. Ведь я мечтала об этом все время.
Олег прошептал что-то, но земля уже ушла у меня из-под ног… Она раскачивалась, как колыбель, все свернулось в тугую спираль – и небо над нами, и тайга вокруг, и время… Вдруг спираль лопнула. Я закричала, выгнулась навстречу Олегу, прижалась к нему всем телом… Его движения во мне нарастали, но мне было мало, мало, мало… Я, наверно, вопила как резаная, разогнав всю живность в округе, колотила его по спине. Когда Олег, вскрикнув, казалось, насквозь пронзил мое тело, у меня в голове словно взорвался огненный шар…
Затем мы лежали на плащ-палатке под одной курткой. Рука Олега ласково гладила мою грудь. При этом я испытывала не возбуждение, а такую нежность, что впервые в жизни у меня покалывало сердце. Разве я могла признаться в этом? В одном могла поклясться чем угодно: никогда еще я не была так счастлива. Счастье переливалось через край, и я не боялась утонуть.
Олег повернулся на бок. Некоторое время мы пристально смотрели в глаза друг другу. Я не выдержала и отвела взгляд первой. Олег засмеялся и притянул меня к себе за плечи.
– Вчера Костик читал мне стихи. Не свои, а, как он сказал, любимые. Просто так читал, видел, наверно, что мне плохо. Стихи я всегда воспринимал как нечто обязательное, то, что надо насильно учить, заставляя и пересиливая себя. А тут я лежал и слушал про то, что нужно радоваться жизни, ее обыденным дарам. Мало их у меня было, обыденных даров. Отец всю жизнь мосты да тоннели строил. Мы с ним страну вдоль и поперек изъездили. Я школ поменял пять или шесть, сейчас и не вспомню. Затем училище, потом служба. А это начало девяностых. Из Афгана ушли, так собственные «горячие точки» полезли одна за другой. Карабах, Фергана, Приднестровье, Чечня, само собой. В Югославии тоже пришлось повоевать… В принципе, легко там отделался, ранение в руку да легкая контузия. Два месяца в госпитале прокантовался, потом к отцу с мачехой – на побывку. Грибы собирал, на охоту ходил. Ружье возьму, в лес зайду подальше и сижу где-нибудь на пеньке. Мачеха мне знакомых девушек сватала, отец, видно, поговорил с ней, перестала. Совсем я заскучал, а тут Федор меня нашел, друг мой закадычный еще по училищу, к себе пригласил в Управление по антитеррористической деятельности. Я согласился…
– Постой, – я приподнялась на локте, – так ты, получается, не рыбу ловить приехал?
– С отдыхом придется завязать, – улыбнулся Олег, – а вот рыбу ловить… Скорее не рыбу, а волка. Прости, что не открылся, хотя мне сразу сказали, девушка ты толковая, положиться на тебя можно.
