ошибаюсь? Кто его знает. Между тем с залом начали происходить перемены. Вернее не с ним, а с пространством вокруг.
В залу тут и там начали появляться тени, которые в последствие обретали весьма четкие очертания, становясь осязаемыми предметами. Правда, скорее всего это были все же не тени, а «сгустки» ничего, которое окружало все снаружи здания. Когда я присмотрелась к тому, что появляется в зале, мои глаза невольно расширились от удивления. В зале появилось несколько манекенов, больше смахивающих на чучел. В дальнем левом углу появилась небольшая площадка, в которой возвышались небольшие столбики разной высоты. Вот это мне что-то очень сильно, а когда я напрягла память, то вспомнила, что почти такая же площадка была на соревнованиях в академии Йака, когда на арену выходили девушки с хлыстами. У правой стены, почти во всю ее длину, стояли разные предметы, которые вместе, как я поняла, образовывали полосу препятствий. В центре, очертив площадку вокруг папы, зажегся огненный круг, который вскоре погас, оставив после себя на полу четкую белую линию. Слева от меня тени образовали нечто, чем-то смахивающее на перекладины, только висели они прямо в воздухе и на разной высоте. Где-то в трех метрах от центра зала появился канат, причем держался он явно на настоящем потолке, то есть был очень, очень длинный. Так же в зале появилось еще несколько предметов, названия которых я не знала и узнать их меня что-то совершенно не тянуло. Было понятно только то, что это скорее всего служит тем же целям, что и полоса препятствий и «перекладины», то есть для развития физической формы. А еще я заметила, что в противоположной входу двери появилась еще одна дверь, которая, как мне кажется, вела на улицу.
Оглядев все это, мне стало как-то совсем не по себе. С опаской и смесью беспомощности и некоторого ужаса я посмотрела на отца, который теперь развернулся ко мне лицом. Улыбка на его лице показалась мне хищным оскалом. Я невольно попятилась, но отходить было некуда, потому что почти сразу мою спину встретила прохладная каменная стена.
— Что все это значит? — едва слышно спросила я, вжавшись в «гостеприимную» стену и не надеясь, что меня услышат. Как ни странно, но меня все-таки услышали.
— А это значит, — довольно (как-то нехорошо так) улыбнулся отец, начиная сокращать между нами расстояние, — что с данного момента эта комната становится для тебя почти что домом родным, а я — злым дяденькой, который не дает тебе спокойно в нем отдыхать. То есть если говорить нормальным языком, то первая часть твоего обучения началась.
Последнее слово он произнес, стоя в шаге от меня и пристально глядя в глаза. Я на всякий случай мысленно простилась с жизнью и всеми, кто мне в ней был дорог, а так же тихо пожалела, что так и несказала одному дракону, что люблю его.
Где-то снаружи прогремел гром…
Глава 18
С тех пор прошло ровно пятьсот дней, а вернее моих пробуждений…
Мой папенька (добрейшей души изверг!) считает, что обучение мое проходит как нельзя лучше. Я его оптимизма, честно говоря, не разделяла совершенно. Последние полтора года моей жизни стали если не самыми ужасными, так самыми зверскими точно. Хотелось спать, есть, а больше всего просто умереть и не жить. Надо мной издевались так, как только могли. Правда, иногда мне начинало казать, что и как не могли тоже. Вся моя сознательная жизнь за последние полтора года была сплошными тренировками, а спала я только тогда, когда банально отключалась. При чем где упала, там и спала. Один раз даже на перекладинах умудрилась заснуть. Не кормили меня совершенно, мотивируя это тем, что в Вечности есть не хочется. Не знаю, то ли я была неправильно устроена, то ли папенька у меня мастер приувеличения, то ли он просто не знал, как должен реагировать мой организм на все эти издевательства под кодовым названием «обучение», но есть мне хотелось. И это неопровержимый факт. По крайней мере в первое время. Кстати, спать долго мне тоже не давали. Но все же есть хотелось больше, чем спать. Честно говоря, умереть или хотя бы сбежать от сюда хотелось гораздо больше.
Что я делала последние пятьсот дней своей жизни? Училась владению оружием. Какого оружия? Всего. То есть абсолютно всех видов оружия, начиная от банального кинжала и заканчивая всеми видами огнестрельного. Всего было так много, что мне не удалось даже запомнить названий. Самое смешное, что мой отец на этом и не настаивал, говоря, что главное, чтобы я научилась просто напросто им пользоваться. Кстати, огнестрельное оружие и стрелковое мы тренировали на улице. Тогда я очень сильно пожалела о том, что когда-то хотела узнать, что скрывается за той дверью.
Там была большая лужайка, которая по размерам своим была сравнима с полем. Безграничное поле, уходящее прямо в небо. Когда я впервые ее увидела, я просто не смогла высказать своего восхищения, но спустя неделю я просто возненавидела ее всей душой. А все потому, что каждый день с первыми минутами моей мучительной жизни меня отправляли в длительную пробежку по ее периметру. И все бы ничего, если бы надо было пробежать только один круг… Помнится, пару раз я спала и на улице прямо под проливным дождем. Дожди, кстати, шли почти постоянно, вернее небо было всегда затянуто тяжелыми серыми облаками. От этого еще, надо сказать, трава постоянно была мокрой и грязи чуть ли не по колено. Бегать было до ужаса неудобно. Как я умудрилась там уснуть да еще и проспать до следующего пробуждения до сих пор остается загадкой даже для меня. Кстати, если количество необходимых кругов становились для меня легкой победой (по мнению отца), добавлялся еще один круг.
Как же я проклинала своего папеньку за то, что он мой папенька!
Почти каждый день нагрузка увеличивалась, а спать мне давали все меньше и меньше. Самое интересное, что отец мой ни разу сам в руки оружие не брал, а только рассказывал мне, как им надо пользоваться. Причем «лекции» он проводил в то время, пока я, например, занималась на перекладинах или бегала круги по полю. Во втором случае он с помощью Силы делал голос раза в два, а то и в три (когда я пробегала дальнюю часть круга) громче. Хорошо хоть догадывался сбавлять голос, когда я пробегала рядом, а то ведь оглохла бы. Так вот. При этом всем отец пытался вдолбить в мою непутевую головку как надо правильно обращаться с тем или иным видом оружия и что именно я делаю не так. К моему счастью, он умудрялся объяснить мне это предельно понятно, то есть непонимания между нами не возникло. Сложнее всего для меня было освоить автоматы, поскольку здесь меня папа зачем-то учил еще и тому, как правильно их разбирать и собирать. Честно говоря, это занятие нравилось мне больше всего, потому что не приходилось бегать, прыгать, ползать, кувыркаться и так далее по списку.
А еще примерно через месяц своего мучения я узнала, зачем нужен был тот круг в центре комнаты. Это была своеобразная площадка, в которой мой папа мог спокойно колдовать, а мне приходилось бегать там с оружием на изготовку. Силы мои, кстати, мой папенька то ли перекрыл, то ли просто ограничил, а поэтому совершенно все мне приходилось делать собственноручно. Что делал папа в круге? А что он только не делал. Бывало так, что он вызывал морок кого-нибудь, а бывало, что и правда притаскивал живых существ. Еще были тренировки моей реакции и скорости. То есть «злой дяденька» (я наконец-то поняла, почему он себя так назвал в тот день) бросал в меня огненные шары, разряды молний, простые силовые волны и так далее и тому подобное. Я, наверно, могла бы перечислять все средства «пыток» моего отца до бесконечности, если бы каждому из них хотя бы знала названия. При чем папеньку совершенно не беспокоило то, что он может в меня попасть. Вернее то, что он иногда попадал. Было больно. Зато какой стимул! В общем, иногда я ползала по залу в синяках (от падений с перекладен, например), ссадинах (от падений во время пробежки) и ожогах (от папеньки). К моему великому счатью заживали они быстро, я бы даже сказала, что с каждым разом быстрее. Порой создавалось впечатление, что отец еще и мою регенерацию тренирует.
По какому-то страшному стечению обстоятельств дни для меня не слились в поток совершенно однообразного существования, как иногда описываются в книгах подобные издевательства над разумными существами. Я помнила каждый день своей жизни почти целиком. Я могла сказать на какой именно по счету день мы начали изучение того или иного оружия. А так же могла совершенно точно сказать, когда получила ушиб (ссадины и небольшие синяки не считаются) и какой именно. От жизни такой хотелось выть волком. Зато сбылась мечта идиотки! Я же мечтала научиться пользоваться каким-либо оружием. Кстати, когда мы
