— Точно!
— Это идея!
— Да она сама предложит свои услуги, она девчонка простая…
— Так! — вмешалась Люба. — Мысль, конечно, хорошая. Только, чур, не наглеть. За работу будем платить. Кто как может. А то уморите девчонку своими заказами. Знаю я вас!
На том и порешили. Так у Ирины Новиковой в 16 лет появилась собственная швейная машина. Новая, в фанерном лакированном футляре с блестящей ручкой наверху.
В комнате для занятий девушки освободили место, оборудовали швейную мастерскую. Сюда приносили модные журналы, выкройки, все можно было встретить в печати по шитью.
К лету заказов у портнихи набралось столько, что совершенно не оставалось свободного времени. Девушки заводили романы, ходили на свидания, бегали с ребятами в кино. А она все кроила, примеряла, строчила. Денег за свою работу Ирина не брала, но девушки помнили наказ практичной и строгой Любы — несли своей портнихе кто что мог: печенье, конфеты, ситец на платье, яблоки и даже картошку.
Вскоре Иринкино существование стало абсолютно безбедным. На всех своих соседках она видела вещи, сшитые ее руками. С ней стали советоваться, даже доверять свои тайны. Первый курс подошел к концу, она успешно сдала экзамены и теперь ходила на практику в заводскую столовую.
А все выходные, конечно же, проводила за швейной машиной.
В один из таких выходных, когда она обметывала уже почти готовый сарафан, розовая расцветка которого так шла к ее каштановым волосам и карим глазам, в комнату, где Иринка работала, влетела Надя и, широко раскрыв глазищи, завопила:
— Ирка! Там тебя парень спрашивает, внизу! В морской форме! Симпатичный такой, страх!
Иринка словно приклеилась к стулу. Прижала сарафан к груди и смотрит на подругу, как на иностранку.
— Что ты сидишь? — вопила Надя, бегая вокруг нее как угорелая.
— Одевайся! К тебе, говорю, моряк пришел! Он что, твой знакомый? А молчала…
Наконец с помощью Любы подруги привели портниху в чувство, нацепили на нее подходящее платье. Пока Надя чистила зубным порошком белые Иринкины туфли, Люба расчесывала густые каштановые волосы своей подруги.
— Беги, заждался уже!
Когда Иринка спускалась по лестнице вниз, пол-общежития уже толпилось наверху и, свешиваясь с перил, выглядывало в фойе. Там по мрамору фойе выхаживал щеголеватого вида морячок в бескозырке. Брюки-клеш эффектно подметали гладь пола, а матросский воротник подчеркивал безупречность осанки и горделивый разворот плеч молодого человека. Не оставалось сомнений — это друг ее детства, поверенный ее тайн, Герка Найденышев.
Она на секунду замешкалась на площадке, не зная, как вести себя с этим новым, шикарным Геркой.
Но тот, увидев ее, тоже будто споткнулся. Его брови взлетели вверх, он присвистнул и покачал головой.
— Ну ты даешь… — не здороваясь, протянул он. — Встретил бы на улице — не узнал!
Иринка покраснела, понимая, что ей сказали комплимент, подошла к нему и протянула руку:
— Здравствуй, Гера.
Герка подержал ее руку в своей. Оба чувствовали неловкость от встречи, тем более что целая толпа девчонок теснилась наверху, в проходе, перешептываясь и хихикая.
— Пойдем погуляем? — предложил парень.
Они вышли на улицу и некоторое время шли молча, искоса взглядывая друг на друга. Герман выглядел совсем взрослым. Из-под залихватской бескозырки выглядывала озорная завитушка чуба. Черты лица его обострились, потеряли мальчишечью мягкость и приобрели что-то такое, что сразу отдалило настоящего Герку от прежнего.
— Ты изменилась, — наконец сказал он, доставая папиросу. Папиросы лежали в красивой коробке. Он предложил Иринке.
Она удивленно отказалась.
— Не куришь? — спокойно поинтересовался Герка. — Сейчас многие девушки курят. Ты стала красивая. И взрослая. Не ожидал.
— Ты тоже повзрослел, — заметила Иринка. — А как сюда попал? Закончил свою мореходку?
Герка выпустил дым и степенно кивнул:
— Закончил. Теперь в отпуске. У меня в экипаже земляк был, пригласил к себе. Ну вот я и приехал. Тебя хотел увидеть. Спасибо, что писала.
— Ну что ты! — возразила Иринка. — Это тебе спасибо! Я твоих писем знаешь как ждала? Тем более что ты так интересно описывал свои плавания…
— Ну когда описываешь, то самому интересно. А вообще-то, конечно, не все так просто. Во флоте главное — дисциплина. Море — штука серьезная. Мы на практике ходили в Италию.
— Как там? — с интересом спросила Иринка.
— Там? Жара. Итальянцев полно. Они пиццу едят. Большой блин такой с колбасой и помидорами.
Они гуляли по городу, и Герка рассказывал. Иринке казалось, те годы, что они не виделись, сделали Герку другим человеком. Он стал еще интереснее, еще притягательнее. Он уже шагнул в тот большой мир, куда она только собиралась. И мир этот, судя по его рассказам, принимал бывшего детдомовца с распростертыми объятиями.
Страшно подумать: Герка на корабле пересек океан, выходил на берег в чужих, совершенно сказочных странах! Его новые манеры, повадки говорили о том, что он чувствует себя хозяином жизни. Или он только репетировал эту вожделенную роль?
Герка пригласил свою даму в кафе, и Иринка впервые попробовала мороженое в вазочке. Оно было… особенное. И лимонад — особенный. А Герка! Его просто не с кем сравнить! Он ни на кого в их городе не похож. Он — необыкновенный!
Они гуляли до самого вечера, а когда стало совсем темно, Герка пошел ее провожать. У дверей общежития он смотрел на нее, но ничего не говорил. И она не знала, что сказать.
— Ты завтра придешь? — спросила, но ей показалось, что он не услышал.
Он как-то стремительно шагнул к ней, взял за плечи, наклонился и поцеловал в губы. От него пахло папиросами, губы горчили. У Иринки перехватило дыхание. Когда он отпустил ее, оба они некоторое время сбивчиво дышали. Потом Герка сказал:
— Завтра приду.
И ушел.
Она долго не могла уснуть. Целая лавина впечатлений обрушилась на нее. Она никогда ни с кем не целовалась. Это был ее первый поцелуй. И насколько она понимала, такой поцелуй имел какое-то особое значение. Раньше они были с Геркой друзья, почти как брат с сестрой. Теперь же Герка показал, что их отношения изменились. Теперь они не просто друзья. А кто же?
Когда он пришел за ней на следующий день, она не знала, как теперь нужно вести себя с ним после вчерашнего поцелуя. Спустилась к нему в фойе, он протянул ей большую плитку шоколада «Аленка». На обертке была нарисована толстощекая девочка в косынке. Герка хмурился, ему было неловко от того, что он ухаживает. Иринка поняла это. И начала шумно радоваться по поводу шоколадки, хотя сама предпочла бы цветы. Ей никогда не дарили цветы.
— Хотел цветы притащить, — небрежно, словно отвечая на ее мысли, заговорил Герка, — да подумал: пойду через весь город как дурак, с цветами…
— А шоколадку мы съедим, — закончила за него Иринка.
Месяц, пока длился Геркин отпуск, казался ей прекрасным сном. Она даже не уставала на своей практике в заводской столовой, летала на крыльях, накрывая столы. Он встречал ее у проходной, и они возвращались вместе. Ходили в кино или на танцы в городской парк, где благодаря красивой Геркиной форме сразу стали самой заметной парой. В общежитии девочки одолевали Иринку своим любопытством. Она же только молча улыбалась, слушая их вопросы. Весь второй этаж с большим пониманием отнесся к
