и спрашивает, хороший ли ты мальчик и что тебе подарить).
Мама, хоть и боялась его, все равно просила о милостях. Папа никогда не упоминал о нем, словно он был дядюшкой Розы, с которым он не желал иметь ничего общего.
– Скоро взлет, сэр. Позвольте помочь вам застегнуть ремни.
– Это обязательно? Я не хочу пристегиваться.
– Пока не наберем высоту, сэр.
– Я предпочел бы не делать этого. Знаете, я боюсь, когда меня привязывают. Мне станет плохо.
– Таковы правила, сэр. Я помогу вам.
– Не надо! Я сам…
– Не так… вот это надо сюда…
– Минутку… готово!
Любопытно. Ничего страшного. Ремень совсем не тугой. Чего я так испугался? Этого и того, как трясется самолет, отрываясь от земли. Степень волнения не соответствует серьезности ситуации… Что-то тут есть… что? Летим вверх в черные облака… Пристегните ремни… Ты привязан… напрягаешься… запах кожи… дрожь и рев в ушах.
Сквозь круглое окошко в облаках я вижу Чарли. Трудно сказать, сколько ему лет. Пять? Еще до Нормы…
– Ну что, готовы? – отец подходит к двери, громоздкий и тяжелый. У него усталый вид. – Я спрашиваю, готовы?
– Сейчас, – отвечает Роза, – Одеваю шляпку. Застегни ему рубашку и завяжи шнурки.
– Давай быстрее. Покончим с этим.
– Куда? – спрашивает Чарли. – Куда Чарли идет?
Отец хмурится. Матту Гордону всегда трудно было отвечать на вопросы сына. Поправляя вуаль на шляпке, из спальни выходит Роза. Она чем-то похожа на птицу, и ее порхающие над головой руки напоминают крылья.
– Мы пойдем к доктору, который поможет тебе стать умным.
Она смотрит на сына из-под вуали, словно из-за проволочного забора. Ему всегда страшно, когда родители наряжаются перед выходом – значит, им придется говорить с другими людьми и мама обязательно расстроится и рассердится. Ему хочется убежать, но некуда.
– Зачем ты говоришь ему это? – спрашивает Матт.
– Потому что это правда. Доктор Гуарино может вылечить его.
Матт шагает взад и вперед с видом человека, давно потерявшего надежду и верящего только в чудо.
– Откуда ты это взяла? Что ты знаешь о нем? Если бы можно было что-то сделать, врачи давно сказали бы нам.
– Не смей так говорить! – кричит она. – Он будет нормальным, сколько бы это ни стоило!
– Ум за деньги не купишь…
– Ведь это же Чарли, твой сын, твой единственный ребенок! – У Розы начинается истерика. – Я не хочу тебя слушать! Врачи просто ничего не понимают и поэтому твердят одно и то же. Доктор Гуарино все мне объяснил. Он сказал, что никто не поддерживает его метод, потому что тогда все узнают, что врачи не правы! С другими учеными тоже так было. И Пастера, и Дженнингса сначала тоже никто не признавал. Доктор Гуарино сказал, что врачи боятся прогресса.
Отбиваясь таким образом от Матта, Роза успокаивается и снова обретает уверенность в себе. Она отпускает Чарли, и тот, дрожа от страха, забивается в угол.
– Гляди, – говорит она, – ты опять напугал его!
– Я?
– Ты всегда заводишь при нем такие разговоры.
– Боже мой! Пойдем, пойдем скорее!
Всю дорогу к доктору они молчат. Тишина в автобусе, тишина, пока они идут три квартала до кабинета… Минут через пятнадцать доктор Гуарино выходит в приемную и здоровается с ними. Он толстый и лысый, и у него такой вид, будто он вот-вот выпрыгнет из своего белого халата. Чарли восхищен его густыми седыми бровями и шевелящимися седыми усами. Иногда сначала подергиваются усы, а потом поднимаются брови, но иногда первыми взлетают вверх брови, а усы дергаются вослед им.
Большая белая комната, куда Гуарино вводит их, пахнет свежей краской и почти пуста. Два стола у одной стены, у другой – огромная машина с рядами циферблатов и четырьмя длинными рычагами, как у бормашины. Рядом с ней черная кожаная кушетка с ремнями для пристегивания пациентов.
– Чудненько, чудненько, – рокочет Гуарнно, поднимая брови – Так вот ты какой, Чарли, – Он крепко хватает мальчика за плечо. – Мы с тобой обязательно станем друзьями!
– Вы и в самом деле можете сделать что-нибудь для него? – спрашивает Матт. – У вас уже были похожие случаи? Знаете, мы не очень богаты.
Гуарино хмурится, брови стремительно падают вниз.
– Мистер Гордон, разве я обещал что-нибудь? Разве не нужно первым делом осмотреть мальчика? Может, я смогу что-то сделать, а может, и не смогу. Сначала нужны физические и умственные тесты, чтобы выяснить причины патологии. Потом у нас будет время поговорить о прогнозах. Скажу вам откровенно, в настоящее время я весьма занят и согласился заняться вашим ребенком только потому, что интересуюсь именно такими случаями задержки развития. Так что если у вас есть сомнения…
Он с печальным видом замолкает и отворачивается, но Роза локтем толкает Матта в бок.
– Мой муж просто неудачно выразился, доктор. Он часто говорит невпопад. – Взглядом она умоляет Матта извиниться.
Матт вздыхает.
– Если существует способ помочь Чарли, мы сделаем все, что от нас требуется. Но дела идут плохо. Я торгую парикмахерскими принадлежностями и буду рад…
– Хочу сразу предупредить вас вот о чем, – доктор Гуарино складывает губы трубочкой, словно принимая важное решение. – Начав курс лечения, мы не должны прерывать его. Улучшение может наступить внезапно, после долгих месяцев безрезультатных на первый взгляд усилий. Я не обещаю непременного успеха, избави Боже. Ничего не гарантирую. Но вы должны слушаться меня во всем, иначе не стоит и начинать.
Он внимательно смотрит на родителей, давая им время осознать важность разговора. Его брови кажутся белыми абажурами, под которыми горят две яркие голубые лампочки.
– Прошу вас выйти. Я осмотрю мальчика.
Матту не хочется оставлять Чарли наедине с ним, но Гуарино неумолим.
– Так будет лучше, – говорит он, выталкивая их в приемную. – Психосубстанционные тесты дают наиболее достоверные результаты, когда я один на один с пациентом. Внешние раздражения вызывают массу побочных эффектов.
Роза торжествующе улыбается мужу, и Матт покорно выходит вслед за ней. Доктор Гуарино гладит Чарли по голове. У него добрая улыбка.
– Все в порядке, мальчик. Ложись на кушетку.
Чарли не двигается с места. Тогда доктор осторожно поднимает его, кладет и пристегивает тяжелыми ремнями. Кушетка пахнет кожей и потом.
– Мама-а-а!
– Она за дверью. Не бойся, Чарли, тебе совсем не будет больно.
– Хочу маму! – Чарли смущен тем, что ему нельзя двигаться. Он не понимает происходящего, но уже встречался с врачами, которые не были так добры, выпроводив родителей из кабинета.
Гуарино пробует удержать его:
– Успокойся, мой хороший. Видишь эту большую машину? Знаешь, что я хочу сделать?
Чарли вспоминает слова матери:
– Сделать меня умным.
– Правильно. По крайней мере ты знаешь, зачем пришел сюда. Закрой глаза и лежи тихо, пока я
