Глупостей? Это всего лишь здравый смысл. Что же тут глупого?
— Женщина, которая выйдет за меня, окажется в уязвимом положении из-за особого рода моей работы. Какая женщина согласится с этим?
— Та, которая любит.
Сердце от таких слов подпрыгнуло.
— Только согласится ли женщина, которая любит, сидеть и спокойно смотреть, как я раз за разом влезаю в опасные переделки? Я не посмею попросить ее смириться с такой жизнью.
— Поменяй свою жизнь.
Норт засмеялся. Получилось как-то горько.
— Тогда я должен любить ее больше, чем работу. Еще нужно встретить такую женщину. — Двенадцать лет назад этот ответ мог быть другим.
Ее кобальтовые глаза наполнились искренним сочувствием, что Норту не понравилось.
— Ну, может, как-нибудь…
— …повезет, — добавил он.
— Ты заслуживаешь того, чтобы любить и быть любимым, Норри.
— Ты тоже, Ви. — Он не стал договаривать мысль. Так или иначе, Октавия поняла. Конечно, поняла. Она знала его лучше, чем кто-либо другой.
— Спинтон — хороший человек.
— Но ты его не любишь. — Давай, давай, вставь шпильку!
Октавия пожала плечами:
— В обществе это не редкость. Кроме того, он мне нравится.
— Такой обмен на его жертвенность может показаться графу неравноценным. — Ему не удалось избавиться от яда в голосе. Какой мужчина удовлетворится тем, что только «нравится»?
Она слегка обмякла у Норта в руках, словно вдруг почувствовала страшную усталость. Словно признала поражение. Это ему тоже не понравилось.
— Чего ты от меня хочешь, Норри?
— Правды. Ты можешь лгать кому угодно, даже самой себе. Но только не лги мне.
Октавия холодно сверкнула глазами, хотя оставила улыбку на лице для тех, кто наблюдал за ними.
— Можешь не сомневаться, я выйду замуж за Спинтона. Понятно, что он заслуживает лучшей женщины, чем я, но он с этим не согласен. Он хочет этого брака так же, как его хотел дед. Я стану графиней и исполню клятву.
Она считает, что Спинтон заслуживает лучшей женщины? А разве такая есть? Да, пожалуй, есть та, которая подходит ему больше, чем Октавия.
— Однажды ты пообещала мне, что мы навсегда останемся друзьями.
— Мы и останемся.
Норт проглотил комок в горле.
— А еще ты обещала, что всегда будешь моей. Ее взгляд смягчился.
— Так и будет.
— Нет, не будет. Ты стала какой-то другой. Моя Ви собиралась жить по своим собственным законам. Она не играла по чужим правилам.
В ее синих глазах он словно увидел, как от его удара ее сердце разлетелось на куски, будто фарфоровая чашка, выброшенная в окно со второго этажа.
— Может, я и живу по чужим правилам. Только неужели это хуже, чем обманывать себя, как ты? Твой мирок безопасен и удобен, Норт. Но рано или поздно тебе придется вернуться в реальный мир.
У Норта заколотилось сердце.
— Октавия… — Но конца не последовало. Музыка закончилась, и Октавия высвободилась из его объятий. Норту пришлось проводить ее к Спинтону и отойти в сторону, чувствуя на сердце такую тяжесть, которую давно не испытывал.
На следующие два вечера Норт превратился в тень Октавии. Куда бы она ни пошла, на каком бы балу ни присутствовала, Норт был там. Иногда они могли перекинуться парой фраз, иногда — потанцевать, но он постоянно наблюдал за ней. И не сомневался, что другие отмечают направление его взглядов.
Им не приходилось оставаться наедине, но она остро, словно голой спиной, ощущала его присутствие.
Они не напоминали друг другу о словах, сказанных на балу у Хавершемов. В этом не было смысла. Ничего не изменилось. Ни он, ни она не собирались менять свою жизнь только из-за того, что им не нравился выбор, сделанный другим. Но то, что они молчали об этом, совсем не означало, что Октавия не вспоминала о том танце и о том разговоре. Глупости, услышанные по поводу ее невинности, она отвергла как проявление мужской ревности. Просто Норту, как и большинству мужчин, не нравилось, что кто-то еще претендует на территорию, которую он считал своей. Не важно, что он оставил ее много лет назад.
Нет, она вспоминала замечание о его Октавии, той, что жила по своим собственным правилам. Эти слова поразили ее. Норт прав. Одно время она презирала диктат светского общества, как настоящая дочь ученицы Мэри Уоллстонкрафт.[4] Октавия сама решила, кто будет ее первым любовником. Она сама решила, как строить свою жизнь. Потом мать умерла, и все изменилось. Октавия перестала верить в себя.
Нужно быть честной хотя бы перед собой. Ей хотелось стать леди. Как часто они с Нортом представляли, что являются теми величавыми персонажами в роскошных одеждах и облаках дорогого парфюма. Она знала, с какой страстью Норт желал стать частью того мира, и в глубине души ей хотелось того же. Ладно, не важно, о чем она мечтала. Ему не удалось войти в этот мир. Он остался там, откуда она вырвалась. Октавия изменилась. Он — тоже. Так у кого из них есть право разбрасывать камни?
Тем не менее он упрекал ее в том, что она живет по чужим правилам, а сам добавлял к ним новые.
— Вы никуда не будете выходить одна. Если потребуется выйти из дому, либо берите с собой мисс Генри, либо присылайте за мной.
Спинтон, который в это время сидел на парчовой софе, резко выпрямился.
— Если потребуется, я сам буду сопровождать леди Октавию.
— Нет. — Норт изобразил вежливую улыбку. — Вы будете держаться в стороне и от меня, и от Ок… И от леди Октавии. Мне совершенно ни к чему беспокоиться и о вас.
Ради нее Норт подставлял под удар себя, но это его мало беспокоило. Такова была его нынешняя жизнь — раз за разом ставить на кон самого себя? Да. Он признался ей в этом. А что будет, если удача отвернется от него?
Нет ничего удивительного, что он не решился жениться. Хорошо хоть, что ему хватило благородства не заставлять женщину проходить через такие испытания. Она бы точно не выдержала подобных мучений. Тут не было сомнений.
Спинтон явно почувствовал себя задетым.
— А как быть с безопасностью Беатрис?
Они уже общаются накоротке, если он величает кузину по имени? Как интересно! Октавия с трудом удержалась и не стала выказывать своего удивления.
Норт потер подбородок. На подбородке пробивалась щетина. Наверняка нынешним утром ему не пришло в голову побриться, хотя рассыпавшиеся волосы были еще влажными после ванны.
— Я полагаю, что автора этих писем интересует прежде всего леди Октавия и ее поклонники. Мисс Генри не представляет для нашего воздыхателя никакой угрозы, и потому она в безопасности.
— Мне не нравится ваш план. — Граф не скрывал своей неприязни. — Я не буду изображать отвергнутого жениха.
Норт сдвинул брови.
— Даже ради безопасности леди Октавии?
Ей стало интересно, что Спинтон ответит на это. Спинтон побагровел.
— Разумеется, она — моя главная забота.
Разумеется… Самолюбие — его главная забота. Мелкое ничтожество!
