задело. День пропал.
Беатрис вскинула брови.
— Тебе помочь? «О Господи, нет!»
— Спасибо, но лучше я займусь сама. — Беатрис заметно успокоилась. — Кстати, а ты чем собираешься заниматься?
Беатрис смутилась:
— О! Э… Меня пригласили на чай во второй половине дня.
Это Спинтон, вне всякого сомнения. Наверное, Беатрис отправляется на встречу с его мамашей. Остается надеяться, что старая клюшка будет с кузиной любезнее, чем с Октавией. Может, даже попытается уговорить своего сына жениться на Беатрис.
Пожелав кузине приятно провести вечер, Октавия развернулась и вышла из столовой.
Когда в последний раз Спинтон приглашал свою невесту выпить чаю с ним и с мамочкой? Наверное, неделю назад. Каждый раз у Октавии находилась какая-нибудь уважительная причина избегать таких встреч. Старушенция была настоящей гадюкой, упакованной в шелка.
Приподняв юбки, Октавия двинулась вверх по лестнице. Ей вдруг пришла в голову мысль, что Беатрис, вероятно, единственный человек, который сможет ужиться с матерью Спинтона. Кузина мила и очаровательна. Никто, включая будущую свекровь Октавии, не обнаружил бы в Беатрис никакого изъяна.
Октавия совершенно точно знала, где хранится сундук, оставшийся от матери. Поэтому не потребовалось много времени, чтобы найти дневники, — прекрасное средство избавиться от мыслей о Норте.
Октавия быстро листала страницы, пока не наткнулась на место, в котором мать описывала свой приход в театр. Имя каждого мужчины, который упоминался в романтическом контексте, Октавия выписывала отдельно. Слава Богу, таких набралось немного. Чтение дневников затянулось. Ее внимание привлекали то мысли, которые высказывала мать, то какие-то впечатления, и вскоре чтение превратилось не в поиск сведений, а в попытку ощутить свою близость к ней.
Бедная, любимая мамочка! Она торговала собой, чтобы обеспечить себе с дочерью достойную жизнь. Гордость мешала ей попросить свекра — деда Октавии — о помощи? А согласился бы старый граф оказать помощь, если бы она попросила? Хотя Октавия и любила старика, он отнюдь не был святым. Возможно, мать боялась, что он заберет у нее Октавию. Тем более что, будучи пэром, он мог такое устроить.
На лестнице послышались шаги. Потом раздался стук, и служанка просунула голову в приоткрытую дверь.
— Прошу прощения, миледи, приехал лорд Спинтон.
Ага, наверное, чтобы забрать Беатрис. Неужели прошло так много времени? Значит, она пробыла здесь по меньшей мере два часа.
— Спасибо, передай ему, что я сейчас спущусь. Октавия положила материнские дневники в сундук и опустила тяжелую крышку.
Спинтон ждал в гостиной то ли ее, то ли Беатрис. Или их обеих. Он выглядел безупречно в светло- коричневых бриджах и утреннем сюртуке темно-синего цвета. Его рыжеватые волосы были тщательно завиты, галстук повязан безукоризненно, подбородок идеально выбрит. У него никогда не торчала щетина. Борода ведь сущее варварство!
А у нее-то какой видок сегодня!
— Доброе утро, Спинтон.
Он обернулся. Приветливое выражение сменилось неудовольствием.
— Ты выглядишь как поломойка. Октавия пожала плечами:
— Я делала уборку. — Правду говорить не хотелось. Может, она все-таки стесняется своей матери.
Или, может, просто не хочется заступаться за мать перед человеком, который совершенно не знал ее и не имел права судить.
Он очень удивился:
— У тебя же есть слуги.
— Иногда мне нравится все делать самой. — Сможет он понять ее? — А тебе, Спинтон, неужели это не нравится?
Он посмотрел на Октавию так, как будто у нее выросла вторая голова.
— Ты не говорила, что любишь копаться в грязи. Что тут скажешь? Да, ей нравилось обливаться потом, нравилось, как тело пышет жаром от физических нагрузок.
— Когда мы будем заниматься любовью, ты станешь настаивать, чтобы мы Делали это в темноте и чтобы я оставалась в ночной сорочке, задрав ее до пупа, а ты будешь с головой накрываться простыней, да?
Бедный Спинтон чуть не рухнул. Он зашипел и забрызгал слюной.
— Господи, что за вопросы такие! Октавия пожала плечами:
— Очень честные.
— Это влияние Шеффилда? — Его лицо пылало. — Он бывает грубым и бесцеремонным.
— Нет, мистер Шеффилд не имеет к нашему браку никакого отношения, Фицуильям. Ты, кстати, знаешь, что приставка «фиц» имеет значение «незаконнорожденный»?
Он выглядел страшно комично в своем недоумении.
— Какое это имеет значение? Еще одно пожатие плечами.
— Никакого. Мне просто интересно. Это же фамилия, да?
— Девичья фамилия моей матери. — Он оправил сюртук. — Ты ведь знаешь.
— Ах да. Значит, кто-то в роду твоей матери был ублюдком. — Она покачала головой.
— Октавия!
Скривившись, Октавия замахала на него рукой:
— Ой, помолчи! Я не собиралась тебя оскорблять. — Или все-таки собиралась? Если нет, тогда зачем нужно было говорить такие вещи человеку, который не приемлет от леди подобных выражений?
Спинтон стоял красный и растревоженный.
— Клянусь, иногда я не узнаю тебя. «И никогда не узнаешь!»
— Не думала, что ты такой ханжа, Фицуильям. — Вот это была ложь, наверное, первая в жизни Октавии.
Он заиграл желваками.
— А я не думал, что ты можешь так говорить, Октавия.
Да уж, потрясти его ей удалось. И полностью обезоружить. Что еще ему устроить?
— Я способна не только на разговоры, мой дорогой. У него на горле подпрыгнуло адамово яблоко. Ей показалось, или он на самом деле отступил назад?
— Что будешь делать? — спросил он, когда Октавия подошла ближе.
— Я вдруг поняла, что мы с тобой целую вечность не целовались. Не будешь возражать, если я тебя поцелую?
Ему потребовалось время, чтобы ответить.
— Э… п-почему бы нет.
Она заставила его занервничать. В глазах появились неуверенность и ожидание. В конце концов, несмотря на всю свою зажатость, Спинтон все-таки был мужчиной. Он находил Октавию привлекательной. Ему нравилось предъявлять на нее права, хотя он, как, впрочем, и она, понимал их иллюзорность.
Хотелось ли ей затащить его в постель? Пожалуй, нет. Могла бы, но не хотела. Вдобавок у Норта имелось невольное преимущество перед Спинтоном. Норт уже был любовником Октавии, и она желала его снова.
Но главное, ей хотелось сравнить, как они целуются. Ее подмывало узнать — нет, ей крайне необходимо было узнать! — сумеет ли он распалить ее так, чтобы стало жарче, чем в битком набитом театре во время августовской грозы. Именно это Октавия ощущала с Нортом.
И еще. Ей захотелось заставить Спинтона пожалеть о том, что он обозвал ее поломойкой.
У нее были грязные, пыльные руки. Поэтому она не стала дотрагиваться до него. Октавия просто
