Глава 12
Он смотрел на нее, пока она спала.
Было уже поздно. Очень поздно. Глубокая ночь и усталость во всем теле должны были сморить его. Но сон не шел. Норт чувствовал страх. Он боялся закрыть глаза и не найти Октавию, когда откроет их снова. Кто-нибудь заберет ее, или, хуже того, она уйдет сама.
Поэтому он лежал тихо, не рискуя шевельнуться, не обращая внимания на боль в раненой руке, которую подложил Октавии под голову. Пусть спит. Сейчас Октавию лучше не будить. Утром он выдержит ее раскаяние, ее сожаления, но не сейчас.
— Норри? Проклятие!
— Что-то не так?
Он улегся на спину, чтобы не смотреть Октавии в глаза. Так будет легче вынести то, что она сейчас произнесет.
— Нет. Все в порядке.
— Тогда почему ты так себя ведешь?
Она переживает или обвиняет? И как он должен себя вести? Эта ночь изменила все. Усложнила все. Она что, н понимает этого?
Октавия ласково коснулась его руки.
— Ты жалеешь об этой ночи?
— Я жалею, что меня подстрелили. Ты об этом?
Ему показалось, что Октавия слегка улыбнулась. Поняла, что стоит за его угрюмостью? Поняла, что это напускное, потому что единственное, что пугало его еще больше, чем возможность потерять Октавию, — это желание не расставаться с ней.
— Нет, не об этом. Понятно, что не об этом.
— Это все меняет.
— Мне не хочется, чтобы менялось то, что связывает нас.
Как можно на это рассчитывать? Она хочет, чтобы они остались друзьями, и ничего больше? Должно быть, так. Наверняка она не испытывает такого смущения, как он.
Если ей ничего не хочется менять, значит, она и дальше будет тянуть эту волынку со Спинтоном. Вернется назад в свой мир, а Норта бросит здесь. Он понимал, так будет лучше. Честно, понимал!
— Вот и прекрасно, — пробормотал он. — Значит, ничего не изменится.
Октавия вдруг успокоилась, и это полоснуло его по сердцу.
— Как здорово! Мне так хорошо рядом с тобой! Я готова наслаждаться каждой минутой.
Значит, ей будет о чем подумать, когда Спинтон будет потеть и пыхтеть на ней. Или она испытывает к нему не просто дружеские чувства? Норт терялся в догадках, а проклятая трусость не позволяла спросить напрямик.
Брак со Спинтоном стал бы для Октавии прекрасным вариантом. Она заслужила такую жизнь. Сколько раз нужно повторить себе эти слова, чтобы поверить в них?
Вместо этого Норт сказал:
— Я тоже.
Повисла неловкая, тяжелая тишина. Наконец Октавия отвела глаза и высвободила руку.
— Мне нужно возвращаться. Беатрис, наверное, уже вне себя.
Может, она под боком у Спинтона, но Норт не собирался вмешиваться. Он сомневался, что граф способен на такие авансы. Не думал он, что Беатрис, чопорная и жеманная, согласится на такие отношения.
Увы, это только у них с Октавией. Странно, что вещи неправильные, откровенно скандальные и греховные могут выглядеть абсолютно правильными.
Октавия собралась уходить, и он понимал, что не должен задерживать ее. Но когда она села на постели, не скрывая от него наготы, Норт схватил Октавию за руку. Он не отрываясь смотрел ей в лицо. Ее тело было настолько красиво, что хотелось запечатлеть в памяти грудь, бедра, руки — все, что прикасалось к нему этой ночью. Но еще ему нужно было видеть лицо Октавии, видеть отражение чувств.
— Это — то самое, чего ты хочешь? — Можно было бы не переживать, но кто защитит ее? Спинтон? Смешно! Если она уйдет, Норт ее отпустит. Но сам встанет под ее окнами и будет охранять ее день и ночь, чтобы знать, что ей ничто не угрожает.
Она грустно улыбнулась:
— За несколько минут ты отдалился от меня настолько, что я подумала: пусть все будет, как ты хочешь.
Это означает, что она не собирается бросать его? Что, если она захочет остаться? Они оба готовы воспользоваться таким шансом?
— То, что я хочу, не важно. — Норт оставлял решение за ней. И то, что ему не хотелось отпускать ее, не имело никакого значения.
— Как это — не важно? Это твой дом. Я должна уйти. Норт не отпустил ее руку. Он заставил себя приподняться и сел рядом, обернув бедра простыней.
— К черту, Ви! Единственный раз не думай о том, что хочется мне, что захочется кому-нибудь еще. Чего хочешь ты? Хочешь вернуться домой, в свою пустую постель, к Спинтону и Беатрис, в высшее общество? Или останешься со мной, здесь, в моей постели, в моем доме?
— Я… — Губы задвигались, но не выдавили ни звука. Будь что будет. Норт выпустил руку Октавии.
— Тогда тебе надо идти. Доедешь в карете Брама.
— Мне не хочется уходить. — Она сказала это низким и хриплым голосом. — Я хочу остаться. В твоей постели.
От этих слов он почувствовал возбуждение, какое не могли дать никакие ласки, никакие эротические фантазии.
— Тогда оставайся.
Их взгляды встретились, и Норт понял, что ей нужно нечто большее, чем просто остаться с ним. Она желала его. Она понимала, что их влечет друг к другу, не намного яснее, чем он. Ей не хотелось копаться в себе, чтобы понять, насколько глубоко ее чувство к нему. Но одно было яснее ясного — он занимал в ее душе такое же место, как и она в его. Много лет она оставалась самым главным человеком в его жизни, главнее, чем братья. И он для нее был главным. Никто не знал о нем больше Октавии, и никто не знал ее лучше, чем он.
Она откинулась на спину и открыла ему объятия. Норт очутился между ее стройных бедер. На этот раз их соединяло не просто физическое влечение, но еще и самое настоящее чувство.
Существовали вещи, которые ни он, ни она не могли облечь в слова, но их тела знали, как действовать, сами по себе. Ее чувство привязанности к нему выражалось в трепете бедер, в том, как она отчаянно цеплялась за него. Схватив Норта за руки, она выгибалась, прижимаясь к нему. Ее тело словно умоляло заполнить пустоту внутри. Она хотела ровно столько, сколько он мог дать. Хотела ровно столько, сколько могла вынести. И он знал, что немного погодя даст ей то, что она хочет.
Что-то такое, что останется с ней навсегда.
Норт целовал ее груди с набухшими розовыми сосками. Не останавливаясь, сдвинулся вниз, добрался до округлых женственных бедер.
Тут на него словно что-то накатило. Он стал ублажать ее ртом и руками. И это тоже был акт любви. Безжалостный, грубый, мучительный. Когда она закричала, содрогаясь от наслаждения, Норт поднялся над ней на руках и вошел в нее. Его не волновали последствия. Разум как будто отключился. Он сосредоточился только на том, чтобы достать до самой ее глубины, чтобы добраться до души Октавии.
Давным-давно он дал зарок, что у него не будет незаконнорожденных детей, и не собирался отступать от него. Если в результате Октавия забеременеет, она сможет выйти замуж за него, а не за Спинтона.
