— Он боится.
— Боится? — По голосу Беатрис было понятно, что сама эта мысль показалась ей смехотворной. — Я всегда считала, что он из тех мужчин, которые ничего не боятся.
Октавия отвернулась и стала мерить шагами небольшое пространство, занятое ковром с голубым и бордовым орнаментом.
— Он боится быть счастливым, потому что считает, что счастье быстро закончится.
— А ты хочешь сделать его счастливым.
На миг Октавии показалось, что кузина насмехается над ней, но в словах Беатрис не было и тени издевки.
— Точно.
— Даже несмотря на то что помолвлена с другим и рано или поздно съедешь отсюда?
— Да.
— Ты его любишь.
— Да. — Врать не имело смысла. Никакого смысла. Беатрис уже знала правду.
— Спинтон не заслужил такого отношения.
Октавия остановилась и повернулась к кузине. В темных глазах Беатрис она не увидела осуждения, только сочувствие. Октавия предпочла бы осуждение.
— Я знаю.
— И ты заслуживаешь лучшей доли.
— Возможно. — В данный момент она не знала, чего заслуживает. Она даже не могла понять, чего же ей хочется.
Беатрис сложила на груди мягкие, пухлые ручки.
— Если ты любишь мистера Шеффилда, то не должна выходить замуж за Фицуильяма. Это неправильно.
За Фицуильяма? Октавия тоже сложила изящные руки на своей менее впечатляющей груди.
— Не все так просто.
Темная бровь взлетела вверх.
— Интересно, почему?
Октавия скопировала и это движение. Раньше она никогда не обращала внимания на то, как они с Беатрис похожи.
— Потому что Спинтон и я связаны обещанием. И от пас ждут вполне определенных поступков.
— Ждут? — Кузина хмуро разглядывала ее. Отношение Беатрис к данным когда-то обещаниям было вполне очевидно. — Кто ждет?
— Во-первых, мой дед.
— Он умер.
Да, они очень походили друг на друга. Не столько внешне, сколько внутренне. При желаний Беатрис могла быть обескураживающе резкой.
— Потом отец Спинтона. Теперь обе брови взлетели вверх.
— Он умер.
— Моя мать. — Если Беатрис нужен полный список, Октавия была готова его представить.
— Тоже умерла.
Октавия всплеснула руками. Неужели кузина не знает других слов?
— Это не важно, умерли они или нет!
— Нет, важно! — Беатрис выставила перед собой палец. — Если они умерли, им все равно, выполнишь ты обещание или не выполнишь.
Октавия приложила руку к груди.
— Мне не все равно. А я пока совсем живая.
Беатрис рассмеялась ей в лицо. Кто бы мог подумать, что очаровательная кузина может так загоготать?
— Что да, то да. Такой живой я тебя еще ни разу не видела. Странно только, что эдакая «живость» появилась после того, как рядом с тобой снова возник мистер Шеффилд.
— Он был моим лучшим другом. — Октавия не собиралась признаваться, что вновь видеть Норта — настоящее наслаждение.
От насмешливости не осталось и следа. Взгляд Беатрис был полон сочувствия.
— И любовником. Октавия смотрела в сторону.
— Господи Боже, он так и остался твоим… — голос кузины упал до обвиняющего шепота, — любовником.
Октавию захлестнуло чувство вины.
— Прошлой ночью, после того как его ранили. Все произошло так безотчетно…
— Я прекрасно знаю тебя. С тобой ничего не случается «безотчетно». — Никакой насмешки. Никакого сочувствия. Беатрис говорила прямо и резко. — Ты помолвлена с другим!
Октавия съежилась. Она получила то, что заслужила.
— Мне это известно.
— Ты должна все рассказать Спинтону. Что?
— Даже и не подумаю. Какой в этом смысл?
— Он честен с тобой. Он заслуживает того, чтобы все знать.
Нет, не заслуживает! Как она расскажет ему об этом? И откуда Беатрис известно, что он Октавию не обманывает? Спинтон — молодой человек, у которого есть свои «естественные» желания. Неизвестно, где он их удовлетворяет.
— Это не его забота.
— Спинтон все равно узнает. — Беатрис заговорила высокомерно, даже надменно.
— Не узнает. Я буду изображать из себя девственницу, — заявила Октавия. Она заставит Спинтона поверить, что неопытна в утехах. Так будет лучше и для него, и для нее.
До этого дня она и не представляла, что кузина может быть так эмоциональна.
Это она довела Беатрис своим упорным нежеланием посмотреть правде в глаза. Беатрис права.
Октавии хотелось выполнить обещание и в то же время поступить по-своему. В глубине души она страшилась того, что случится, когда люди узнают правду. Она желала Норта и боялась получить его. Потому что ее пугали перемены, которые за этим последуют. Однако мысль о том, чтобы лишиться его, была тяжелее всего.
— Ох, Беа. Какую кашу я заварила!
Беатрис взяла Октавию за руки.
— Да, но все можно уладить. И ты знаешь как. Оторвав взгляд от-пола, Октавия заглянула в темные мягкие глаза кузины.
— Как?
Уголки губ Беатрис слегка опустились, как будто она удивилась, что Октавия до сих пор не знает ответа на свой вопрос.
— Будь честной с собой, со Спинтоном и с мистером Шеффилдом.
О Господи, ведь это означает, что нужно рассказать правду Спинтону. Нужно расеказать (правду Норту.
— Мне не хочется причинить Спинтону боль.
— По-моему, нам обеим понятно, что ты больше всего беспокоишься о себе, а не о том, чтобы не причинить боль Фицуильяму.
Все-таки Беатрис не была такой наивной, как о ней думала Октавия.
— С того момента, как дед забрал меня к себе, я знала, что Спинтон предназначался мне в мужья. Он всегда был рядом. Если я потеряю Спинтона, мне будет одиноко.
Беатрис погладила ее по руке:
— У тебя есть мистер Шеффилд.
— Нет, — покачала головой Октавия. — Мне так не кажется.
В глазах кузины было столько симпатии и сочувствия. Откуда оно только берется, не могла понять
