— А вот и смогу.
— Да не сможешь, я тебе говорю.
— Смогу!
— Ха.
— А вот посмотрим!
— На что там смотреть! Сэм, ты думаешь, первый такой шустрый?
— Они просто не знают, как нужно с женщинами обращаться.
— А ты знаешь?
— А я знаю! И по лучше тебя, Великан.
— Ну-ну! Действуй, а я посмотрю.
— Смотри. И завидуй.
Великан с улыбкой наблюдал за удаляющейся спиной помощника повара. Мальчишка решил соблазнить утопленницу. Пусть пробует. А он понаблюдает за очередным представлением. Девчонка то оказалась — кремень. На его глазах свои силы уже пробовали Таргет и Сэтт. Канонир попал под плохое настроение после очередной встречи с капитаном. Хорошо, что капитану в этот момент не попался, тогда бы упавшей самооценкой не отделался.
А с другой стороны, может у мальца что-нибудь и получиться, этим-то олухам, Таргету и Сету, только с портовыми шлюхами общаться.
Берт прятался от полуденной жары на нижней палубе, здесь было темно, и сохранялась хоть какая-то прохлада. Волновался он только об одном: от вечной темени нижней палубы его цветок становился все более понурым. Одуванчику был необходим солнечный свет, но эта жара может убить кого угодно, что уж говорить о маленьком беззащитном цветке.
Берт холил и лелеял этот маленький желтый комочек. Нет, дома он никогда бы не стал так заботиться об обычном одуванчике, наоборот, Берт их безжалостно истреблял, чтобы не мешали расти другим цветам его замечательного сада. Но здесь, в море, случайно проросший росток был чудом, о котором он даже не мог мечтать.
Берт бесконечное число раз пожалел, что согласился отправиться в это плавание, море, он его терпеть не мог — даже в пустыне есть оазисы, а здесь, если что-то и растет, то глубоко под водой. Море скрывало все, и за это он его не любил.
Все матросы знали о странном пристрастии сурового Берта, тихо подсмеивались над ним, но ни за что бы не решились чем-то навредить цветку. Месть помощника повара была бы страшна.
Раз в день, на пару часов, Берт выносил своего любимца на палубу, чтобы тот погрелся под солнечными лучами.
— Мирослава.
Я отстранилась от борта и повернулась на голос. Юный помощник повара переминался с ноги на ногу и отводил глаза.
— Да?
— Ты не занята?
— Нет. Что-то случилось?
— Нет-нет. Что ты! — Сэм ужасно нервничал. Он изо всех сил пытался вести себя расковано, но выходило это не очень хорошо.
— Ты что-то хотел?
Сэм кивнул.
— Ты знаешь… Ты такая… Я хотел…
Из груди вырвался стон. Я страдальчески закатила глаза. Неужели опять!? Они издеваются?!
Сэм воровато огляделся по сторонам и неуверенно протянул, до этого спрятанную за спиной, руку.
— Что это? — подозрительно произнесла я, рассматривая свисающий с размякшего стебля истрепанный желтый шарик.
— Цветы.
— Цветы! — неподдельно изумилась я, при этом вышеупомянутое нервно дернулось в дрожащем кулаке.
— Цветок, — придушенно пролепетал помощник повара. — Для тебя.
— Сэм, ты дыши глубже. Тебе чего надо-то? — недобро поинтересовалась я.
— Тебя, — страдальчески выдавил парень.
— Меня!?
— Я хотел сказать…
— Чего ты хотел сказать!
— Ты прекрасна как этот цветок, — обреченно прошептал Сэм.
— Как одуванчик? — невозмутимо переспросила я. Нерадивый кавалер нервно сглотнул и кивнул. — Такая же желтая или такая же потрепанная?
Сэм застыл с протянутой рукой, выбирая, что же ответить, чтобы не получилось еще глупее. В стороне, держась за борт, покатывался со смеху Великан.
— Что здесь происходит?
Сэм побледнел и немедленно выкинул цветок за борт, где его тут же слопал прожорливый подводный обитатель.
Мне же стало дурно. Мне всегда становилось дурно, когда рядом оказывался капитан. Грубый, несдержанный, вечно чем-то недовольный, во всех отношениях неприятный тип.
— Я жду объяснений.
— Я… мы… — пролепетал Сэм.
Горе кавалер!
— Разговариваем. — Я смотрела на него с вызовом, высокомерно. Другого взгляда этот человек не заслуживал.
— Сэм, ты можешь идти по своим делам.
— Да, капитан, — сник помощник повара и поплелся проч.
Я тоже развернулась и хотела было уйти, но капитана это не устроило, его пальцы стальной хваткой сжались у меня на плече. Я удивленно, почти испуганно подняла на него глаза.
— Я вас не отпускал.
— И? — гордость не давала показать свой страх, я изо всех сил делала вид, что меня ни сколько не волнует его не слишком любезное поведение.
— Вам стоит умерить свою любвеобильность. Это не прогулочная яхта, и люди здесь не отдыхают, а работают.
— Причем здесь моя любвеобильность? — сквозь зубы выговорила я.
— При том, мисс, романы будете заводить в другом месте. Мой корабль — не дом свиданий.
— Вы в своем уме? О каких романах вы говорите?
— Вы неплохо понимаете, что я имею в виду, — капитан шипел мне в самое ухо.
— У вас навязчивая идея. Обратитесь к врачу. — Я попыталась вырваться из хватки, но пальцы на плече сжались только сильнее.
— Не стоит заниматься психоанализом. Это у вас плохо получается. — В голосе слышалась угроза.
— Отпустите руку, мне больно.
— Потерпишь.
Тем не менее хватка стала слабее.
— Вот и вы потерпите.
— А если не стану?
Я промолчала. Могла, конечно, предложить меня убить, но, судя по серьезному настрою, он вполне мог с радостью принять это предложение. Риск — дело благородное, но не в этом случае.
Мы смотрели друг другу в глаза. Долго. С вызовом. Молча.
Чем это могло закончиться? Убийством. Нет, это не шутка. Я кожей ощущала ненависть капитана.
