И без того туманящейся перед глазами мир покрыла темная пелена. Приманка. Сердце упало в желудок, меня затошнило. В голове остервенело билась одна фраза: меня использовали. Дракон, чтобы найти сына. Даран, чтобы выманить дракона. Рок, чтобы заманить Дарана. Какая же я дура! Решила, что он и впрямь спасает мне жизнь, выгоняя из осаженной крепости. Наивная. Он прекрасно знал, что его брат так просто не отпустит меня, не оставит в живых, пойдет за мной, чтобы убить. А значит, отложит нападение на крепость. Не увидит во мне серьезной опасности, вполне может пойти один, не подготовленный, а значит более уязвимый. А если бы Даран отправил за мной кого-нибудь из своих людей, благо у него их много, значит не велика потеря? Как низко и подло.
— Ты прав. Еще, — голос и лицо капитана изменились, темные клубящиеся крылья окутали человеческую фигуру, словно плащом. Демон. Демон, встретиться с которым я пожелала разве что врагу.
— Драконье отродье!
Я ненавижу их! Их и этот мир! Пусть пропадут! Оба! Все! Ненавижу!
Исход поединка был известен: даже очень сильному человеку не справиться в одиночку с драконом. Но ждать развязки я не собиралась. Зачем? Чтобы, глядя в глаза, сказать какая он мразь? Глупо. А я и так достаточно наделала глупостей.
Нога болела страшно, острое лезвие глубоко распороло мышцы. Одной рукой я опиралась на кривую морщинистую палку, другой зажимала кровоточащую рану. Теплые струйки сбегали вниз по ноге, по пути пропитывая легкую ткань. Надо было остановить кровь, но мне не хотелось терять время, нужно было оказаться как можно дальше от этого места от этих существ, все внутри меня требовало убраться подальше и спрятаться.
Сил не было, хотелось рухнуть в траву и разрыдаться, но упрямство и обида толкали вперед, заставляя не думать о боли и о том, что ждет впереди. Плевать, пусть сожрет в лесу какой-нибудь хищник. Это естественный отбор, слабый не выживает. Зато честно, а не исподтишка, не ножом в спину.
От разрушительных мыслей я очнулась только тогда, когда ветки слева от меня затрещали и раздвинулись. Прямо передо мной возник человек. Сердце ухнуло в пятки. Я его знала. Гвардеец, который первый раз привел меня к Дарану, тот самый, с которым схватился Рок в лесу, тот, который должен был меня убить у выгребной ямы, тот, который считал, что я сломала ему жизнь.
Он улыбался, в его глазах не было ни капли человечности. Правая рука поглаживала эфес меча, лежащего в ножнах. Сердце испуганно вздрогнуло в пятке и замерло. Это судьба. Кажется, если каким-то чудом мне удастся спастись и от этого, то за следующим поворотом будет ожидать кто-нибудь еще.
Такой безысходности я не чувствовала уже давно. Что-то внутри меня надломилось, захотелось опуститься на колени и молча дожидаться своей участи. Мне не по силам это, я просто человек.
Улыбка на лице гвардейца стала еще шире, он видел страх в моих глазах. Он понимал, что уже победил. Я видела его торжество.
Как же я вас ненавижу! Как я вас всех ненавижу! Вас, считающих себя вправе распоряжаться чужой жизнью, решать, кому жить, а кому умереть! Я не доставлю тебе такого удовольствия, меня уже так много раз пытались убить, что просто смешно бояться этого. Легко чувствовать себя победителем перед безоружным и истекающим кровью противником, особенно если этот противник — женщина. Как он жалок! Жалок и смешон!
Я посмотрела гвардейцу в глаза и улыбнулась. Он побледнел. Как легко, оказывается, увидеть на моем лице все, о чем я думаю. Особенно когда я даже не пытаюсь этого скрыть.
Он сделал шаг вперед. Меч медленно выполз из ножен. Я не сдвинулась с места, на одной ноге мне все равно далеко не убежать. Гвардеец приблизился на расстояние удара и занес меч. Не было в его лице ни торжества, ни уверенности. Беспокойные глаза наткнулись на мой взгляд. Рука с оружием замерла. Я устало улыбнулась, похоже, не так легко убить, когда не видишь в противнике не страха, не угрозы, когда осознаешь, что это будет не месть, не казнь, а банальное убийство.
Гвардеец взревел и швырнул меня на землю. Если и будет она мне когда-нибудь пухом, то потом, а сейчас скорее камнем. В глазах потемнело, я до боли прикусила губу, чтобы не закричать. Повернула голову и увидела летящий мне в спину меч. Увернуться удалось только чудом, острие вошло в землю в нескольких сантиметрах от корпуса.
Отталкиваясь здоровой ногой и перебирая руками, я отползала от гвардейца. Он отер двумя пальцами землю с меча, брезгливо вытер руку о куртку и еще более брезгливо глянул на меня. Три шага ему потребовалось, чтобы преодолеть расстояние, отнявшее у меня остатки сил. Я еще было попыталась отползти, но он пресек эту попытку, наступив на залитую кровью ногу. Мир поплыл перед глазами, я закричала. Гвардеец надавил еще сильней. Повторный крик застрял в горле. Он наклонился, на лице снова была улыбка. Победитель, твою мать! Я плюнула ему в лицо. Это стоило сделать, только ради того, чтобы увидеть выражение его лица. Пусть даже после этого последовал удар кулаком в лицо, заставивший мир потемнеть. Растворяясь в обмороке, я чувствовала облегчение, что все, наконец, закончиться и мне больше не нужно участвовать в этом отвратительном спектакле.
Краски и звуки растворились. Уже не было слышно ни шума ветра в листве, ни треска разрываемых ветвей, через которые продирался получеловек-полудракон, спешащий на крик, ни глухого удара крылом. Только многовековые деревья видели удивленно оседающего на землю человека, не знающего, что не стоит смотреть дракону в глаза, и устало сгорбленную спину существа, сидящего на прохладной земле, который, уронив лицо в ладони, успокаивал зверя внутри себя и прогонял из головы голоса, спорящие, осуждающие и одновременно оправдывающие все его поступки. Не до них сейчас. А деревья на своем веку, еще не то повидали.
Я открыла глаза, привстала и сморщилась от боли в ноге. На самом деле болело все тело, но на фоне пульсирующей, словно живой раны все остальное казалось несущественным.
Утренний свет проникал через окно. Окно? В голове было пусто. Неужели гвардеец вместо того, чтобы убить, притащил меня… куда-то. Ага, а еще перевязал рану и укрыл собственной курткой, чтобы не замерзла.
Я сползла с кровати и, стараясь не наступать на больную ногу, опираясь на подворачивающуюся под руки мебель, добралась до окна. Знакомый пейзаж, вчера еще его видела, только за небольшим исключением: вчера здесь, куда ни глянь, была армия Дарана, а сейчас только травка, да цветочки. Зачем я опять здесь?
Дверь открылась, издав протяжный скрип.
— Ты как? — или целитель задает одинаковые вопросы в силу профессии и привычки, или потому что я всегда нахожусь в том состоянии, в котором спрашивать это просто необходимо. С другой стороны точно такой же вопрос можно было задать ему самому: Лим был весь осунувшийся и помятый.
— Живая. — Надо же, а ведь была уверенна, что это мне больше не грозит.
Волной накатила слабость. Лим сорвался с места и подхватил меня на руки, когда увидел, каким способом я передвигаюсь. Аккуратно сгрузил на постель, укоризненно поглядывая на свежие пятна крови.
— Рана глубокая, — виновато объяснил он, — а у меня, как назло, почти ничего с собой нет. Но я подсобрал кое-каких травок…
— Куда делись все гвардейцы?
— Ушли. Как узнали о том, что лорда Дарана больше нет, так и ушли. Им-то самим до дракона дела особо нет. Маги еще хотели остаться, не хотели упускать такой шанс, все ради науки, ты же понимаешь, — сам себе усмехнулся Лим. — Но мы им объяснили, что ни к чему им здесь быть. Они и ушли. Без поддержки армии решили не рисковать.
Интересно, а как они узнали о смерти Дарана? Неужели сам Лорд Капитан сообщил? Может быть, он им еще и тело покойного передал?
— Где дракон?
— Полетел искать, где сейчас наш корабль.
— Надолго?
— Нет. Завтра, послезавтра будет. Домой торопишься? — Лим отвернулся к окну.
— Да так.
