густо-фиолетовые, до черноты — великолепнейшие розы, стелящиеся по земле и кусты высотой в два моих роста, покрывали поляну сплошным ковром, а посреди этого огнистого цветочного безумия величественно раскинуло ветви дерево с золотистыми листьями, увитое лианами.
Время остановилось. Лишь странный назойливый звук, похожий на шелест тысяч насекомых, ввинчивался в уши. И только когда режущая боль в легких стала невыносимой, я поняла, что забыла, как дышать…
— Это…невероятно… — казалось, слова даются князю с трудом.
— Ты раньше видел…подобное? — хрипло откликнулась я.
— Нет. Удачное место мы нашли, да? — в пронзительно синих глазах появилась хитринка. — Устроим здесь привал. И…давай-ка наперегонки к дереву. Кто последний — станет обедом!
Я счастливо рассмеялась. Ну как на него обижаться? И вообще, еще посмотрим, кто кого!
— На счет пять начинаем, — подначивающее подмигнул вампир. — Раз, два…пять!
Мы рванули с места. Земля прогибалась под ногами, как натянутое полотно. Конечно, вампиры бегают быстро, но патологические трусихи вроде меня тоже развивают неплохую скорость. И поэтому я отстала не намного, и когда Максимилиан резко остановился, врезалась в него, сбив вампира с ног и чудом не вывихнув плечо, кувырком покатилась по траве, пока не врезалась лбом в то самое златолистое дерево. «Ага, я первая, — пронеслась в моей гудящей голове шизофреническая мысль. — Интересно, каково это — получить вампира на обед?» Я глупо хихикнула.
— Не-е-ет!
Перед глазами все еще плясали разноцветные звездочки. Вау, я в открытом космосе. А почему Ксиль так орет?
Назойливый шелестящий звук становился громче и громче. Теперь он шел откуда-то сверху. Я запрокинула голову, готовую развалиться на части. Краем глаза заметила, как Максимилиан неловко встает, цепляясь руками за тонкие колючие лозы, группируется для прыжка…
Налетел ветер, и затрепетали, как язычки пламени, золотые листья, зашевелились лианы…
Лианы?
Тонкие, коричневые, блестящие…
Звук заполнил все пространство.
…непрерывно изгибающиеся, желтоглазые лианы. О. нет…
Горло словно сдавило обручем. Древесные змеи. Он не шутил… Острые мордочки вытянулись к земле, узкие тела соскользнули с веток, но за мгновение до того, вниз хлынула живая волна, мощный удар отбросил меня в сторону.
— Беги, дура!
Тонкая, затянутая в черный шелк фигура исчезла под лавиной извивающихся мерзких тел. Накатила тошнота.
Звук, жуткий, шелестящий, раздавался из-под каждого куста. Я неслась к лесу, перепрыгивая через маленькие коричневые смерти, позабыв себя от ужаса. Мир сузился до невидимой тропинки, ведущей за пределы ловушки, до отвратительного влажного шипения и оглушительного биения сердца.
Что-то мягко ткнулось мне в плечо, оттягивая лямку рюкзака назад. Я повернула голову…и заметалась бессмысленными кругами, раздирая легкие криком.
Полутораметровая тонкая гадина вцепилась в плотную ткань.
— Сдохни, тварь… — вместо крика из сорванного горла вырвался свистящий шепот. Но в ту же секунду спица в волосах полыхнула холодным огнем, в плечо ударил тупой разряд боли… Скорченное змеиное тельце, будто выжженное изнутри, осталось в траве, а я, полуслепая от ужаса, прыгнула вперед…и провалилась сквозь землю.
Перед глазами мелькнуло сплетение колючих лоз, полуразрушенная каменная кладка… Что-то холодное скользнуло за шиворот.
Снова крик. (Это я кричу?) Груда камней под ногами. Не падать, падать нельзя. (Почему?) Бег вслепую по каменным коридорам, все быстрее, быстрее. Бежать, натыкаясь на холодные стены, падать, набивая шишки, бежать…
(Зачем?)
(Где я?)
…впечаталась локтем в перегородку, что-то хрустнуло, стена подалась в сторону, кувырком в темноту, ощетинившуюся ступенями…
Бег. Бег.
Ноги теряют опору, я лечу куда-то вниз.
Вспышка боли.
Темнота. Тишина.
Глава 6
Антея. — Пещеры — это такие дырки в земле.
Было холодно и жутко неудобно. В спину впивалось что-то острое, в лодыжке (той, которую я подвернула, прыгая из окна) поселилась тупая ноющая боль. На лицо капала вода.
Стоп. Где я?
Я резко распахнула глаза и села. Н-да. Результат нулевой. Та же темнота и тишина, нарушаемая лишь звуком капающей воды. А вдруг я ослепла? Нет, бред…
Воспоминания накатили внезапно. Прекрасная поляна, обернувшаяся смертельной ловушкой, отчаянный крик Максимилиана, его тонкая рука над извивающейся коричневой массой, в бледные пальцы вцепилось сразу несколько тварей. Паническое бегство, осыпающаяся под ногами земля, безумие подземелья. И в завершение — вдохновенный полет с энной высоты.
Чу-удненько.
Я глухо застонала, уткнувшись в ладони. Только без паники. На князя рассчитывать не приходится, хорошо, если сам выживет. Да, вампиры не чувствительны к ядам, но не в таких количествах. Парализованный, он будет беспомощным, и если до него доберется нежить или дикие звери…. Не думать, не думать об этом.
Так, проблемы решаем в порядке поступления. С собой бы разобраться…
Я осторожно, морщась от каждого движения, сняла рюкзак, плащ. Встряхнула. На камни упало что-то металлическое. На ощупь нашла предмет.
Спица. Выпала из прически после того, как я активировала вложенное в нее заклинание. И из-за этой вещицы я прошибала головой стены? Надо что-то срочно делать с нервами.
Теперь — нога. Я, стиснув зубы, ощупала лодыжку. Ничего серьезного, похоже, просто слегка потянула. Идти могу — уже хорошо.
Жаль, не видно, куда.
Я истерически хихикнула, представив, как шарю руками в метре от выхода. Вывод — надо раздобыть свет. Как бы это сделать? Ночное зрение — не пройдет, в полной темноте — а здесь царит именно такая — даже вампиры не видят. Следовательно, нужен источник света. Энергетическая сфера его почти не дает, «лампу» и «солнце» я делать не умею. Можно, конечно, попробовать… но в случае неудачи тут все взлетит на воздух. К тому же постоянная подпитка выматывает, а силы мне еще ой как понадобятся. Я механически покатала спицу пальцами. Жаль…хороший был амулет.
Амулет?! Ну конечно! Это же теперь пустышка, ее заговорить — раз плюнуть!
Я стиснула спицу ладонями, шепча бессмысленные слова, упрашивая, умоляя металл вспомнить, как светит солнце, как его ласковые лучи играют на серебристых гранях… Спица нагрелась, запульсировала жаром…и вспыхнула, словно лампочка. Я, щурясь, смотрела на свет, пробивающийся сквозь сомкнутые
