расположении духа, но его сразу же насторожила атмосфера напряженности и печали. В курилке, то есть на лестничной клетке, Ольга и Женька яростно дымили.
– Отчего нынче у вас вид погасших фитилей? – беззаботно спросил он.
– Валька умирает, – всхлипнула Ольга.
– Какая Валька? – не понял Артур.
– Какая! Наша Валентина, – бросила через плечо Женька, она почти не общалась с ним, дулась и, разумеется, заслуженно дулась.
– Как умирает? Почему? – разволновался он.
– Ее нашли на трассе за городом, – отвечала Ольга, – страшно избитую. Ее изнасиловали и прирезали. Ночью доставили к нам. Не выживет.
– Кто оперировал?
– Никто. Успели только первую помощь оказать...
– Как?! – заорал Артур. – Ну-ка, за мной, девчонки.
Когда Валентина очнулась, было почти темно. Боль пронизывала тело и мозг, но она вспомнила все до мелочей. Боль вгрызалась и выедала изнутри, но, собрав волю и силы, Валя поползла в сторону, где, подсказывала память, должна пролегать трасса. Она ползла долго и упорно, сжимая в кулаке ремень сумочки (ведь там документы) и этим же кулаком зажимая рану на груди, ползла, причиняя себе дополнительную боль и неизвестно откуда черпая силы. И доползла.
Только очутившись на проезжей части, лежа поперек дороги, она позволила себе потерять сознание. Вскоре остановилась легковая машина. В сумке Валентины нашли документы и привезли прямо в больницу, где она работала.
Артур склонился над ней, коснулся двумя пальцами щеки девушки, она тяжело приподняла веки. Узнала, попыталась улыбнуться, но не получилось, выкатилась слеза и расползлась на подушке. Она, кажется, осознавала, что умирает, поэтому смотрела виновато, мол, не хотела причинять беспокойства, и вместе с тем с мольбой. Валя надеялась на Артура, ведь он почти бог.
– Ничего, девчонка, выгребем, – сказал он ей, ободряюще подмигнул и скомандовал Жене с Ольгой: – В операционную, срочно!
Артур не мог смириться с безнадежным положением, упорно заставлял жить Валю, отгоняя пульсирующую мысль: если бы немного раньше, ну хоть чуть-чуть. Впрочем, он не прав, поздно, очень поздно. Но надо пробовать, надо делать все возможное, чудеса случаются чаще, чем мы думаем.
Клиническая смерть...
Ничего, это еще не все!
Десять минут, одиннадцать...
Еще есть время. Пятнадцать? Даже когда стало ясно, что наступил конец, он упорно не сдавался, даже когда коллеги безмолвно опустили руки, он бился один.
– Артур Иванович, – тихо произнесла Ольга, – прошло двадцать минут...
Он в бешенстве выскочил из операционной.
Все – короткое слово хлестало, словно плетью. Все – это когда ничего уже не будет, во всяком случае, для Вали. Все – когда в виски издевательски стучит: ну, не всесилен ты. Невыносимо ныло внутри. Водки бы...
А полчаса спустя после битвы со смертью его отчитывал Георгий Денисович:
– Артур, ты ведешь себя ниже всякой критики. У тебя плановые операции полетели. Людей готовили морально и физически, настраивали, а ты... Нарушил график.
– Почему ее не оперировали? – прервал поток упреков Артур.
– Потому что некому было.
– Почему меня не вызвали?
– Артур, ты ведь специалист. Ты что, не видел изначально? Она не выжила бы.
– Выжила бы! – гаркнул Артур с несвойственной ему остервенелостью. – Если бы вовремя! Бросили девчонку подыхать!
– Вы забываетесь! – повысил тон и Георгий Денисович, ибо в неосторожно брошенных словах нашел подтверждение доносу Евгении, а под себя рыть подкопы он никому не позволит. – Это вы, Артур Иванович, из упрямства стали к столу, и в результате у нас... у вас летальность на столе! То вы забываете о долге и отказываетесь оперировать, мотивируя, что больная ваша знакомая, то вы кладете на стол безнадежную и одновременно знакомую коллегу, тратите массу средств на то, что, к глубокому прискорбию, обречено... Как это понимать? У вас натуральная звездная болезнь.
– Боже мой! – выдохнул протяжно Артур, закатив демонстративно глаза к потолку. – Бред какой-то. И демагогия чистой воды.
– За неэтичное поведение перед больными, которые получили из-за вас сильнейший стресс, я выношу вам выговор!..
– Да хоть пять! – и Артур хлопнул дверью.
«Какой-то неудачный день, – думал он, сидя за рулем и невнимательно слушая рассказ Даши о ее перипетиях на работе. – Только-только у нас с Дашкой наладились отношения, на работе у обоих разладилось. Что за черт?»
– Ты не слушаешь меня, – расстроилась она.
– Извини, Дашенька, у меня сегодня был очень сложный день. Очень. Мне сейчас не помешает сто грамм водки и хорошая доза секса.
– Знаешь, мне тоже.
– Ого, Дашка, ты входишь во вкус, – вяло пошутил он.
Петюн балдеет, когда водит «импортяшку», как любовно назвал он совершенство на колесах. Машина компактная, ходит бесшумно, имеет отличную маневренность, ею легко управлять. Совершенство дожидалось Гарпуна, пока тот пребывал в «краю непуганых идиотов», в гараже возле дома, где они теперь живут. Еще в ней плюс – стекла! Салон снаружи не видать. Гарпун, садясь в машину, каждый раз напоминает:
– Езжай осторожно, по правилам, чтоб ни одна собака ментовская не остановила. Мы ж не знаем, вдруг у каждого мента наш облик за пазухой припрятан.
Разве ж правила нарушаются специально? На подобный случай в кармане Петюна лежат сотенные. Раз останавливает мурло дорожное, а Петюн ему в рыло сотню:
– Извини, друг, спешу.
Сошло. И сойдет, так как не каждый сотенками разбрасывается. Однако сегодня он не испытывал кайфа за рулем «импортяшки». Дура Валька так и стоит перед глазами. Петюн сначала сделает, а потом жалеет. На хрена эту Вальку трахал? Вон проституток полным полно, бабки есть, бери любую. Гарпун хитер, сначала сам ее жарил, а потом Петюну предоставил: на, дескать, прикрой меня своей спермой. Еще перо воткнуть в нее требовал, но тут Петюн сообразил – нельзя. Сейчас техника с наукой шагнули далеко, ну как докопаются? Хоть бы зарыли эту Вальку в посадке, например, так нет же – бросили.
– А вот и они, – отвлек Петюна Гарпун, вытягивая шею вперед. – Валюха точно навела, молодец девчонка. Трогай, Петюн.
– Что будешь делать? – спросил тот, выезжая со двора и попадая в вечерний город в огнях. – Пришьешь их?
– Посмотрим, – отозвался Гарпун лениво.
У него манера такая: говорит небрежно, неохотно. После Вальки манера эта перестала нравиться Петюну. Валька, Валька...
– Слушай, зачем было с этой Валькой связываться? – позволил себе Петюн затронуть больную тему. – Мы бы отследили ниггера от больницы. На фига лишний риск?
– Мозгов у тебя с помет воробья, – усмехнулся Гарпун. – Именно потому, что не желаю рисковать. Зачем нам торчать у больницы, ездить за ним? А если он заметит? И вдруг охрана у него есть? Мало ли какие меры он предпринял. Валюха нам помогла без лишнего напряга узнать, где обитает ниггер и его баба.
– Нас же искать будут.
– Пусть ищут. Из ее знакомых нас вместе никто не видел, я увозил ее на окраины города, гуляли мы в темных закоулках, да и сработал я быстро, за несколько дней управился. Так что кати домой и не дергайся,
