– Я взяла такси, – наконец вымолвила она, но ни оправдания, ни смущения, ни других чувств в интонации не слышалось.
Гера под стать Юльке. Если Осокин внешне отдаленно напоминает романтического принца (правда, принц без дворца – пародия), то Гера – образец мужественности. Он рослый, с великолепной шевелюрой темных волос, с волевым подбородком... Да что говорить! Сошедший с экрана супермен – не иначе. На деле он мягкий и обходительный. А еще хороший друг, что является редкостью в современном мире.
– Домой приехал – ее нет, – продолжал Гера. – Подумал и сюда рванул.
– Юль, собирайся, – сказал Осокин.
Она соскользнула с тахты, встала. Зашуршала легкая ткань. Только сейчас Осокин заметил, что одета она нарядно. Юля неторопливо, словно времени у нее уйма, сунула одну ступню в модельную туфельку, потом другую, подошла к Осокину, постояла. Он воспользовался ее методом – не реагировал. Юля сделала несколько шагов по ступенькам, на секунду задумалась о чем-то, а Осокин вдруг вспомнил:
– Юль, у меня к тебе просьба. Последи за одной женщиной... – Она обернулась, одна черная тонкая бровь в удивлении приподнялась. – А я послежу за ее сыном.
– Кто она? – поинтересовалась Юля, но не более того.
– Не знаю. Завтра буду ждать тебя в половине восьмого... Ты, Гера, разрешишь? – вдруг вспомнил он, что надо, вообще-то, спросить разрешения у некоторых.
– А ей можно запретить? – удивился тот.
– Так мне рассчитывать на тебя? – снова обратился Осокин к Юле.
– Конечно, – сказала она, по-родственному чмокнула его в щеку, начала спускаться вниз.
– Подожди меня в машине, – бросил ей в спину Гера. Она не обернулась, ушла. Герасим (таково его полное имя) достал сигарету, закурил. После паузы произнес: – Хм, и это терпит законный муж...
– Перебесится, – сказал в ответ Осокин о Юльке.
– Что ты! Она не бесится. Я даже не знаю, умеет она беситься или нет.
– Потерпи. Ее завоевывать надо, как блокпост.
– Боюсь, мне это не удастся. Не вмешивал бы ты ее в свои дела, Дар.
– Нет никаких дел. – Впервые за время появления Герасима Осокин посмотрел на него. Посмотрел открыто, в глаза. Герасим ценит в нем прямоту.
– Ладно, бывай, – вздохнул Гера.
Хлопнули по рукам, Герасим сбежал по ступенькам.
Марьяна открыла дверь в половине второго ночи:
– Что так долго, блин?
– Ну, знаешь... – не находил слов Радий. – Думаешь, автогены на каждом углу валяются? Глубокой ночью купить их раз плюнуть, да?
– Достал? – взвизгнула Марьяна. Она поняла по интонации, что автоген есть.
– За бабки у нас все достанешь. Десять тысяч отвалил сторожу, но газа осталось в баллоне немного, учти. А тебе зачем автоген?
– Тащи в дом, – ликовала Марьяна, неуклюже подпрыгивая, ведь как-никак, а она совсем немного отставала от покойного мужа в весе.
Партнеры Фисуна, такие же старые уроды, считают ее красавицей и норовят пощупать, на большее они не способны. Разумеется, она хороша, это на подиумах кости вышагивают, а в постели мужики любят тело. Да и кто видел богатого, престарелого пупсика, женатого на некрасивой кляче? Впрочем, некоторые предпочитают не менять жен, но все равно на сторону бегают, уж Марьяна насмотрелась.
Радий, предприимчивый лидер молодежного движения в городе, внес в кабинет баллон, от которого отходила трубка, а на ее конце болталась какая-то штуковина.
– Чужой! Чужой! – живо отреагировал на появление Радия Бакс.
Радий вздрогнул, Марьяна его успокоила:
– Это попугай. Мы здесь одни.
Пока Радий приводил в готовность аппарат, она нервно курила, поглядывая на часы, ходила вокруг, не представляя, чем помочь.
– Трепалась про мужа? – спросил он.
– Его застрелили, – вдохнула полной грудью дым Марьяна и бешено выдохнула. – У меня на глазах. Выстрела никто не слышал, пистолет был с глушителем. Мой кабан охнул и мешком стал падать. Потом позвонили из больницы, сказали: подох.
– На убитую горем вдову ты не похожа, – подметил Радий.
– Черта с два! – дымила Марьяна, расхаживая взад-вперед. – Фисун – свинья, дерьмо. Чтоб по нему страдать? О, боже, за что я свинью оскорбляю?
– Готово, – сказал Радий. Марьяна подлетела к нему, веря в удачу. – Погоди, это не все. Нужна маска... Она закрывает лицо, а в середине сделана прорезь для глаз, застекленная, стекло очень темное. На пламя смотреть нельзя, ослепнешь.
– Почему не купил маску? – рассвирепела Марьяна.
– Сторож не нашел.
– Так... – лихорадочно она начала искать выход. – Очки подойдут?
– Вряд ли.
– Хамелеоны! За двести баксов!
– Хоть за триста. Все равно ослепнешь.
– А двое очков?
Марьяна метнулась в гардероб – специально отведенную комнату для вещей, постельного белья и всего прочего. Принесла несколько штук очков, выбрала самые темные, скрепила дужки резинками и протянула Радию.
– Нет, подруга, – отступил он, улыбаясь. – Хочется быть полноценным, а не закончить жизнь в темноте.
– Ну и пошел к черту! – психанула она, надевая двойные очки. – Покажи, как эта штука работает и отваливай.
– А что ты хочешь приварить? – поинтересовался он.
– Не твое дело.
– Тогда не расскажу.
– Денег не получишь, – пригрозила Марьяна.
– Я знал, что ты аферистка, но я тебе верил. Каюсь, дурак был. Марьяна, резак не любит неумелые ручки. Лучше скажи, что ты хочешь приварить.
– Скорее разварить... – задумчиво уронила она. А вдруг правда сама не справится? Она решительно сняла со стены картину. – Сейф хочу вскрыть.
– Сейф! – заорал Бакс. – Резак! Марьяна корова!
– Господи, – закатила она глаза к потолку. – Пошли этому пернатому скоропостижную смерть. Иначе я дуба дам от испуга.
– Марьяна, сейф вскрывать... это уголовщина, – растерялся Радий.
– Слушай, заткнись, – скривилась она, ей вторил попугай: «Заткнись, заткнись!» – Это сейф моего кабана. Значит, то, что в нем есть, мое. Я его настоящая и законная жена.
– В таком случае, почему ты сейчас хочешь его вскрыть? Что за спешка?
– Потому что завтра сюда прилетит стая акул...
– Акулы не летают, они плавают, – попытался разбавить шуткой напряженную атмосферу Радий.
– ... И эта стая не оставит от меня мокрого места, не говоря уже о том, что не даст даже посмотреть на деньги, которые лежат там. – Ткнула пальцем в сейф она. – Их мне не видать, когда сюда явятся поросята моего кабана. Потом доказывай по нашим продажным судам, что ты имеешь право на мизерную долю кабаньего капитала. Я не желаю тратить здоровье. Пусть они забирают дом, машины, кампанию. Авось, подавятся. Я уступаю, но при этом свое заберу наличными. А денег там... Радик, нам их хватит, если, конечно, ты мне сейчас поможешь.
Соблазн велик! Всем известно, что у Фисуна бабок куры не клюют. И лежат они – бабки, не куры, конечно, – так близко. Сейф большой, там их много, наверное, и все в пачках... Руку протяни... Но нет, пока
