было только одно объяснение такой несостыковки – не «зацепила». Я не из тех романтичных девиц, мазохистски мусолящих неприятные воспоминания о мужчинах, с которыми что-то не сложилось. На следующий день я и думать забыла о странном охраннике Паше.
Каково же было мое удивление, когда вечером он позвонил, чтобы пригласить меня на день рождения к какому-то его школьному товарищу.
И все повторилось.
Сначала мы вдумчиво выбирали подарок: я советовала приобрести что-нибудь шокирующе забавное в ближайшем секс-шопе, он краснел всеми видимыми из-под одежды частями организма и бубнил о том, что приятель коллекционирует антикварную посуду. В итоге мы приобрели в сомнительной лавчонке на Старом Арбате почерневшую сахарницу с цветочным орнаментом (продавец клялся, что это чистое серебро и просил двести пятьдесят долларов, но я подняла его на смех и ловко сторговалась до пятидесяти).
Потом долго стояли в пробке на Садовом кольце, и под хриплые напевы Цезарии Эворы Паша рассказывал о том, что в будущем году планирует взять кредит и открыть небольшой магазинчик «Все для рыболова». Оказывается, он был заядлым рыбаком и раз в сезон выезжал с палаткой, удочкой и антикомариным спреем в какие-то дали дальние.
– Моя фотография даже была на обложке журнала «Рыболов-любитель», – похвастался он, – я тебе как-нибудь покажу.
– О, так ты у меня
Коллекционер антиквариата оказался плешивым занудой, похожим на доцента гуманитарной кафедры из черно-белого советского кино. Он носил очки в пластмассовой оправе, видавший виды свитер с катышками на рукавах и брюки в мелкий вельвет. Когда-то они с Павлом учились в одном классе. Потрясающая несправедливость времени – над кем-то оно работает, не покладая рук, а кого-то словно про запас оставляет. У Пашиного приятеля была супруга – милая и дебелая, в тугих каштановых кудельках и кружевном фартуке поверх домашнего халата. Вот уж не думала, что кто-то в нашем городе еще носит байковые халаты старого образца – причем носит не украдкой, а гостям напоказ.
Паша с коллекционером удалились на балкон, оставив женщин наедине с домашним черничным тортом. Супругу коллекционера звали Юлей, и она с ходу начала рекламную кампанию по продвижению в массы бренда под названием «Павел Мясников, отличный парень, к тому же холостой».
– Вы не представляете, Алиса, что это за человек, – с придыханием говорила она, уминая торт. Видимо, Юле было плевать на собственный внешний вид – обычно женщины ее телосложения стараются уклоняться от скоростного пожирания жирных десертов.
– Да? И что же в нем особенного?
– Как? – она едва не захлебнулась. – Вы его просто плохо знаете! Он же золотой человек! Работящий! Зарабатывает прилично! И главное – надежный. Он никогда вам не изменит, никогда не будет врать.
– Почему же такой клад до сих пор одинок? – я спрашивала не потому, что меня интересовали подробности Пашиной биографии. Просто забавно было наблюдать за ее искренним желанием устроить приятельскую личную жизнь.
– У Паши была девушка, – поколебавшись, ответила Юля, – четыре года жили вместе, большая любовь. Но… ох, только вы уж ему не говорите, что я проболталась… она потом сбежала к какому-то олигарху.
– Красивая, наверное, девушка была, – усмехнулась я.
– Ничего особенного, – поджала губки Юля, – мне она никогда не нравилась. Я сразу поняла, что от такой одни неприятности. Вульгарная, недомашняя.
– А я? Разве я произвожу на вас надежное впечатление?
Юля с сомнением посмотрела на мою руку, лежавшую на столе. Овальные ногти я накрасила кричаще- черным лаком. Да и одета в тот вечер была так, что ни у кого не повернулся бы язык назвать меня приличной домашней девушкой. Неудивительно – ведь я думала, что мы идем на вечеринку. На мне был цветастый сарафанчик из Наташкиных стратегических запасов, колготы в крупную сетку и лаковые босоножки на каблуках.
– У вас глаза добрые, – наконец интеллигентно выдала она.
Я рассмеялась – обычно, если про человека невозможно придумать хоть что-нибудь хорошее, говорят, что у него добрые глаза.
– А вы давно с Пашей… вместе? – сглотнула Юля.
– Честно говоря, это наше второе свидание.
– Да? – будто бы удивилась она. – Странно…
– Что странного?
– Да он моему Мишке о вас все уши прожужжал! – рассмеялась Юля. – Мол, Алиса такая красивая, необычная, смелая! Ой! – она зажала пухлой маленькой ладошкой рот, – наверное, не надо было говорить. Ну, ничего у меня на языке не держится.
Тут уж настала моя очередь удивляться.
– А вы уверены, что речь шла именно обо мне?
– Какие могут быть сомнения? Или думаете, что у него может быть много знакомых Алис с красными волосами?
Я покачала головой – да уж, дела. Честно говоря, даже сейчас, с высоты прожитого вместе времени, я не понимаю, чем же тогда его привлекла. Если бы его работа не была связана с модным ночным клубом, я могла бы предположить, что Пашин глаз не привык к девушкам ярким, как тропические мотыльки. Но такие девушки являлись в клуб пачками. А если еще вспомнить обстоятельства, при которых мы познакомились… Я некультурно изливала грусть-тоску сумасшедшего вечера в уличный мусорный бачок, а он подошел сзади и предложил помощь. Когда я работала в секс-шопе, читала в одном из голландских порножурналов, стоивших у нас невероятные деньги (семьсот рублей за тоненькое глянцевое издание), о сексуальном извращении, именуемом копрофилия. О болезненной страсти к… хм… человеческим фекалиям. Может быть, Паша испытывает болезненное влечение к блюющим дамам, поэтому мой образ показался ему таким привлекательным?!
– Да вы не напрягайтесь так, – улыбнулась Юля, неверно истолковав мое смущение, – пусть все идет своим чередом. Но… Если вы полюбите нашего Пашу, не пожалеете.
В этот момент в кухне появился и сам предмет ее восхищения вместе с хозяином квартиры.
– О чем вы тут болтали? – подозрительно поинтересовался он.
Ответили мы хором.
Юля находчиво улыбнулась:
– О погоде. Такое солнышко за окном, хочется на дачу, загорать!
А я расхохоталась и сказала, глядя ему в глаза:
– О тебе, Паш. Юля говорит, что я произвела на тебя неизгладимое впечатление, и пытается нас сосватать.
Остаток вечера был смазан густым соусом взаимной неловкости. Хозяева квартиры не знали, куда глаза девать. Время от времени я перехватывала укоризненный взгляд «доцента», направленный на кудлатую, красную от смущения супругу. Ох, и достанется ей вечером за длинный язык! Ну а Паша вел себя преувеличенно бодро, отважно пытался пересказывать остроты последнего
Ушли мы рано, еще не было десяти.
В лифте Паша сразу начал извиняться и оправдываться, но я его остановила:
– Не надо. Что плохого, если я тебе нравлюсь? Все равно я бы поняла, рано или поздно.
– Все дело в Юльке, – смущенно улыбнулся он, – ей тридцать два, а в душе – девочка совсем. Все мечтает меня женить. Прости, если тебе было неловко.
– По-моему, неловко как раз было всем остальным, кроме меня, – рассмеялась я.
Настроение мое было приподнятым. Паша по-прежнему не казался мне хоть сколько-нибудь привлекательным, но тем вечером в его образе появилась новая завораживающая черта. В меня так давно не влюблялись мужчины. Нет, чепуха. На самом деле, в меня