– Не стоит беспокоиться. Если мы опаздываем, лучше поехать сразу. Или вечеринка будет у вас?
– Понимаете, Арсений… Да вы проходите, проходите в гостиную. – Она смутилась, но это не показалось ему подозрительным. – Я пыталась дозвониться до вас и до Петра…
– Странно, мобильный всегда при мне, и он работает.
– Может быть, что-то с моим телефоном?.. Не важно. Понимаете, вечеринку отменили.
Если он и разозлился, то только в первый момент. Неужели этой клуше сложно было поднять телефонную трубку и предупредить заранее?! Врет она все, никому она не звонила. Петр всегда на связи, да и он, Арсений, от мобильника не отходил. Потом он подумал, что все сложилось не так уж и плохо. Непредусмотренный выходной – это как призовая игра в компьютерной баталии. Он сможет сходить в кино на третьего «Терминатора», спокойно поужинать в «Якитории», может быть, даже зарулить в какой-нибудь ночной клуб.
– Ничего страшного! Боюсь, что аванс вам не вернут. Но мне платить ничего не надо.
– Арсений, – она нервно сглотнула, – о деньгах не волнуйтесь, все равно я вам заплачу. Для меня это необременительно, и потом, я же вас подвела…
– Такие накладки случаются.
Он вдруг заметил, что Карина одета нарядно, не по-домашнему. На ней было сдержанно-зеленое платье мини. Ноги у этой Дрозд были что надо! Стройные, никакого целлюлита или выступающих вен! Такие ноги вполне могли принадлежать и двадцатилетней фотомодели. Интересно, это ей от природы так повезло? Вряд ли, скорее всего всю жизнь мучается, бедная. Диеты, гимнастика, может быть, даже липосакция. Он был прекрасно осведомлен о таких вот женских штучках.
Миниатюрные уши Карины украшали изящные изумрудные серьги, ее красивые лисьи глаза были ярко накрашены, веки присыпаны золотистыми блестками. Почему же она не переоделась, если знала давно, что вечеринку отменили?
– Арсений, проходите. – Она взяла его под руку и буквально втолкнула в гостиную. – Дело в том, что эта вечеринка должна была проходить в моем доме. Я готовилась, а потом выяснилось, что мои гости не смогут прийти.
«Что, все сразу? – удивился Арсений. – Что-то ты, красавица, темнишь!»
– А я пирог испекла, сама, представляете? – суетилась звезда, указывая ему на кресло. – Так что придется вам попробовать. О деньгах не беспокойтесь.
– А я и не беспокоюсь. – Он уселся, понимая, что другого выхода нет.
«А может быть, дамочка просто решила меня соблазнить? – подумал он, но тотчас же оставил эту мысль. – Что за бред? Если бы она хотела секса, то так бы об этом и сказала. Что она, красна девица, что ли? Да и я – не романтический герой…»
Он приметил на журнальном столике фотографию в красивой резной рамке – улыбающаяся Карина, молодая совсем, а рядом с ней какой-то толстый мужик и два совершенно одинаковых ребенка. Мужик, видимо, был ее мужем. Арсений удивился – что она могла в нем найти? Совершенно невзрачный тип. Арсений мысленно окрестил его «пузаном».
– Это ваши дети? Они близнецы?
– Да. Костя и Катя. Но сейчас им уже по восемнадцать лет, они живут в Москве, во ВГИКе учатся.
«Где ж им еще учиться с такой мамашей», – не без некоторого смутного раздражения подумал Арсений, который всегда терпеть не мог блатных, тех, кому все прелести жизни доставались просто так, ни за что. Таких он сразу находил в любой толпе.
Их легко распознать по сытому взгляду и ленивым манерам.
– А рядом с вами кто? Муж?
– Да. Но недавно мы расстались. – Ее голос все-таки дрогнул, из чего Арсений сделал вывод, что под нейтральным словом «расстались» подразумевается уход пузатого мужика с фотографии к другой женщине. Странно, что она так переживает. У нее должно быть много поклонников. Может, из-за этого он и ушел.
– Извините.
– Ничего страшного. Мне уже все равно. Вы какое вино предпочитаете?
– Красное сухое. Я его обычно разбавляю минералкой.
– Надо же, я тоже! Меня в Австрии подруга научила. Это хорошо, у меня как раз есть замечательное греческое вино.
Она ловко вонзила штопор в бутылку. Он дернулся было помочь, но Карина работала «на автомате», и у него закралась мысль – а не спивается ли потихоньку наша брошенная пузаном кинозвезда? Уж больно лихо у нее получается вскрывать бутылки! Наконец вино было разлито по красивым хрустальным фужерам, на кофейном столике появился шоколадный пирог с цукатами, а сама Карина уселась в глубокое кресло напротив него. При этом ее юбка немного сбилась вверх, и он поневоле еще раз залюбовался безупречными ногами – на его месте так поступил бы любой мужчина. Карина, перехватив его взгляд, торопливо одернула юбку – наверное, это был машинальный жест, потому что, спохватившись, она оставила ускользающий подол в покое и улыбнулась.
«Смешная она, – подумал Арсений. – Строит из себя этакую фамм фаталь. А на самом деле ей бы блины для мужа печь да над детишками крыльями хлопать».
– Вы сегодня так хорошо выглядите, Карина, – сказал он, для того чтобы сказать хоть что-то, потому что пауза неприлично затянулась. Он видел, что ей тоже неловко, и удивлялся, зачем она его все-таки позвала. Хотя иногда ему попадались клиентки, которые любили поплакаться на обидную женскую долю. Неужели она из таких? Не похоже.
– Спасибо. Не очень-то я часто наряжаюсь.
– Странно. Мне казалось, у актрис вся жизнь на виду.
– Не вся. В последнее время я все больше сидела дома, – улыбнулась Карина. – Мы с моим мужем… бывшим мужем почти каждый месяц выбирались куда-нибудь на выходные. Париж, Венеция, Мадрид. Там меня никто не знает, я могла хоть голой на улицу выйти.
– Сомневаюсь. – Он красноречиво взглянул на ее ноги, и опять ее холеная рука метнулась, чтобы одернуть подол, но замерла на полпути. Странная женщина! – Дальше одного квартала с вашей фигурой вы бы не прошли.
– Спасибо. Но я была не одна. Анатолий меня бы защитил.
– Вы по нему скучаете? – Он понял, что пора приступить к сеансу психотерапии.
– Вряд ли. Сначала – да, и очень сильно. А сейчас… Понимаете, я к нему просто привыкла. Почти тридцать лет вместе – это срок. Страсть уходит, и любовь, наверное, уходит. Но остается привычка. Хотя сейчас мне кажется, что лучше жить одной, – спохватившись, добавила она.
Арсений ей не поверил, но решил тактично промолчать. Почему-то ему было неловко в обществе этой застенчивой красавицы, которая в матери ему годилась по возрасту, но выглядела почти как ровесница – в приглушенном свете. Черт, как хорошо он знал это лицо! Он видел это лицо улыбающимся, плачущим; он видел, как она целуется и дерется, как она поет, танцует и занимается любовью, конечно, в откровенных сценах Карина не снималась никогда. Так что скорее он видел на экране, как она намекает на то, что собирается заняться любовью, но все же это было что-то. И как не похожа была та смелая экранная красавица на зажатую домохозяйку, которая сидела напротив него, демонстрируя длиннющие ноги. Не похожа, несмотря на то что у них было одно лицо! Что-то здесь не так… Так просто не бывает. Не может человек с энергетикой секс-бомбы быть таким вот простым и незатейливо-скромным. А может быть, ему, Арсению, просто в каждой женщине мерещится стерва? Обжегшись на молоке, он дует на воду?
Или это она, Карина, пытается ввести его в заблуждение удачно подобранной маской? Там, в ресторане, на презентации сериала, он ведь спросил у нее – какую маску носите вы, Карина? Он не мог не заметить, как она напряглась. А почему? Неужели потому, что ей просто польстило его внимание? Едва ли, у нее, наверное, таких, как он… больше, чем она в состоянии переварить.
– Одна я могу делать что хочу, – продолжала она тем временем расписывать самой себе преимущества жизни без пузана. – Он всегда вставал рано, а я люблю понежиться в постели. И потом, у него аллергия на краски и растворители, а я рисую.
– Вы рисуете? – удивился он.
– Не совсем, я неправильно выразилась… Я делаю кукольные домики. С детства. Хотя таланта у меня,
