Энн Риверс Сиддонс
Королевский дуб
Хейворду, моему другу по черничному кусту
Я стал Смертью, разрушителем миров.
В лунном свете река широка, далека.
Я тебя перейду, но не знаю когда.
Создавая мечты, подчиняя сердца,
Мне идти за тобой суждено до конца.
Мы два странника, те, что уже вышли в путь.
В этом мире на многое стоит взглянуть.
Видишь, радуга выгнула спину свою,
Видишь, там мы с тобой у нее на краю,
По черничным кустам мы друзья на века –
Я и спящая в лунном сиянье река.
Эта книга — вымысел. Имена, действующие лица, характеры, место действия и события являются результатом или воображения автора, или его художественного домысла. Какое-либо сходство с реальными событиями, конкретным местом или с людьми, ныне живущими или уже умершими, является совершенно случайным.
Глава 1
В конце века начала умирать Земля, но только немногие заметили это. Как и во все времена непостижимых катастроф, мифы, легенды и чудесные предзнаменования наполнили собою все вокруг.
Началось с того, что Козий ручей вдруг засветился. Произошло это в тот самый день, когда я приехала в Пэмбертон. Но Том Дэбни рассказал мне о случившемся намного позже. Можно было бы догадаться, что он говорит аллегорически, ведь Том видел приметы и знамения повсюду и даже свое пробуждение по утрам воспринимал как чудо. Но после Дэбни то же поведал мне и Скретч Первис.
— Засветился, ей-богу, засветился, будто внизу лампочки зажглись. Знаешь, голубые такие, — прохрипел он. — Прям-таки по всему течению до самой Биг Сильвер. И понял я тогда: что-то серьезное случится. И точно, в тот самый полдень все и произошло.
Вот тут-то я и поверила в рассказы о светящемся ручье. Хоть Скретч и был подслеповат, но обладал проницательностью и не стал бы говорить то, в чем не был уверен. И если старик утверждал, что Козий ручей засветился, значит, Бог тому свидетель, это было действительно так. А как и почему все произошло, не имеет значения.
Козий ручей… Непривлекательное и приземленное название для той прекрасной и любимой многими частицы темных вод, что разлились по всему штату Джорджия.
Поздним летом будто запотевшее от дыхания черное зеркало, а в синевато-стальной осени задумчивый, как дремлющая рептилия, в оправе изо льда, таящий что-то под бескровными зимними небесами, медленно струящийся вместе с успокоившимися талыми водами, несущий веточки кизила и жимолости долгой волшебной весной, Козий ручей петлял, прокладывая свой путь двадцать с лишним миль[1] от источника, родника где-то в бесчисленных болотах, покрывающих большую часть округа Бэйнс на юго-западе Джорджии, до того места, где он отдавал свою жизнь Биг Сильвер — Большой Серебряной реке.
Часто на своем пути Козий ручей, мелеющий и просвечиваемый солнцем, течет сквозь высокие травы и тростники, сквозь обширные поля и просеки вековых лесов, растущих в окрестностях Биг Сильвер. Его жизнь здесь чиста и открыта, это область шумливых птиц и трудолюбивых енотов, пчел, черепах, змей и, как мне говорили, редко встречающихся небольших и незаметных аллигаторов.
Сама я никогда не встречала их, хотя видела смертоносные всплески черных вод, когда один из гэйторов — так их называют в этих краях — схватил детеныша дикой свиньи, и слышала ужасное рычание и тонкий писк поросенка. И черные воды окрасились кровью жертвы.
Олени сотнями приходят на водопой к илистому мелководью. Почти каждое утро можно увидеть паутину следов, оставленную их тонкими раздвоенными копытцами. Там же толкутся и кабаны, дикие и тупые.
Но наступает такое время, когда деревья вокруг обширных полей покрываются безобразными цветами деревянных и металлических настилов. Это укрытия замаскировавшихся охотников, пришедших сюда с винтовками, с современными луками и великим множеством хитроумных приманок, — со всем, что нужно для убийства стройных белохвостых оленей, что пасутся на берегах Биг Сильвер.
Обычно Козий ручей бежит тайно, в вечном полусумраке темно-зеленых деревьев, свисающих мхов и подлеска, становясь таким темным, будто течет кровь Земли. Его жизнь — это великая загадка, как и загадочно то место, где родился он. Я никогда не видела истока Козьего ручья, но много слышала о том таинственном мраке, который царит там даже в самый солнечный день.
И было время, когда я влюблялась, валилась на землю от усталости и неги, а потом ела вдоволь на его зеленых берегах. И мне никогда не забыть тот самый первый, самый сказочный день, когда Козий ручей разрезал вдруг землю и предстал передо мной, словно перст, указующий путь к Пэмбертону.
Я приехала в Пэмбертон, заранее умирая от скуки, как охотничья собака, уставшая от преследования надоевшего ей кролика. Но неожиданно нашла пышную красоту, такую яркую и необычную, что это даже испугало меня. Я заехала к Тиш, чтобы узнать, как обстоят дела, и побывать на встречах, устроенных Чарли. Но после первого визита к подруге мне стало ясно, что я должна уехать отсюда немедленно: город давил на меня, вызывал беспокойство своей необузданной красотой. И тем не менее осталась — Тиш уже нашла жилье для нас с Хилари и внесла задаток.
— Теперь ты никуда не уедешь, — заверила она, — я уже всем рассказала о твоем приезде. Или ты хочешь сделать из меня лгунью? Это в Пэмбертоне хуже, чем хвалиться своей родословной. Нет ничего плохого, если это делают другие, иначе никто не пригласит тебя на вечеринки.
— Но я не родовита.
— Чушь! С твоими предками все в полном порядке. В конце концов, ты из семьи Колхаун, а это имя здесь имеет тот же вес, что и какой-нибудь Кэбот в Бостоне.
— Ты же отлично знаешь, что я не из этой семьи. Да, Кристофер — Колхаун, но я-то — Андропулис. Ну конечно, если наши фамилии объединить, то, может, и получится что-то вроде Кэботопулис.
— Не дури, Энди, — проговорила Тиш сдержанно, — это самое лучшее, что вы с Хилари можете сделать. Тебе следует устроить девочку до того, как начнутся школьные занятия, да и самой пообжиться.
Не столько эти доводы, сколько спокойная уверенность Гиш заставили меня решиться. Моя подруга не
