— Почему же, могу, — сказала тогайранка.
— Ятол Маду Ваадан стремится объединить Бехрен под властью Хасинты, поскольку только это не даст стране снова скатиться к хаосу.
— И аббат Олин помогает ему в этом, — вздохнула Бринн. — Но скажи, кто именно добивается, чтобы Дариан-Дариалл снова стал бехренским? Ятол Ваадан или аббат Олин?
— Моя госпожа, я не знаю ответа на этот вопрос, — признался бехренец. — Ятол Ваадан никогда не высказывался…
— А я думаю, что это, скорее всего, аббат Олин. Это весьма точно характеризует степень его власти над Маду Вааданом. Он использует все преимущества отчаянного положения твоего господина.
Печтер Дан Тарк открыл было рот, собираясь ответить, но потом просто пожал плечами, явно не желая соглашаться с выводами тогайранки, однако не в состоянии опровергнуть их.
— Может, стоит послать голову этого глупца ятолу Ваадану? Чтобы он наконец сообразил, что нас его планы не устраивают, — заявил неистовый Таналак Кренк, свирепо поглядывая на Дан Тарка.
Бедняга съежился, словно стараясь стать как можно меньше и незаметнее.
Тогайранка бросила на своего командира сердитый взгляд.
— А что ты думаешь о недавнем сражении? — продолжила она расспросы. — Кому принадлежит Дариан-Дариалл? Или ты предпочитаешь название Дариан?
Посланец ятола Ваадана в замешательстве закусил губу.
— Говори, не бойся. Я уже сказала, что никаких дурных последствий твоя искренность иметь не будет.
— Город по праву носит имя Дариан-Дариалл, — отозвался после некоторого раздумья Печтер Дан Тарк. — Он получил его по договору и к выгоде обоих наших народов. Так я считал, когда советовал ятолу Ваадану заключить этот договор. И последующие события не изменили этого моего мнения.
— Тогда уходи, — приказала Бринн, и Печтер Дан Тарк недоуменно воззрился на нее. — Отправляйся к ятолу Де Хамману и выясни, чего он хочет. Думаю, он скажет тебе, что лагерь сворачивается и армия возвращается в Хасинту — полагая, что ты, вернувшись, сообщишь об этом мне.
— А что передать ему от Тогайского Дракона?
— От меня — ничего, а от себя добавь, что не являешься моим другом, — ответила женщина.
Бехренец устремил на нее пристальный взгляд.
— Ты хочешь, чтобы я шпионил за своими людьми?
— Только если ты считаешь таковым аббата Олина, — сказала Бринн. — Поскольку все происходящее — дело рук Олина, а не Маду Ваадана. Кстати, возможно, ятол Де Хамман и в самом деле собирается уйти. Если он поверит, что ты не подослан мной, то скажет тебе правду.
— Но ты хочешь, чтобы я вернулся и…
Тогайранка пожала плечами.
— Это выбор, который должен сделать Печтер Дан Тарк, и я соглашусь с любым его решением. Если ятол Де Хамман признается, что намерен вернуть Дариан-Дариалл Бехрену, тогда, возможно, тебе станут понятны мои опасения, суть которых в том, что в Бехрене ныне правит аббат Олин, а не ятол Ваадан. И, осознав это, ты, возможно, поверишь, что Хасинте друг скорее я, чем монах абеликанского ордена.
Дан Тарк замешкался, как бы собираясь ответить, но потом произнес лишь:
— Ладно, тогда я пойду.
И с поклоном удалился.
— Он может выдать нас, — заметил Таналак Кренк.
— Выдавать-то, собственно, и нечего, — не согласился с ним Астамир.
— Или Де Хамман наврет ему с три короба, с тем он и вернется — если вернется, конечно, — не унимался тогайранец.
— Нам и так известны истинные намерения ятола Де Хаммана, что бы ни сообщил Печтер Дан Тарк, — сказала Бринн.
— Тогда какой смысл было посылать к нему Дан Тарка?
— Чтобы позже, если Де Хамман нападет на нас, было кому выступить от нашего имени в Хасинте, — ответила тогайранка и посмотрела на стоящих в стороне эльфов. — Вы видели Аграделеуса?
— Дракон вполне оправился от ран и с нетерпением ждет встречи с тобой, — сообщил Джуравиль. — Он в полной боевой готовности. Утверждает, что может лететь без отдыха несколько дней.
— Плохо то, что для него вообще опасно подниматься в воздух, — сказал мистик. — Бехренцы научились делать боевые машины, способные поражать Аграделеуса, и когда близилась к завершению война за свободу Тогая, из-за этого мы почти не могли использовать мощь дракона. Мы тогда потерпели бы поражение, не начнись заваруха у самих бехренцев.
Таналак Кренк насмешливо фыркнул, но даже он не решился открыто оспорить сказанное.
— А то оружие, которым теперь располагает Де Хамман, представляет еще большую угрозу для Аграделеуса, — продолжил Астамир.
— Монахи ордена Абеля, — уточнила Бринн.
— Им удалось серьезно ранить дракона. Он всегда с большим опасением относился к каменной магии, да и вообще к магии любого рода.
Тогайранка кивнула. Она хорошо помнила время, когда отослала Аграделеуса на юг, в Огненные горы. Еще тогда дракон не проявлял особой охоты приближаться к Обители Облаков, монастырю ордена Джеста Ту, адепты которого, как он знал, тоже владели различного рода магией.
Бринн сосредоточенно обдумывала сложившуюся ситуацию. Одно у нее не вызывало сомнений — попытка отсидеться в городе в конечном счете обернется для ее соотечественников бедствием. Слишком велик перевес сил, и долго сопротивляться бехренцам они не смогут. Но и перспектива возвращения в тогайские степи ее не привлекала, в особенности учитывая то, что Джуравиль рассказывал об Эйдриане вкупе с явно захватническими амбициями аббата Олина.
Это фактическое отсутствие выбора подводило тогайранку к решению, казавшемуся в свете рассказа Астамира о возможном расколе в рядах людей Хонсе-Бира в Хасинте наиболее разумным. Она повернулась к остальным, и суровое, полное решимости выражение лица молодой женщины поведало о ее намерениях еще до того, как она заговорила.
— Нужно прорвать осаду, прежде чем к людям Де Хаммана прибудет помощь, — заявила Бринн. — Нужно нагнать на бехренцев такого страху, чтобы они бросились бежать отсюда со всех ног, лишить их той уверенности, которую они обрели в результате своего победоносного марша, и напомнить, по каким причинам они когда-то испытывали ужас перед Тогайским Драконом.
— Пусть земля загорится у них под ногами! — воскликнул Таналак Кренк, однако его воодушевление быстро угасло. — Только я боюсь, моя госпожа, что это сражение обойдется нам слишком дорогой ценой. Тюрбаны…
Он оборвал себя, и это наряду с тем, что ее командир только что сказал о цене будущего сражения, позволило чуткой к любым мелочам Бринн почувствовать, как сильно тот изменился. Таналак Кренк начал понимать, что одного неистовства и доблести, присущих всем тогайру, для военачальника мало; требуется еще мудрость и наличие широкого взгляда на происходящее.
— Я хотел сказать — бехренцы, — поправился тогайранец, — численно в несколько раз превосходят наши силы, да и врасплох мы вряд ли их застанем. Как только мы выйдем из-под прикрытия стен, неприятель обрушит на нас шквал стрел, и сражение может закончиться, еще не начавшись. И все же мы будем биться до конца, если Тогайский Дракон о том нас попросит!
— Было бы глупо сражаться с такой армией в открытом бою, — сказала Бринн. — Аграделеус, вот наше самое мощное оружие. Дракон, бесспорно, в состоянии посеять страх в сердцах бехренцев, а его наводящие ужас атаки заставят их броситься в разные стороны и сломя голову бежать по открытой пустыне. Однако, чтобы это произошло, нужно сначала подготовить поле боя, причем там, где это нам выгодно. — Тут она посмотрела на Джуравиля. — Можешь ты с помощью изумруда перемещать и Аграделеуса?
— Только если он будет в человекообразном облике, — ответил эльф.
— Как насчет того, чтобы тайно перебросить его в тыл бехренского лагеря? — спросила тогайранка. — А заодно Астамира, меня и еще нескольких воинов.
