Похоже, что дело действительно важное. Тавров вздохнул и взглянул на часы.
– Хорошо, я буду примерно через час.
– Спасибо, Валера! – обрадовался Шон. – Стол за счет принимающей стороны!
Интересный день сегодня: все норовят угостить.
– Извините, мужики, но мне надо бежать, – сокрушенно сообщил Тавров, залпом допивая эль.
– Раз надо, так бегите, – согласился Павлов. – Все равно мы платим.
– Нет, я же плачу! – возразил Ковригин. – Мы же договаривались, что я «накрываю поляну».
– Нет, – возразил Павлов. – Мы договаривались, что ты проставляешься Валерию Ивановичу, но не мне! Так что за себя я плачу сам.
Тавров не стал дожидаться окончания спора. Он натянул куртку и поспешно покинул ресторан.
На первый взгляд, если торопишься, то логично было бы поймать машину, – но это было бы логично для любого другого города, а в Москве около восьми часов вечера на машине путь от Пятницкой до Тишинки может занять часа два, а то и три: пробки, бесконечные пробки.
Тавров дошел пешком до «Добрынинской», а там за пятнадцать минут доехал до «Белорусской» кольцевой. Еще пятнадцать минут ходьбы, и он ввалился в холл ресторана «Жар-птица». Сбросив гардеробщику куртку, он сказал метрдотелю, что его ожидают, и тот отвел его к столику, за которым расположились Шон и незнакомый Таврову упитанный мужчина в строгом черном одеянии с белым воротничком католического священника.
– Отец Антонио Серрано, – представил своего сотрапезника Шон. – А это мой друг, частный детектив Валерий Тавров, о котором вы так много слышали.
Они уселись за стол, Тавров попросил принести пиво, но Шон укоризненно сказал:
– Валера! Мы угощаем, как договаривались. Зачем холодной зимой накачиваться пивом, если на столе есть замечательная кедровка и отличные грибочки?! Накатим, господа!
Накатили. Тавров заметил, как отец Антонио озабоченно посмотрел на часы, и предложил:
– Давайте перейдем к делу.
– Да-да! – согласился Шон. – Отец Антонио не говорит по-русски, поэтому я буду переводить.
– Я приношу вам свои глубокие извинения, господин Тавров, что оторвал вас от важных дел, – начал отец Антонио. – Но я нахожусь в состоянии глубокого смятения и не вижу иного выхода из ситуации, в которой я оказался.
Видя, что отец Антонио действительно находится не в лучшем состоянии, Шон предложил «накатить» еще по одной, что и было сделано. Отец Антонио обрел относительную стройность мыслей и перешел к изложению дела:
– Я приехал в Россию по делам Церкви, и один из российских католиков изъявил желание исповедаться лично мне. К сожалению, тайна исповеди не позволяет мне рассказать то, что я узнал. Однако, заверяю вас, что ничего угрожающего безопасности России он мне не поведал. Вообще говоря, целью его встречи со мной оказалась тетрадь, которую он попросил передать руководству доминиканского ордена в Ватикане. Содержимое тетради в совокупности с тем, что он мне рассказал, вызвало глубокое смятение в моей душе.
Отец Антонио сделал паузу: было видно, что ему нелегко говорить.
– Я, разумеется, не могу раскрыть тайну исповеди, но охотно поясню, почему согласился отвезти пресловутую тетрадь в Ватикан. Этот человек показал мне нательный крест, на обратной стороне которого выгравированы две буквы: OD. Вам это что-нибудь говорит, господин Тавров?
– Да, разумеется, – подтвердил Тавров. – Это знак организации «Опус Деи», – но не той, которая была основана Балагером и популяризована в романе «Код да Винчи». Это тайная структура в недрах ордена проповедников, более известного под именем «Орден доминиканцев».
– Да, вы в курсе, – кивнул отец Антонио. – Тем проще… Я ничего не могу вам рассказать об этом человеке и его миссии по уже упомянутой мной причине. Мы обязаны оказывать всяческое содействие тем, кто предъявляет идентификатор OD. Но, на мой взгляд, этот человек ведет к гибели свою душу и, что очень печально, может привести к гибели других людей. Поэтому я решился дать вам эту тетрадь для ознакомления.
Отец Антонио достал из стоящего на соседнем стуле планшета тетрадь в потертом кожаном переплете и передал ее Таврову. Тавров раскрыл тетрадь и, к глубокой досаде, обнаружил, что она заполнена текстами на латинице.
– Что это за язык? – разочарованно осведомился Тавров. – Я не смогу это прочитать.
– Это написано по-испански, – отозвался отец Антонио. – И давайте договоримся сразу: я никогда никому не показывал эту тетрадь, но из-за своей рассеянности я оставил тетрадь в неподходящем месте, и господин Кэсседи сумел снять с нее фотокопии. Разумеется, я об этом ничего не знаю.
– Мой испанский не идеален, но я сумел перевести тексты, – отозвался Шон. – Язык повествовательный, без изысков, так что я сравнительно легко справился с делом. Я перешлю тебе русский перевод по электронной почте, Валера.
Тавров пролистал тетрадь: пожелтевшие страницы, заполненные где-то чернильной авторучкой, где-то химическим карандашом. Он вернул тетрадь отцу Антонио и спросил:
– Вы действительно считаете, что это важно?
– Я в курсе того, что за события с вашим участием произошли в прошлом году в Черногории, – коротко ответил отец Антонио.
– Вы полагаете, что содержимое тетради как-то связано с этими событиями? – насторожился Тавров.
– Нет, но это события одного порядка, – ответил отец Антонио. – Именно поэтому здесь замешаны члены OD. Вы понимаете?
– Да, я понимаю и обязательно изучу тексты, – заверил Тавров. – Но можно узнать вкратце: о чем там идет речь?
– Речь идет о некоем магическом предмете, который усугубляет грехи рода человеческого и потому должен быть изъят и спрятан в недоступном месте. Любой ценой.
– А известно, что это за магический предмет? – насторожился Тавров.
– Разумеется, – ответил отец Антонио. – Он прямо указан в тексте. Это древнее ожерелье.
– Но почему же им заинтересовалось тайное братство доминиканского «Опус Деи»? – насторожился Тавров. – Неужели это ожерелье так опасно?
– Они всерьез полагают, что очень опасно, – ответил отец Антонио. – Я не могу вам сказать большего. Вы все узнаете из текстов этой тетради. Извините, но мне пора.
Отец Антонио откланялся. Шон и Тавров за дружеской беседой допили кедровку под великолепную закуску и разошлись, довольные проведенным вечером.
Тавров доехал до дома на частнике. Воспользоваться «официальным» такси в Москве мог только безумец: обязательное наличие включенного счетчика в условиях бесконечных пробок делало стоимость поездки непредсказуемой.
Сбросив уже изрядно надоевшую зимнюю одежду, Тавров почувствовал страшную усталость. «Надо ложиться спать», – подумал он, зевая. С минуту он сидел, откинувшись на спинку кресла, и с закрытыми глазами размышлял: стоит ли идти чистить зубы или, плюнув на все, доползти до постели и завалиться спать?
Когда он открыл глаза, то сон пропал сам собой: у окна сидела кошка и пристально смотрела на него. Тавров осторожно повернул голову: так и есть, вторая кошка сидела у дверей. Опять появились!
– Слушайте, мои маленькие меховые друзья! – проникновенно обратился к кошкам Тавров. – Что вам от меня нужно?
Кошки не ответили, продолжая безразлично смотреть на Таврова. Зазвучал сигнал мобильника: это был Шон.
– Валера! Я сбросил тебе файлы, – сообщил он.
– Мог бы и до утра подождать, – заметил Тавров. – Я думал, что ты уже спишь.
– Да вот… бессонница навалилась, – пожаловался Шон.
– Выпей сто грамм коньяка, – посоветовал Тавров, – нервная система расслабится, и сон придет.
– Да… я уже этим и занимаюсь, – отозвался Шон.
